Спасти Мейерхольда

– Да, было…

– И как?

– Мне нравится. Но втроем больше всего.

– С двумя мужчинами или когда две девушки?

– Две девушки. Если два парня, то это, считаю, идет затрахивание девушки.

– Согласен.

Зиновия продолжала рассуждать о половых отношениях. Ее слова возбуждали ее собеседника. Но тем не менее… «Все понятно», – подумал Апрелев. Хотя ясность наступила значительно раньше. Ему было интересно поговорить с девушкой о сексе. Еще интересней было бы им заняться. Но разве так забудешь Милану? Нужна другая. Нужна личность, а не третий размер бюста. Хотя хорошо бы личность с бюстом!

Они расстались, пообещав созвониться.

– Апрелев, зайдите ко мне, – промурлыкал Никанор Олегович.

Делать нечего – раз начальство приглашает. Директор сидел один в просторном кабинете. Стол находился аккуратно по центру и – чтобы визуально занимать больше места – стоял так, что его углы смотрели на стены комнаты. Как значок бубнового туза в середине карты. На столе не было даже компьютера. Только телефон и какие-то бумаги, придавленные лежащим на видном месте томиком Гумилева.

– Роман, поведайте мне, что там случилось.

Корреспондент быстро начал вспоминать все свои проступки. «Вроде, Богу безгрешен, директору не виноват».

– Где случилось?

– Вы новости вообще слушаете?

– Я их вообще-то снимаю.

– Не надо огрызаться! То есть вы не слышали, что произошло на Мамаевом кургане?

– Только то, что видел сам. При мне ничего важного не произошло.

– Там должны были передать в Госфильмофонд редкие кинозаписи.

– Да, их передали.

– А вот и нет! Сегодня утром сообщили, что эти пленки похищены. Стоимость их очень и очень приличная. Там даже Мейерхольд есть. Это чуть ли не единственная его работа в кино. В общем, это сенсация! И ее надо отработать, как следует. Раз уж вы взялись за эту тему, я буду знать, с кого спрашивать.

– Надеюсь, я в число подозреваемых в похищении не вхожу?

– Это было бы чудесно. Роман, если вы сперли эти киношки, это просто эксклюзив. Так идите и украдите, что еще не украдено. Работайте!

Апрелев вышел от начальника, по привычке пробормотав: «Козел!» Секретарша Мариночка в очередной раз представлялась по телефону: «Добрый день, «Царицынское телевидение», секретарь-референт директора телекомпании Спиридониса Никанора Олеговича Марина. Я вас слушаю». Такому приветствию девушку научил сам шеф. Он уверял ее, что, если она не будет так говорить, то люди страшно разгневаются. А его – Спиридониса Никанора Олеговича – в деловых кругах знают. Поэтому все сразу будут довольны. Мариночка была послушной и фразу выучила быстро. Все остальные сотрудники ЦТВ тоже запомнили эту «мантру», ибо звучала она каждый день по много раз.

– Мы уже договорились насчет Мейерхольда. После обеда поедешь брать синхроны, – протараторила Сабина.

Сабина была самым нужным человеком на студии. Это она находила информационные поводы для сюжетов. Она мониторила прессу и Интернет, отыскивая интересные новости. Она же звонила людям, от содействия которых зависела съемка, и договаривалась обо всем.

– А до обеда? – решил узнать свою судьбу у всеведущей Сабины Роман.

– А до обеда ты снимаешь рекламу.

– Я буду в костюме йогурта кричать, какой я вкусный и полезный?

– Не вздумай. В сюжете об открытии мебельного салона это будет смотреться, по меньшей мере, странно.

Съемочная группа загрузилась в машину.

– Что снимаем? – нехотя шевеля губами, спросил Рожков.

– Мебель.

– Отлично.

Во время рабочего дня Роману иногда хотелось, чтобы дороги в Волгограде были еще длиннее. Чтоб момент съемки никогда не наступил. Порой в голову приходили совсем странные мысли. Бывало, что предстояло снимать что-то, против чего душа непрофессионально бунтовала. Например, когда его послали брать интервью у мамы мальчика, умершего на экзамене. Апрелев представлял, как она посмотрит на строящего сочувствующую мину человека с микрофоном. Он ехал и мечтал, чтоб в их машину влетел грузовик и не оставил от них мокрого места. Красиво, кинематографично, высоким стилем. «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Почему именно «К»? Что за кафкианство? Но в тот раз автомобиль благополучно доехал до места. И пришлось строить радостную мину и самому на этой мине внутренне подрываться. Сейчас, конечно, все было не так трагично, но все же момент встречи с мебелью хотелось оттянуть.

– Здесь? – поинтересовался шофер.

– Не знаю, я же не был там. Пойдем посмотрим.

Они приехали правильно.

– Ты пока иди ищи хозяйку, а я диваны поснимаю, – сказал Паша, настраивая баланс белого цвета.

В этот раз вокруг было много белых вещей, на которых можно было сфокусировать камеру. Возить с собой листок бумаги Рожков так и не взял в привычку. Если какая-нибудь страница и оказывалась под рукой, то по чистой случайности. За долгие годы настраиваться приходилось и по свежим рубашкам, и по снегу, и по оштукатуренным стенам. Однажды не нашлось вообще ничего подходящего. Тогда Паша вспомнил про особенность туалета бывшей с ним молоденькой журналистки. Он повернул ее спиной к объективу и потребовал, чтоб она нагнулась. Из штанов тут же высунулся краешек белых панталон – качество картинки было обеспечено.

Апрелев отправился разыскивать владелицу салона «День влюбленных». Вскоре он нашел ее. Оказалось, что нужная мебель стоит в другом зале торгового центра. А на входе диваны другой фирмы.

– Паш, иди на второй этаж, – позвонил Апрелев оператору.

– Угу.

Полная тетка с бордовыми волосами, с густо напомаженными губами и синими веками сверкала золотом и фальшивыми изумрудами. Рядом стояли улыбчивые и нарядные гости. Молодая девица в вечернем платье, двигая вверх и вниз серебряный браслет, проворковала:

– Я так рада за тебя, за твой бизнес!

– Спасибо, Сибиллочка.

«Дурацкое имя – Дебилочка», – отметил про себя журналист.

Остальные отмечали вслух: говорили тосты и комплименты хозяйке. Апрелев отозвал ее в сторонку, посадил на нежно-голубой диван и протянул микрофон. Записывать пришлось раз пять – дама все время сбивалась и смущалась. Пришлось налить ей коньяку.

– Отлично, – поздравил ее Роман, когда ей все ж удалось связно произнести торжественную речь о своем прекрасном салоне.

Женщина стала предлагать телевизионщикам присоединиться к фуршету. Паша оживился и вылил в себя фужер шампанского. Роман отдал ему и свой. Рожков без колебания выпил и вторую порцию.

– Закусывайте, закусывайте, – щебетала хозяйка.