Чужой мир

– Я – не они. Я чувствую, что все эти люди брезгуют мной.

– Не выдумывай, пожалуйста. Ты чувствуешь это лишь потому, что считаешь себя менее полноценной личностью. Но поверь, это не так.

– Ладно, – согласилась для проформы Дарина.

Попав в квартиру и скинув обувь с ног, Сергей первым делом направился к шкафу и достал из него халат с полотенцем, после чего принес их Дарине. Они пахли сладкой свежестью. Дарине был приятен этот незнакомый прежде запах, и ей хотелось скорее укутаться в нем.

Выйдя из душа, она застала Сергея за приготовлением чая.

– Ты все? – спросил он.

– Да. Здесь у вас сразу идет горячая вода. Нам нужно подождать, прежде чем подойдет теплая, а затем, только спустив желтую воду, можно купаться.

– У нас, – он поправил ее.

– У нас?

– Да. Теперь это твой дом. Я завтра подам заявление о твоем переезде.

– Ты мне предлагаешь остаться? – не до конца понимая, уточнила Дарина.

Сергей подошел к Дарине вплотную, и у нее что-то екнуло в груди. От Сергея исходила сильная, несравнимая ни с чем до этого энергетика. Ее ноги слегка подкосились, но она старалась не подавать вида, будто растеряна. Уверенности в том, что она делает это успешно, не было. Сергей вновь поцеловал ее. Он взял ее ноги под руки и посадил на себя. Она не отрывалась от его губ. Обвив его поясницу своими ногами, она вонзилась ногтями в его спину. Следы на спине растягивались от позвоночника между лопаток до бедер, и к моменту, когда они оказались на кровати, царапины проявились настолько сильно, что, казалось, Сергея от всей души избивали плетью. Он стянул с нее халатик, под которым ничего не было, и судорожно стал расстегивать свои штаны.

– У меня никогда этого не было, – шепотом сказала Дарина.

– Секса? – взяв паузу, спросил Сергей.

– Это называется секс? Я думала, любовь.

– По-разному называется, – пожал он плечами. – У меня тоже никогда не было.

– А как же тогда мы…

– Сориентируемся в процессе, – уверенно ответил он.

Ее заводила уверенность Сергея. И когда он снял с себя штаны, затем майку и бросил все это в сторону от кровати, то принялся целовать ее грудь, не спеша направляясь к губам. Его член касался ног Дарины, и она слегка волновалась от непонимания, каким образом все будет происходить. Он взял член в руки и, целуя, проник в нее. Она сделала глубокий вдох, слегка оторвавшись от губ Сергея. Он прижал ее своими руками к кровати. Держа за плечи, затем, спускаясь одной рукой по талии, схватил ее за бедра и крепко сжал их. Дарина застонала. Ей нравилось то, как он владел ею. Ей не хотелось останавливаться, и Сергей продолжал. Он смотрел ей в глаза, и, не отрывая взгляда, входил в нее, порождая все более громкий стон. Спустя еще два движения, он судорожно затрясся всем телом, после чего рухнул на нее.

– Это что? – слегка склонив голову, чтобы уловить взгляд Сергея, спросила Дарина.

– Это – все, – заключил он.

– Я думала, все заканчивается по-другому.

– Я тоже.

– И что теперь? – спросила она.

– Душ, а потом чай. Я, кстати, все приготовил. Но чай, скорее всего, успел остыть.

Дарина встала с кровати, прихватила халатик и легкой походкой направилась в душевую.

Стоя под струей теплой воды, Дарина детально вспоминала то, каким образом они пришли к сексу. И как, собственно, оценить сам процесс. Если с воспоминаниями был полный порядок и картинки поочередно всплывали у нее в голове, то с оценкой все было намного сложнее. Но, читая литературу, она ясно представляла, что занятие любовью – процесс не пятиминутный, хоть и такой же приятный, как то описывал Ницын. Она вспомнила, что Сергей назвал «это» сексом. Дарина прикинула, что, возможно, секс является одной из многочисленных разновидностей любви. И придя к тому, что если вариаций любви много, то это, скорее, плюс, нежели минус. Тогда они не увязнут в однообразном процессе, который, скорее всего, наскучит, и былой задор неминуемо трансформируется в рутину.

Выйдя из душевой, Дарина тут же наткнулась на Сергея.

– Все хорошо? – спросил озадаченно он.

– Да, конечно, – распуская волосы, которые были завязаны в куль, ответила она.

– Нет, я имею в виду секс. Тебе все понравилось, или что-то было не так?

Дарину слегка ошеломило уточнение Сергея. Вся его уверенность каким-то образом превратилась в сомнение в собственных силах. После услышанного вопроса она твердо решила внутри себя, что подобное ей не очень нравится. Уверенность Сергея не вмещает в себя озвученные сомнения.

– Сергей, все мне было хорошо с тобой, – ответила она, после чего поцеловала и направилась в комнату.

Устроившись на кровати, она потянула руку к предварительно оставленной на тумбочке чашке чая. Глядя напротив себя, Дарина заметила черный глянцевый квадрат, встроенный в стену. Ей показалась эта картина странной. Зачем нужна картина, на которой нет никакого рисунка? «А почему бы и нет?», – подумала Дарина. Если есть люди без жизни, к которым в том числе относится и она, то почему бы не быть картине без цветных красок?

– Ты чего в темноте лежишь? – вернувшись из душа, спросил Сергей.

– Что изменит свет?

– Я имею в виду телевизор.

Дарину тут же осенило, что это за картина такая. Она совсем забыла, как в одном из описаний прошлых лет у людей помимо свободы были телевизоры. Квадратные ящики, транслирующие события на любой вкус. Со временем они стали не нужны, так как им на смену пришел интернет с еще большим разнообразием контента. Дарина не была любительницей развлекательных программ и предпочитала пустым по содержанию передачам, снимаемым в студии, находящейся на территории ордена, уединение.

Сергей взял с тумбочки пульт и «оживил» черную картину. В студии люди смеялись над какой-то нелепой шуткой. Смех явно затянулся, но, чтобы уложиться эфирное время, он продолжался еще некоторое время. Когда ведущий и присутствующие гости устали смеяться не из-за чего, он призвал посмотреть на то, что творится в окраине внешнего мира. Закрепленная на шлеме патрульного камера фиксировала происходящее возле одного из серых домов – таких же серых, как все дома во внешнем мире. Двое патрульных находились по обе стороны от ржавой двери. Человек, на котором закреплена камера, приблизился к двери и, прислонившись ухом, пытался сквозь шлем что-то услышать. Камера в этот момент снимала то, как один из патрульных, попавших в ее объектив, махал рукой и слал воздушные поцелуи. Камера отдалилась от двери на несколько шагов. Спустя секунды человек с камерой достал оружие и несколько раз выстрелил в дверь, оставив большие расплавленные дыры в ней.

– Что они делают? – спросила Дарина.

– Производят зачистку.

Под крики и выстрелы камера проникла в помещение. С каждым новым шагом патрульного выстрелов становилось все больше. Дарине показалось, что стреляли только сотрудники ордена. По крайней мере, ей об этом говорили звуки бластеров.

– Зачистку? – переспросила Дарина.

– Сейчас объясню, – отложив в сторону чай, сказал он. – Во внешнем мире не редки случаи собраний между людьми. Они там, как правило, планируют бунты и обсуждают их детали. Узнав место проведения очередного собрания, каратели собираются воедино и штурмуют помещения. Это называется «подавлением в зародыше».

Дарина слегка напряглась от услышанного. Она не могла поверить, что собрания людей, не жаждущих ничего, кроме как коммуникации между собой, воспринимаются как заговоры. Но она старалась не подать виду. Сделать так, чтобы ее возмущение, граничащее с агрессией, осталось глубоко внутри.

– И что потом с этими людьми? Их сажают в тюрьму как остальных нарушителей? Надолго? – она засыпала его вопросами, стараясь отбросить свой внутренний протест в дальний ящик.

– Уничтожают.

– Как так? За что?! – возмущенно спросила она.

– Это люди, представляющие опасность для ордена и всего мироустройства.

– Ты тоже убивал?