Чужой мир

Она снова попробовала позвонить сыну, но телефон продолжал молчать. Ее это начало слегка тревожить. Подобное уже случалось, но еще пару дней – и данная тишина станет крайне подозрительной. Все ли с ним в порядке? Быть может, он болеет?

Дарина набрала Лизу, но и она не взяла трубку даже со второго раза.

– Тогда в ресторан! – воскликнула Дарина, выбрав самое необычное для себя решение.

Приняв душ, она натянула на себя платье и уложила красиво волосы, после чего вышла из комнаты в направлении ближайшего ресторана.

На улице разъезжали черного цвета затонированные фургоны ордена вперемешку с патрульными машинами. Шедшие навстречу ей люди все так же наводили на нее телефон и

кривили лицо, словно перед ними отброс общества. Фактически она даже в своих глазах такой и являлась. Если, конечно, брать в расчет то, что она полностью отторгает мироустройство и целенаправленно сходит на обочину в этой пустой гонке на пути к сорока годам, после исполнения которой следует неминуемая смерть. Дарина понимала, что ей осталось десять лет, и уже не питала никаких надежд на то, что она исключение. Исключений нет, никогда не было и не будет. А уж если на то пошло, значит, нужно жить так, как хочешь ты. Есть то, что хочешь ты. И, по возможности, говорить то, что хочешь сказать.

– У вас пригласительный? – спросил на входе мужчина в смокинге и в очках для зрения.

– Сюда нельзя просто так прийти, по желанию? – спросила она в ответ.

Поняв, что Дарина не приглашенный гость заведения, мужчина сделал пару шагов назад. Дарина расценила этот жест как опасение. Она слышала не единожды от Лизы, что если в подобных местах ты званый гость, то условности в виде дистанции и прочего стираются, будто их и не было вовсе. Но званой гостьей ей быть не суждено по причине непереваривания представителей ордена. Всех, кроме Сергея. Но он обычный патрульный и вряд ли на него распространяются данные привилегии.

– Извините, вход только по пригласительным, – учтиво сказал мужчина.

– А если, несмотря ни на что, я пройду в заведение? Вы ведь меня не остановите. Два метра дистанция.

Он тут же достал телефон и, держа палец около кнопки вызова, сказал:

– Я буду вынужден сообщить в орден. К тому же у вас рейтинг не соответствует уровню нашего заведения. Я бы вам советовал, ввиду вчерашнего рапорта, ближайший год вести себя намного скромнее, иначе это приведет к необратимым для вас последствиям.

Когда он успел посмотреть ее рейтинг в приложении, Дарина не поняла. Возможно, его очки вовсе не для зрения. Дарина решила, что именно в них встроена считывающая рейтинг программа.

Она вздохнула и вышла из помещения. Оставалось еще несколько заведений на весь внешний мир, и если Дарину никуда не пустят, то это, по ее мнению, будет слишком несправедливо. Почему какие-то вертихвостки могут посещать данного толка места, а ей отказывают? Неужели рейтинг, который рассчитывается достаточно ситуационно, служит маркером человека? Дарину очень раздражал факт подобных оценок личности, основанных на поверхностных формулировках, не раскрывающих сути конфликта. Несправедливость способна пробудить эмоции в самых терпеливых людях. И когда они выходят на арену, то глупо сетовать на жестокость. Жестокость никогда не возникает на пустом месте, что прекрасно понимала Дарина. Но единственное, что ее ставило в тупик, так это то, почему множество людей до сих пор не ополчились против ордена? Неужели общество настолько слабо и податливо, что все факты несправедливости и потребительского к себе отношения со стороны ордена, они воспринимают как нечто само собой разумеющееся? Но нет, дело даже, скорее, в глупости, и Дарина в глубине души это понимала.

Подойдя к новому заведению, Дарина смело зашла в него и, не сказав ни слова, миновала словно телепортировавшегося из прошлого ресторана мужчину в очках, одетого в черный смокинг.

В зале на втором этаже за многочисленными столиками располагалось по одной девушке за каждым. Дарина огляделась и, найдя свободный, присела за стул.

– Извините, – донеслось за ее спиной, – вам стоит пересесть. Эта часть зала отведена для представителей ордена.

Дарина повернулась и увидела молодого человека лет двадцати, стоящего от нее на расстоянии двух метров. Он был учтив даже в своем взгляде и не вел себя с Дариной, словно она отброс общества, что, безусловно, ее подкупало.

– А они разве не присоединяются сразу за столики к девушкам? – послушно приподнявшись со стула, спросила Дарина.

– Знаете, не всегда, – тем же учтивым голосом ответил ей. – Тут сложно спрогнозировать. Иногда люди из ордена сразу выбирают себе пассий. А бывает так, что каждый из них расходится в гордом одиночестве.

– Даже так?

– Да. Предпочтения у всех разные, знаете ли. Иногда случается так, что через пару часов после открытия у нас пустой зал благодаря тому, что каждый из ордена быстро определился и уехал со своей пассией восвояси.

– Хорошо, а какое вы мне предложите место взамен? – спросила тогда Дарина.

– Я вам предлагаю столик номер девять. Он, по моим наблюдениям, самый счастливый. Как правило, сидя за ним, девушка быстро обретает себе тактильную компанию на ночь.

Дарина не хотела говорить, что ее вовсе не интересует поиск тактильности на ночь, ввиду уважения себя и своего тела, поэтому ответила кивком головы и переместилась за указанный столик.

С течением времени люди из ордена все больше заполняли пустые столики, и спустя час-полтора зал был укомплектован и закрыт тем учтивым мальчиком с обратной стороны. Дарину слегка смутило то, что из зала нельзя будет уйти незаметно.

Пока мужчины разбредались по своим предпочтениям, Дарина не заметила, как один из присутствующих оказался сзади нее. Он положил руки на плечи и принялся их массировать, плавными движениями спускаясь к груди. Дарину слегка расслабила эта манипуляция, и она остановила его, лишь когда он залез к ней в лифчик.

– Стоп! – сказала она. – Быстро вылез оттуда!

Мужчина вышел из-за спины и присел напротив нее. Его лицо имело смесь придурковатого выражения с толикой надменности. Дарине он не понравился.

– Что-то не так? – спросил он.

– Конечно, не так! Вы залезли ко мне под платье! – возмущенно ответила Дарина.

– Быть может, ты не совсем понимаешь, но, находясь в данном месте, женщина не имеет права голоса. Здесь выбираем мы! – словно смакуя, с удовольствием сказав слово «мы», он отпил из своего бокала.

– Я меняю правила, – пряча злобу, сказала она.

– Подожди-ка! – прищурился он. – Я тебя где-то видел…

Он достал телефон и навел камеру на Дарину. Спустя несколько секунд его смех заставил обернуться всех присутствующих в зале людей.

– Так ты та самая девочка-протест?! Родная, если я захочу, то ты сегодня уедешь не с одним мной.

Дарине стало не по себе. Она догадывалась, о чем говорит мужчина напротив, но эти догадки являлись для нее проводником к эмоциональному дну. Туда, откуда не сразу возвращаются.

– Либо ты сейчас едешь со мной добровольно, либо я попрошу еще несколько человек проехать с нами, и ты станешь девушкой для троих. Ты не тому говоришь «нет», дорогуша.

– А кто ты такой, чтобы решать, с кем мне ехать? – неожиданно дерзко для самой себя спросила Дарина.

– Можешь звать меня Андрей. Я нахожусь на предпоследней ступени от главнокомандующего орденом. Оцениваешь масштаб? Для тебя должно быть благословением то, что я подошел к тебе.

– Но почему-то благословения нет. Поэтому иди своей дорогой, предпоследняя ступень.

Он вскочил со стула и резким движением схватил Дарину за руку, затем насильно потянул к выходу.

Она сопротивлялась, но ничего поделать не могла – он был гораздо сильнее. Туфли разъезжались по плитке в разные стороны, а попытки вырваться из его хватки были подобны ее каждодневным возмущениям на фоне всеобщей безразличности.

– Хорошей ночи! – широко улыбаясь, сказал мужчина в смокинге и очках.

– Помогите! Пожалуйста! Помогите! – кричала ему Дарина, постепенно удаляясь за дверью на улице.

В ответ он лишь махал ручкой и улыбался еще шире.

По щекам Дарины текли слезы, и она не знала, что делать. Как выбраться из сложившейся ситуации? Принять то, что ее используют и выбросят, как множество былых девушек? Как ей с этим жить? Она не хочет этого! Она хочет домой. Очень хочет домой.

– Запрыгивай! – закричал Андрей, распахнув двери черного фургона.

– Я… я не хочу… – захлебываясь слезами, выдавила Дарина. – Отпустите меня, пожалуйста!