Сабрес. Истории со Святой земли

– Что может ещё случиться, дорогая? Всё, что могло со мной случиться – случилось. – они засмеялись. Но Эли задумывался, понимая, что ещё не всё случилось. Был ещё Моссад.

Туда он пошёл утром, в первый день недели.

– Куда, пожалуйста? – спросил его молодой верзила-охранник.

– Отдел 46.

– Есть оружие? – для формальности поинтересовался охранник.

О каком оружии можно было говорить после двойного обыска и прохождения через ворота самой высокой чувствительности?

– Хорошего дня, – пожелал охранник, пока Эли втягивал в петли ремень от брюк.

– Спасибо, – автоматически ответил он, и пошёл к лифту. С 46-го года мог служить до сих пор Миха Хоровиц, с которым он поддерживал контакт до самого конца, до провала. С частым стуком в сердце, Эли постучал и открыл дверь. Дверь, в которую он не входил больше двадцати лет. За компьютером сидел молодой человек в очках, лет тридцати, а сзади, чуть в глубине, Эли увидел лысого Миху.

Эли обратился к парню, словно он не заметил Михи:

– Могу я поговорить с господином Хоровицом?

Парень крикнул:

– Миха, к тебе!

Миха оторвался от компьютера и приблизился к Эли. Вначале он внимательно и напряжённо вглядывался в его лицо. Потом, пытаясь сохранить полное хладнокровие, спросил формально:

– Вы кто и к кому?

– Меня зовут Коэн, Эли Коэн.

– Понятно… подождите немного, – Миха отошёл в свой угол, а через минуты две на запястьях Эли защёлкнулись наручники.

– Он выдаёт себя за повешенного Эли.

Эли нервно прохаживался по камере. Он знал, что это будет. Сразу же решил, говорить надо чистую правду, как бы фантастически она не звучала. Часа через полтора с ним начали «работать». Отпечатки пальцев, запись голоса, фотографии во всех вариантах. Задали несколько формальных вопросов. И снова он остался один наедине со своими мыслями. Эли думал о Надие. Перед «сдачей» Моссаду он написал ей подробную записку. В конце он написал: «Я бы на их месте тоже не поверил. Уж слишком фантастическая история. Поэтому, моя дорогая, наберись терпения. Всё-таки теперь у своих».

Снова и снова расспрашивали Эли о подробностях захвата вначале сирийцами, а потом русскими. Проверяли его показания на полиграфе и спрашивали повторно.

Дня через три собралось совещание группы, на котором доложили о первых результатах работы с «псевдо-Коэном». Проект в секретных бумагах Моссада так и назывался «Псевдо-Коэн». С Эли по очереди работали двое сотрудников: майор Вентура и подполковник Шор. Заключение Шора было таково, что псевдо-Коэн никакого отношения к повешенному в Дамаске Эли Коэну не имеет. Вентура же высказался лаконично: «Человек, находящийся сейчас в руках Моссада – Эли Коэн, который избежал сирийской казни». После многочасовых дебатов, было решено подключить независимого следователя, который проверит результаты работы Вентуры и Шора, и выдаст окончательное заключение. В отличие от многих бюрократических организаций, Моссад работал быстро и чётко. К концу недели следователь Шилуах встретился с боссом и представил отчет на девяти страницах, с приложениями отпечатков пальцев, генетических исследований, полиграфических записей и стенограмм. Самой важной была последняя строчка – ле сикум (ивр. – «заключение»).

«Находящийся сейчас на исследовании человек является израильским агентом Эли Коэном, пойманным сирийцами и выкраденным незадолго до казни КГБ. В Дамаске был повешен совершенно другой человек. Эли Коэн под другой фамилией жил в течение двадцати лет в Москве и месяц назад в частном порядке вернулся в Израиль. Неделю назад Коэн добровольно сдался Моссаду».

Босс встал и заходил по комнате:

– Спасибо, Шилуах. Не могу сказать, что я обрадован вашему заключению. Оно свидетельствует о нашем двойном провале. Но факты налицо. Мы проверим ваш отчёт. Идите.

Полковник встал и поднял руку в военном приветствии боссу. Босс ответил ему тем же. Молча Шилуах вышел из кабинета. Босс ни минуты не сомневался теперь в подлинности Эли Коэна. Его мучил только один вопрос: «Что делать дальше?» А дальше он должен был идти на доклад к главе правительства и вместе с ним решать судьбу Эли.

Коэн нервно расхаживал по камере, ожидая своей участи. Он знал, что сегодня принимается решение. Суда не будет, судить некого. Будет совместное решение Кабинета и руководителей спецслужб Моссада, Шабака, Амана. Он пытался отвлечься чтением газеты. Посмотрел фильм «Апокалипсис сейчас» с Марлоном Брандо. Эли любил Брандо, но видел его мало, в Москве семидесятых актера и фильмы с ним не очень жаловали. «Апокалипсис» его захватил. Он даже ненадолго отвлёкся от тяжёлых мыслей о решении. Было уже заполночь, и он понял, что сегодня ему уже не сообщат. Попытался уснуть. Но ещё долго ворочался, прежде чем забыться где-то под утро.

Утром его вызвали, сухо, ничего не объясняя, передали пакет. Конверт был коричневатый, казённый, с надписью: «Государство Израиль (Мединат Исраэль)». Он вынул бумаги. Шесть страниц убористого иврита. Славно поработали за ночь.

«Совершенно секретно. Главе Моссада.

Копии: Главе правительства. Главе Шабака. Главе Амана. Господину Эли Коэну, подполковнику Моссада».

Сердце Эли забилось…

«К вопросу о провале Эли Коэна в Дамаске, его спасении и возвращении».

Шло перечисление фактов, скучных, как старая газета. О, вот первая интересная фраза, её Эли прочитал раз пять: «Анализ той обстановки привёл к заключению о значительных просчётах Моссада в оценке силы сирийской разведки и её технической оснащённости. Результат – потеря лучшего разведчика и прекращение доступа к информации Сирии».

Далее: «Вторая неудача Моссада заключалась в полной потере связи с Эли Коэном и невозможности вызволить его из плена. Это оказалось по плечу КГБ, который тайно сменил Коэна на двойника – уголовного преступника, и вывез агента из Дамаска в Москву».

И наконец: «Третий провал связан с абсолютно незамеченным частным возвращением Коэна в Израиль под фамилией Коган».

Заключение гласило: «В месячный срок созвать спецкомиссию по расследованию просчётов в работе Моссада. В течение недели провести полное медицинское обследование господина Коэна, для его дальнейшей реабилитации выделить врача и психолога».

Итак, после этого документа Эли полностью реабилитирован перед собственной совестью. К нему зашёл офицер. Вскинул руку к берету и с широкой улыбкой отчеканил: «Господин подполковник, вы свободны».

Эли вышел из кондиционированной полутёмной комнаты Моссада на залитую полуденным солнцем улицу. За долгие годы работы в разведке выработался иммунитет к сильным эмоциям. В это мгновение выдержка изменила ему. Второй раз за последний месяц. Сейчас его внутреннее освобождение было полным. От солнца и свободы закружилась голова. Он радовался солнцу, свободе и своим чувствам.

«Наконец я частный гражданин. Я могу наслаждаться жизнью. Нормальной человеческой жизнью. Почти тридцать лет ушло на спецшколы, работу в Сирии, жизнь в Москве. А дети… а Надия… а просто книжку почитать или в театр сходить… а друзья… у всех нормальных людей есть друзья…».

Смесь горечи, счастья и надежды ударили ему в голову вместе с полуденным солнцем.

Линия жизни

1. Встреча

Эмили сидела на песке у линии прибоя и, не отрываясь, смотрела на приближающееся к горизонту светило. Она не замечала, что отдельные языки волн добирались почти до её ног, а песок вокруг неё был давно мокрым. Через крохотные губчатые наушники она слушала Баха. Глубокие, звучные аккорды органа, словно волны, проникали в её голову, создавая ощущение полной гармонии с перегретым за день морем и приближающимся закатом. И Эмили подумалось, что заход солнца – всего лишь знак вечного вращения Земли. В сегодняшней встрече заката с Бахом ощущалось нечто ритуальное, даже языческое. «Как быстро она вращается, я почти физически чувствую…» – и на самой середине мысли густой с хрипотцой голос прервал её:

– Сейчас вас совсем зальёт, смотрите, какие волны приближаются.

Голос принадлежал немолодому господину, одетому традиционно по пляжному, в бермуды чуть ниже колен и в майку ярко-оранжевого цвета. Бахово-закатное настроение Эмили внезапно прервалось. Подавляя раздражение, она сняла наушники. «Почему я подумала, что он немолодой, он моложавый. Ах да, обычная иллюзия: кто старше меня – старики, кто младше – юнцы».

– Ну, давайте, отодвигайтесь от воды и перебирайтесь сюда ко мне, – настаивал он.

– Я не уверена, что это хорошая идея, смотрите, сколько места на пляже, – Эмили кивнула направо, в направлении белоснежной «Колони Бич», а потом налево, где вдавался в море стеклянный ресторан «Фиш».

– Что-то же всё-таки притянуло нас в этом море песка у моря воды, – сказал он.

Хотя раздражение её ещё не унялось, она отметила удачный каламбур незнакомца.

– Хотите закурить? – он протянул ей жёлтую с верблюдом пачку «Кэмел».

– Пожалуй, да – согласилась Эмили, и как-то само собой получилось, что она, послушно, как он её просил, отодвинулась от воды и села рядом с ним. Теперь они оба, попыхивая сигаретами, не отрываясь, смотрели на огромный апельсин у горизонта. Молчали. И эта чуть затянувшаяся пауза ощущалась ими обоими. Ведь за началом обычно должно следовать продолжение. Такова игра новых знакомств. Но сейчас они не нарушали молчания, он только бросал на Эмили молчаливые взгляды, как бы продолжавшие их связь, а она удовлетворённо ловила их столь развитым у женщин боковым зрением. Раздражение давно покинуло её.

– Смотрите, сейчас коснётся горизонта.