Сабрес. Истории со Святой земли

– Ну, мамочка, не плачь, не надо. Ты-то ведь у меня не умрёшь, я знаю. Ты всегда будешь со мной. Скажи, не умрёшь, правда?

Мама ничего не сказала, а только отрицательно закачала головой – мол, нет, не оставлю тебя.

А ещё года через два Эли загрустила, поняв как-то, после очередной прочитанной книги, что не только её милая мамочка, но и она сама должна покинуть этот лучший из миров. Грусть поселилась в ней надолго, пока вечно занятая мамочка не обратила внимания на состояние Эли. Начала её пытать – что же случилось? – пока дочка, не выдержав, не зарыдала и не рассказала всё. Мама гладила ей волосы и приговаривала: «Успокойся, моя радость, скоро учёные что-нибудь придумают, лекарство от рака и других ужасных болезней, люди тогда будут жить долго-долго, почти вечно». Эту наивную трогательную выдумку рассказывала ей ещё покойная бабушка. Наверное, сказка передавалась из поколения в поколение.

Пролетели, словно миг, ещё несколько сот дней, грусть Эли растворилась, уступив место первой незабываемой любви. Однажды вечером девушка, вся горя от страсти, вдруг вспомнила свою прошлую грусть и мысли о смерти, и рассмеялась, подумав, какая это пошлая вещь – тоска из-за бренности. Да, наверное, любовь создана только для того, чтобы не думать о смерти.

Такой вспомнилась ей линия её жизни до восемнадцати лет. На улице уже запели первые птицы, когда Эли погрузилась в краткий предутренний сон.

3. Энрике

А первой её любовью был Энрике. Первая любовь, как самый дорогой алмаз, лежит у каждого человека в шкатулке памяти. Только с годами туда всё реже и реже заглядывают. С Энрике они встретились в доинтернетовские времена, когда знакомились просто на студенческих вечеринках, в кино, у друзей. В этом парне текло много испанской крови, которая проявлялась в необузданном темпераменте, сразу захватившем Эли. Он был высок и строен, как олень. Самое интересное, что в ту их первую осень он казался ей сотканным из одних достоинств. Кто-то из друзей Энрике пошутил: Энрике, как нарцисс, упивается своей красотой и следит за собой, как женщина. Действительно, у него была длинная коса, чёрная как смоль, миндалевидные глаза, смуглая гладкая бархатистая кожа. Всё это притягивало Эли. А секс с ним был как наркотик, к которому привыкаешь, и хочется ещё и ещё. Он её окончательно покорил, когда предложил посетить Калифорнию. Конечно же, она не была там никогда, а Энрике снисходительно заключил:

– Я не люблю Флориду, она и в подмётки Калифорнии не годится. Поедем на озеро Тау и побудем в Сан-Франциско.

Она держала его за руку, смотрела снизу-вверх, поддакивая:

– Да, да, и я хочу в Калифорнию, особенно с тобой.

Сразу по приезде в Калифорнию, Энрике взял на прокат огромную, в полквартала, американскую машину, на которой они и начали своё турне. Энрике в тот вечер искрился остроумием. Они ехали по Голден-Гейт Бридж под музыку Иглз.

– Дорогая, посмотри налево. Там огни ночного Фриско, – так по-местному он называл город. – Посмотри направо. Там Тихий океан – самый большой океан в Калифорнии.

Эли смеялась, не выпуская его правой руки и во время езды. В сотый раз за день она говорила ему, как его любит, да и Энрике не отставал, рассыпался в комплиментах:

– Я думаю, если Тихий океан самый большой в Калифорнии, то ты – самая прекрасная девушка этой изумительной страны.

Этим вечером они шли на невероятно фешенебельную вечеринку, которыми Эли совсем не была избалована.

Энрике нацепил чёрную атласную бабочку и фамильный перстень с гигантским рубином. Природный вкус Эли подсказывал ей, как претенциозен перстень, но любовь заглушала эти подсказки. Эли надела чёрное, как чулок, платье.

– Я хочу, чтоб ты была в перчатках, – сказал Энрике, но перчаток не было, и за пару часов до вечеринки они поехали в магазин, и он купил ей дорогие, длинные, до локтей перчатки. Всё шло великолепно. И настроение у Эли и Энрике соответствовало событию. В холле подавали ананасы, клубнику и шампанское. После коротких речей околополитических деятелей объявили танцы. Первый танец Эли и Энрике был упоительным. Он обнимал её, шептал что-то на ухо, а она таяла от его близости и очередных комплементов. Уже начали разносить на подносах калифорнийское вино, креветки и суши.

Энрике заговорил с каким-то джентльменом, представил ему Эли. Их разговор продолжался, а Эли отошла чуть в сторону. Когда вновь зазвучала музыка небольшого оркестра из угла зала, к Эли подошёл невысокий и приятный молодой человек и пригласил на танец. Она искала глазами Энрике, но он стоял в пол-оборота к ней, что-то доказывая своему собеседнику. Эли подала кавалеру руку, и они пустились в танец. Прошло не больше минуты, как Эли почувствовала чью-то чужую руку на своём обнажённом плече. Продолжая танец, она оглянулась и увидела искажённое злобой лицо Энрике. В ту же секунду его точный нокаутирующий удар в челюсть повалил партнёра Эли на паркетные полы зала. Изо рта парня брызнула кровь. Музыка сбилась, прервалась. Люди расступились, и два копа заломили руке Энрике, выводя его на улицу. Всё это заняло секунды и было похоже на дешёвый голливудский боевик.

Эли взяла такси до гостиницы, позвонила из номера маме, рассказывая о случившемся. Энрике в её глазах был героем. А мама суховато сказала:

– Доченька, с таким человеком опасно связывать свою судьбу. Он неуравновешен, не сдержан, будь, пожалуйста, осторожна…

И тут Эли взорвалась. Впервые в жизни она закричала на свою любимую мамочку:

– Ты ничего не понимаешь! Он самый лучший! Самый красивый! И любит меня, как Ромео. А ты желаешь мне несчастья! Ты глупая и ограниченная!

На другом краю океана мама повесила трубку, а Эли в отчаянии зарыдала. Утром в дверь постучали, и Эли после бессонной ночи побежала открывать. Энрике отпустили из полиции под большой залог.

– Так будет с каждым, кто приблизится к тебе, – сказал Энрике. – Поэтому будь осторожна, детка.

– Ты прав, мой хороший, прав. Извини, что я пошла с ним танцевать. Но было скучно, а ты с кем-то так долго разговаривал.

– Я встретил своего товарища и бывшего компаньона.

Так они коротко и дружелюбно объяснились.

Дни после этого происшествия прошли у них в разъездах – и в порывах страсти.

Энрике пришла фантазия снять яхту на пару дней и сделать маленький круиз у западного побережья Штатов. Яхта оказалась фешенебельной, с несколькими парами молодых людей их возраста. Две ночи пролетели в любовных утехах, а два дня в непрерывных развлечениях. Они вернулись в Сан-Франциско, чтобы наутро оставить его.

Был приятный вечер, ласковый тихоокеанский ветерок гулял по улицам города. Эли в номере читала местный журнал, а Энрике вышел. Его не было минут двадцать. Эли решила его поискать и спустилась на лифте в лобби. Выйдя из лифта, она тотчас увидела его сидящим на красном кожаном гостиничном диване рядом с какой-то дамой. Рука Энрике лежала у неё на колене, а второй рукой он поправлял ей волосы за ухом и на виске.

4. Гало

Ревность мгновенно лишила Эли разума. Она бросилась обратно в лифт, повторяя про себя:

– Подлец, подлец! Обманщик!

Хорошо, что никто её не видел в таком состоянии, в амоке, с залитым слезами лицом. Войдя в номер, она начала лихорадочно забрасывать вещи в чемодан, закрыла его на молнию. На столике оставались сиротливо лежать купленные перчатки.

– Пусть знает, что я в нем не нуждаюсь, негодяй!

Энрике не возвращался.

– Очень хорошо! Не желаю его видеть!

Она вошла с чемоданом в лифт. Чтоб не встретить его, поехала наверх и вышла у кафетерия. Приняла нарочито спокойный вид, чтобы не вызывать ненужного любопытства окружающих, и заказала кофе. Отметила время. Голова Эли оставалась абсолютно пустой. Она не знала ещё, куда ей деваться сейчас, но знала точно, что с Энрике расстаётся навсегда.

«Есть два варианта, – она потихоньку начала приходить в себя и размышлять. – Либо ехать напрямую в аэропорт и купить билет домой, либо переехать в другую гостиницу».

Только сейчас она вспомнила лицо дамы, сидевшей рядом с Энрике. Кажется, эта женщина плыла с ними на яхте.

Посидев некоторое время в кафе, Эли рискнула спуститься в лобби. Только бы его не встретить – стучало в висках. Нет, в лобби Энрике уже не было. Эли быстро вывезла чемодан на улицу. А там чернокожий служащий в ливрее предупредительно раскрывал дверь такси и затаскивал в багажник чемодан.

– Куда едем, мисс? – спросил водитель.

– Мне нужен недорогой отель в даун-тауне.

– В даун-тауне всё дорого, но могу порекомендовать «Айсидору» за парком.

– Хорошо, едем в «Айсидору».

Выйдя из такси, она сразу же столкнулась с чернокожим служащим, почти неотличимым от того, который провожал её в «Эксельсиоре».

«Черт, не галлюцинации ли у меня? Может я вернулась обратно к Энрике?»

– Давайте чемодан, мисс, я вам помогу.

– Погодите, – сказала она, – мне нужно такси.

– Вы же только что отпустили такси.