Мост через реку Бартанг

– Молодец, старший сержант! Оружие вам дадут тогда, когда вы сможете крепко держать его в руках и не уронить на землю даже в эпицентре ядерного взрыва. Ясно сказал? Всем разойтись!

Как и обещал Попов, началось всё действительно скоро. Точнее этой же ночью, часа в четыре утра. Я проснулся от истошного крика:

– Застава, к бою!

Ой-ой-ой, что тут началось! Кто-то куда-то бежал, кто-то на кого-то кричал… На кого-то наступили, когда спрыгивали со второго яруса. Я одевался и не понимал: какой бой, какая застава, мы же в центре Мурманска? Кто-то направлял: «Бегом, бегом, общее построение на плацу!». Значит, никто не нападал. Это было важно. Где бы и в каких ночных подъёмах по тревоге в армии ты не участвовал, думаю, что первые 30 секунд запоминаются надолго всем.

Мы прибежали на плац. Ну, конечно, кому же ещё не спится! Одному мурманскому майору! Попов стоял с секундомером в руках и что-то помечал в своём черном блокноте. Я пробежал мимо майора с видом солдата, привыкшего к таким пустякам, как ночная тревога. Цветок уже стоял на месте построения нашего отделения на плацу. Вид у него был такой, что будто бы он и не ложился спать совсем.

Попов подождал ещё минуту. Кто-то бежал, кто-то уже не торопился и просто шёл. Все поняли, что это проверка. Попов молча записывал свои мысли в блокнотик.

Рассчитались. Не хватало пяти человек. «Отлично», – подумал я. Ещё минус пять.

Как потом оказалось, эти пятеро даже и не проснулись от топота копыт и кованых сапог. Они вчера отмечали свой приезд и, заодно, день рождения одного из них. Майор даже не стал проверять, где они. Просто переписал фамилии в свой блокнотик.

– Товарищи пограничники! – обратился Попов к нам. – Сердечно поздравляю вас с началом курса боевой подготовки! Это как солдатская каша, на которую в первые дни смотреть не можешь, а потом бежишь в столовую в одной майке в первых рядах. Так вот. Я буду кормить вас этой кашей так, что потом добавки будете просить. Мне слабаки не нужны! И ещё.

Майор поднял свой чёрный блокнот над головой и показал всем.

– Это мой боевой друг. Его зовут Пылесосик. Всё время я буду кормить его информацией, а потом я просто вытряхну из него всю пыль и грязь. И останутся только лучшие.

«М-да», – подумал я. Как же наша армия богата на сравнения и обозначение чего-либо. Люблю русский язык. Особенно— военный русский язык. На «Отварном» мы как-то читали «Словарик русского пограничника» и ржали. Там было не меньше 150 слов и выражений, на которых могли разговаривать только военные люди, а гражданские, как говорится, нервно курили бы в сторонке, ничего не понимая.

Майор продолжил:

– Через два часа подъём. Лёгкая общая зарядка. Пока никого не заставляю. Но помните, что кто не выйдет на зарядку, того сожрёт Пылесосик. Ясно всем? Разойтись!

Мы вернулись в казарму и легли спать, но сон, как рукой сняло. Я даже догадывался, что эта рука в звании майора, не меньше. Появились первые ворчуны, послышались недовольные голоса.

– Ну вот на хрена так в первую ночь гоняет уже?!

– Ага! Только с дороги вчера, думал выспаться. Хрена с два поспишь тут…

Помаленьку все затихали. Кто-то храпел. Я тоже решил не тратить время и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но как только я закрывал глаза, мне почему-то представлялось, как блокнотик майора пытается проглотить нашего Серёгу (художника) и ломается. Улыбаясь, я всё же уснул.

Утром были подъём и лёгкая, по словам майора, зарядка. Обычная утренняя пробежка на 3 км. Я так не бегал уже давно. После пробежки завтракать не хотелось. Хотелось пить.

После завтрака, где толпой выпили весь чай и вчерашний компот, всех разделили и развели по занятиям. У моей группы была расслабуха. Политинформация!

Приехавший её проводить старший лейтенант рассадил нас всех в учебном классе, развесил карты и начал объяснять. Говорил он твёрдо, уверенно. Рассказал нам историю, предпосылки и создавшуюся ситуацию на границе Таджикистана и Афганистана на сегодняшний день. Объяснил, что, кто и зачем. Кто друг, а кто враг для нашей страны, а значит и для нас. И для чего Родина посылает своих бойцов удерживать и охранять южную границу бывшего Союза. Я смотрел на старлея и думал: «Молодец! Офицерская косточка! Сразу видно— школа Чешенко! Патриот!». Старлей напоминал мне политрука со знаменитой фотографии времен Великой Отечественной, где он поднимает бойцов в атаку. Было очень интересно слушать этого молодого офицера. И особенно запомнилась его последняя фраза:

– И запомните, парни! Там, на афганской границе, вы не оккупанты или наёмники, как пытаются представить нас в мире западные страны. Вы там – русские солдаты, и вы там находитесь по международному и общепринятому человеческому праву. Далеко от дома, чтобы дома не было войны. Чтобы дома, в России не гибли люди. Удачи вам, парни!

Так и прошло несколько первых дней нашей подготовки. Я втянулся в службу, ребята тоже привыкли. Как-то сразу за первые дни отсеялись ненужные и тяжёлые в плане взаимодействия люди. Всё было по обоюдному согласию. Не хочешь – никто не держит. Пожалуйста домой, в родную часть. Ты нужен там, значит. Многих отчисляли по личным причинам, которые не озвучивались.

«Пылесосик» майора работал исправно. И теперь стало видно, что майор Попов уже не отбирал, а старался научить, обучить и подготовить. Мой друг Сашка Цветков сиял каждый день. Он с детства знал, что рождён для службы в армии. Теперь это знали все. А Саня стремился стать действительно лучшим воином в каждом подразделении, где бы ни служил. На кроссах он прибегал в первой пятёрке, подтягивался до тех пор, пока не просили спрыгнуть и освободить место для следующего. На занятиях слушал, впитывал, запоминал. Но отдельной главой в его жизни было оружие. Здесь нет никаких сравнений. Любое оружие знало, что оно было изготовлено для того, чтобы старший сержант Цветков взял его в руки, – и тогда рождалась страшная и грозная сила. И Цветок знал, как правильно эту силу применять и точно использовать.

Но то, что произошло в один из дней наших занятий, думаю, запомнилось многим, кто это видел. В тот день были плановые занятия по АК-74. Разбирали, собирали, изучали матчасть. Также слушали про другие виды русского стрелкового оружия. Но всё внимание, конечно было к автомату Калашникова. В конце занятия капитан Герасимов, который проводил занятия предложил сдать предварительный норматив на сборку-разборку АК-74. Каждый пограничник отлично знает автомат Калашникова. Каждому времени службы – своя модификация. Меняются времена года, приходят и уходят министры обороны. Неизменны две постоянные – верность присяге и автомат Калашникова.

Сдача норматива проходила азартно. Каждый хотел отличиться, – мальчишки! Кто-то укладывался в норматив, и спокойно отходил; кто-то нервничал, начинал заново и тоже спокойно собирал.

– Помните! – повторял капитан, – Мы это здесь делаем не для того, чтобы я или майор Попов поставили вам галочку в тетрадке или минус. Нет! Это для того, чтобы там, в горах, да неважно где… чтобы в любой боевой обстановке, каждый из вас мог в темноте и с закрытыми глазами разобрать и собрать автомат заново. А там, поверьте, возможно будет дорога каждая секунда, и нужно научиться делать это так, чтобы эти секунды спасли не только вашу жизнь, но, что, может быть, важнее, жизни ваших товарищей.

Когда к столу подошёл Цветков, то ничего не предвещало олимпийского рекорда. Саня выдохнул и положил перед собой на стол АК так, как только мать кладёт своего ребёнка на пеленальный столик. Уверенно и аккуратно.

Капитан нажал на секундомер. Начали!

Вначале мне показалось, что Саня ударил по автомату ребром ладони и он просто рассыпался на части. Так быстро это случилось.

– Разбор автомата закончил! – отчеканил он. В классе наступила тишина. Никто ничего не понял, но автомат лежал разобранный, причем части его были разложены в ряд, а не валялись в куче, как у предыдущих парней.

Попов даже подскочил на своём стуле.

– Что по времени, капитан? – спросил он.

– 8 секунд. Я такого никогда не видел!

– Вот это да! Вот это я понимаю! – восхитился Попов. – Я видел подобное один раз, в училище. Там у нас майор Вострухин был. Такое же вытворял. Но это было так давно. Но было. А сейчас…

Попов ещё раз недоверчиво осмотрел все части автомата на столе, словно у Цветка в рукаве, как у фокусника, спрятаны детали, а возможно и целый АК. Но всё было, как положено.

– Молодец, старший сержант! Откуда прибыл?

– Алакуртти. 101-й погранотряд. Командир части – подполковник Мурзанаев.

– А ну-ка, добей меня, Цветков! Собери его!

Цветок без всякой улыбки на лице пододвинул автомат и разложил детали так, как ему было удобно. Попов взял в руки секундомер. Все в классе повернули голову и посмотрели на таблицу на стене класса, где сборка на «отлично» была 25 секунд.

– Я готов, —кивнул майору Цветок.

– К сборке оружия приступить!

Цветок накинулся на детали и начал чётко и точно собирать их в оружие.

– Готово!, – крикнул он.

Попов радостно щёлкнул секундомером.

– 17 секунд! Рекорд погранвойск! Поздравляю, Цветков! Вы первый зачислены в группу для прохождения службы в Республике Таджикистан. Молодец, старший сержант!

Саня щёлкнул каблуком в стойке «смирно»:

– Служу России!

Как мы тогда за него обрадовались! С нами в одном строю, в одном подразделении был прирождённый солдат, настоящий пограничник! А это значит – с нами была сила!

– Значит так, – успокоил всех своим командирским голосом Попов. —Послезавтра – важный для всех вас день. Сдача нормативов по стрельбе. Скажу сразу: для многих это путь домой. Кушаете вы хорошо, бегаете хорошо, но всего лишь один выстрел врага может это всё испортить. Вы должны стрелять лучше, точнее и быстрее. Сейчас подготовка к ужину. После ужина свободное время. Завтра занятия по химзащите. Сегодня воскресенье, отдыхайте!