Раскалённые сердца

– Есть множество вещей, которые в отсталых регионах Земли считаются нормой, в то время как здесь они относятся к преступлениям… Но, совершённые там, они не являются поводом для судебного преследования здесь.

Ван Хойтен посмотрел на него и улыбнулся в ответ. Школьные учителя, тренера и преподаватели в колледже, полицейские, офицеры армии и Космического Флота – все они говорят подобные фразы и вопросительно улыбаются. Единственно правильным ответом является полное согласие.

– Я – второй лейтенант резерва. Если речь идёт о работе в вооружённой охране, как сказано в объявлении, я рассчитываю на должность и оплату, соответствующую моему званию. Если работа сопряжена с определённой опасностью для жизни и… э-э-э, риском, это должно оплачиваться согласно принятым нормам.

Харрис вежливо и даже как-то застенчиво улыбнулся и кивнул.

– Я вижу, вы – взрослый человек, мистер ван Хойтен. Хорошо, мы сделаем соответствующую отметку в вашем деле…

Харрис наклонился над столом, чья поверхность немедленно превратилась в монитор.

– Постойте! Здесь сказано, что вы были капитаном подземной лодки. Это правда? – в расширившихся от удивления глазах директора промелькнуло нечто уважительное.

– Да, я – командир подземного штурмового средства[4 - UAC – Underground Assault Craft.]. Их разработали специально для боёв в марсианских тоннелях.

Глаза Харриса стали ещё шире:

– Да-да, о субтерринах много говорили в новостях, особенно после того, как война закончилась… Говорят, только благодаря им удалось сломить сопротивление противника.

Ван Хойтен посмотрел на Харриса через разделявшее их пространство так, как следовало бы изначально – как на низкорослого, незначительного офисного служащего, выдающего себя за важную персону.

– Я в этих боях не участвовал, мне о них ничего не известно, – холодно сказал он, дав понять, что речь идёт о военной тайне.

– Конечно, мистер ван Хойтен, – взгляд блеклых глаз Харриса стал заискивающим. – А что вы скажете о работе в весьма схожих, практически идентичных, условиях?

Не давая оппоненту опомниться, Харрис с пылом продолжал:

– Наша фирма выполняет один исследовательский контракт, заключённый с группой высших учебных заведений. Мы планируем через месяц отправить миссию на Энцелад, спутник Сатурна – в научных целях.

– Энцелад? – Ван Хойтен был готов поклясться, что никогда не слышал подобного названия.

– Это сплошной лёд, под которым есть солёный океан. Тяготение составляет одну десятую от земного. Миссия – чисто научная: поиск местных форм жизни, взятие образцов и тому подобное. Оплата…

Харрис распечатал контракт, тут же вылезший на поверхность стола из узкой щели, и протянул его ван Хойтену. Цифра, значившаяся там, удовлетворила бы и куда менее скромный аппетит. Отказываться было глупо: если он не согласится выполнить настолько важную и нужную миссию, его признают непригодным для работы вообще – и, вполне вероятно, остальным работодателям станет об этом известно тоже. Исследования Министерства Космоса, даже осуществляемые частными фирмами, давно и прочно связаны с разведкой, которую поддерживает безмолвная армия Министерства Безопасности Родины, а выступать против этой чудовищной силы не рискнёт даже сумасшедший.

Ван Хойтен писал не очень хорошо, предпочитая пользоваться дикто– и ментопринтингом, но подпись у него была эффектная – уверенная, размашистая, с несколькими завитками неповторимой сложности. Не зря он потратил на её создание долгие недели. Подтвердив подпись приложением отпечатка пальца, он передал документ Харрису. Тот с искренним удовольствием зарегистрировал контракт в сети. Любой пользователь Национал-нета и Глобал-нета, обладающий необходимыми полномочиями, теперь мог с лёгкостью удостовериться в том, что Виллем ван Хойтен, двадцати одного года от роду, гражданин Соединённых Штатов Американских Континентов, второй лейтенант резерва, отныне является служащим компании “LA ltd”. Весьма внушительная зарплата, на уровне нео-йоркских менеджеров среднего уровня, дополнялась развитой системой надбавок и премий. Через полгода контракт мог быть продлён по обоюдному согласию сторон.

Харрис встал и протянул ван Хойтену ладонь для рукопожатия.

– Рад, что теперь вы – наш новый сотрудник. – Рука была чуть влажная.

– Я тоже, мистер Харрис.

Почти неуловимая, содержащая намёк на некую загадку, улыбка промелькнула на лице Харриса.

– С вами вскоре свяжутся. Рекомендую вам немедленно закрыть все дела коммерческого и личного характера – и ни при каких обстоятельствах не разглашать доверенную вам информацию об экспедиции на Энцелад. – Последние слова были произнесены категоричным, может, даже чуть угрожающим, тоном.

– Да, я вижу, здесь написано: «требования секретности, определяемые уставом компании и национальными интересами».

– Очень хорошо, что вы начали читать ваш контракт, мистер ван Хойтен.

Он встал, одёрнул пиджак – так, словно это был более привычный для него китель. Уже будучи в дверях, он услышал последний, наиболее странный, вопрос.

– Надеюсь, вы не боитесь внеземных форм жизни, мистер ван Хойтен?

Покачав головой, он вышел в лёгком замешательстве, не прощаясь. Более всего удивляла перемена в тоне Харриса – тот даже не пытался скрыть своей радости, торжества мелкой злокозненной сошки, сумевшей сотворить самую большую подлость в своей жизни.

4

Экваториальная Африка, несомненно, могла считаться лучшим местом для тренировки экипажей криоботов. В конечном итоге, они готовились к путешествию на Энцелад, самая высокая зарегистрированная температура на поверхности которого достигала минус ста двадцати одного градуса по Цельсию. И это отнюдь не являлось злой шуткой. Жаркий, удушающе влажный климат земель, ранее известных как суверенное государство Нигерия, по словам инструкторов, должен был подготовить будущих исследователей к парной, в которую превращаются тесные помещения подземных самодвижущихся снарядов уже после нескольких часов тоннелепроходческой работы.

Впервые услышав эти слова, ван Хойтен рассмеялся, поскольку, несмотря на то, что ему так и не было суждено ступить на поверхность Марса, он являлся капитаном боевой субтеррины. Когда через неделю после прибытия на чёрный континент в домике курсантов-командиров, как их называли, отказал кондиционер, ему и пятерым его новым соседям стало не до смеха. Все просьбы отремонтировать или заменить прибор новым не дали ни малейшего результата. Они находились в самом сердце джунглей, и добыть хоть что-нибудь в этих местах помимо воли локального директора Гарсии было совершенно невозможно.

Гарсия, чья от рождения смуглая кожа после перенесённой им лихорадки носила желтоватый оттенок, был худощавым, немногословным мужчиной лет тридцати пяти. Он никогда, даже в пасмурную погоду или в тёмное время суток, не снимал солнцезащитных очков, что порождало множество самых невероятных слухов и предположений. Жалобу на поломку кондиционера он выслушал молча, куря сигарету, и, так и не ответив, удалился в свой домик, загадочно улыбаясь. Улыбка эта, которой он имел привычку реагировать на любые просьбы и жалобы, обычно предвещала ещё большие неприятности.

Когда они вернулись в домик после дневных занятий, находиться там было уже практически невозможно. Тяжёлый, насыщенный влагой, воздух, казалось, затекал в лёгкие.

Двадцатипятилетний парень, именовавший себя Джоном Смитом, кое-что понимал в бытовой электронике, так как, по его словам, раньше работал продавцом в магазине электротоваров. Приставив одну из коек к стене, они помогли Смиту взобраться наверх. Тот потратил несколько минут на возню с перочинным ножом, прежде чем сообщил неприятную новость: кондиционер попросту сломан.

– Тут кто-то лазил, пока нас не было, и выкрутил ряд важных деталей.

– Ладно, слезай.

Совет продолжался недолго: Роберт Адамс, жилистый уроженец Южной Каролины, предложил отобрать необходимые запасные части у низших чинов.

– Мы имеем определённые права, позволяющие нам отдавать приказы и проводить занятия, – Адамс, по лицу которого струился пот, пригладил редеющие волосы. – Выведем их на плац под каким-нибудь предлогом, или даже в джунгли, и всё сделаем.

Ван Хойтен пожал плечами – так как он был моложе всех и к тому же имел воинское звание, ему предстояло взять на себя выполнение самой трудной части плана. Мысленно представив себе ночную маршировку по размякшей от дождя грунтовой дороге в джунглях, и укусы голодных москитов, он невесело кивнул.

– Больше, чем на полчаса, меня не хватит. Постарайтесь сделать всё как-то правдоподобно – может, когда они включат свой кондиционер, там что-то перегорит, ну, или ещё что-то вроде этого.

– Не переживай на этот счёт, Виллем, – Адамс, чья ранняя лысина поблёскивала в свете электрической лампы, встал, его выправка, ранее не столь заметная, сейчас бросалась в глаза. Ван Хойтен мог только предполагать, в какой армии он её приобрёл. – Мы – курсанты-командиры, нам положена более высокая зарплата и ряд других привилегий. Низшие чины просто не имеют права жить в лучших условиях, по какой бы причине это ни произошло.

Их замысел вполне удался. Несмотря на то, что из барака для рядовых несколько часов доносились вопли, свидетельствующие о том, что кража раскрыта, всё обошлось – ночь они провели спокойно, наслаждаясь тихим жужжанием кондиционера. Впрочем, уже на следующий день прибор вновь вышел из строя – Гарсия явно умел быть последовательным в проведении задуманной им программы обучения.

Джон Смит, который работал в компании уже несколько лет, сказал, что не привык ломиться в запертую дверь, и понимает, когда нужно отступить. В тот же вечер он и ещё двое курсантов-командиров написали рапорт о переводе. В спальне, рассчитанной на полдюжины человек, остались ван Хойтен и Адамс. Последний, едва закрылась дверь, начал декламировать стихи:

– Убийцы, люди падкие на кровь и деньги,

Сияньем золота привлечены;

Лишь ветер дым развеет от пылающих селений,

Исчезнут – солнечные распугают их лучи!

– Это твои?

Адамс удивлённо вскинул брови: