Океан

– А если можно ходить по воздуху в Вере, то можно ходить и по воде?

Учитель расхохотался, в его смехе было нечто неуловимое, звучащее запредельно и тонко, вокруг его головы проявилось лёгкое свечение.

– Можно, по воде точно можно, – уняв смех, сказал Учитель и добавил уже серьёзно: – И даже среди звёзд.

– Среди звёзд, – повторил я в полном восхищении, и ближайшая к нашей планете звезда наконец-то закатилась за Энсиноорскую Гряду.

4

Утро вот-вот наступит, оно ждёт звонка, и тот, кто называет себя Учеником, ещё спит, но едва откроет глаза, сразу же спросит: «Какой урок сегодня?» Таков План. Я повернулся к востоку, совместил внутренние часы с пульсом. Три, два, один – первый луч скользнул по небу…

– Какой урок сегодня, Учитель? – прозвенел звонок за моей спиной.

Утро наступило. Я повернулся к Ученику.

– Вера.

– Но этот урок был вчера. Разве я не уверовал? – удивился он. – Учитель, я же стоял над пропастью.

– Да, ты уверовал. Уверовал в ближнего, но не в себя.

– Мне снова придётся шагать в Кор-Кориор?

– Нет, сегодня ты накормишь нас.

В энергиях ученичества он не замечал физического голода, хотя действие Незрим-Цвета давно закончилось.

– Но я не голоден, – Ученик весело похлопал себя по животу.

– Но голоден я.

– Учитель, как мне накормить тебя верой в себя? Не упадёт же еда с неба?

Всё-таки он был гениальным Учеником.

– Ты угадал, в виде дождя из рыб или хлебного града, на твой выбор.

Ученик смотрел на меня, открыв рот, мысли в его голове были столь разнообразны в своём направлении, что, сталкиваясь в гортани, компенсировали собственные вибрации и, кроме глухого мычания, ничего не выдавали в пространство. Вселенная с удовольствием наблюдала перестройку плотных планов в более тонкие. Наконец что-то членораздельное прорвалось наружу, и я уловил среди бульканья и хрипа: «Как?»

– Вера в себя – это Цветок, хрупкий, как корочка первого льда, как последний всплеск угасающей свечи. Найди в себе эту искорку, раздуй её, взрасти пламя и оживи голограмму желаемого, созданную твоим воображением. Всё.

– Так просто, – прошептал пришедший в себя Ученик и тут же зажмурил глаза.

Я видел, как в его грудине, прямо по центру, засветилась точка, и через секунду она стала размером с горошину.

– За тобой лежит валун, вообрази под ним лепёшку хлеба и даруй ей свою Веру, – подсказал я ему.

Открыв глаза, Ученик посмотрел на меня, горошина из его груди, разделившись, докатилась до глаз, и они засветились Настоящей Верой. Он улыбнулся и резко развернувшись, бросился к камню.

Через мгновение горы огласились воплем радости и удивления. Ученик достал из-под валуна лепёшку ржаного хлеба. Спотыкаясь, он подлетел ко мне и, тряся над головой находкой, закричал:

– Учитель, я со-Творец, я сотворил хлеб!

– Да, ты со-Творец, ты сотворил Веру в себя, хлеб же сделал я. Я умею вызывать хлебный град. Ночью, пока ты спал, я вызвал его и затем положил лепёшку под камень. Теперь садись, давай возблагодарим Его за щедроты и откушаем – таков План.

Ученик жевал в задумчивости, вместе с пищей он переваривал урок, и я не мешал ему. Покончив с лепёшкой, мы улеглись на прогретые камни и стали рассматривать облака, в изобилии покрывшие небо. Облака склеивались в причудливые фигуры, и мы заворожённо следили за их генезисом, рядом неслышно покачивался Океан, здесь и сейчас все были счастливы.

План есть План. Вселенские часы внутри меня соотнеслись с пульсом. Три, два, один…

– Поднимайся, нужно найти воду, – сказал я.

– Ты хочешь пить? – отозвался Ученик.

– Нет, но сегодня тебе предстоит Урок, а он требует наличия воды.

– Что за урок?

– Урок Веры, Веры в Бога.

Ученик встал и сказал:

– Веди меня, Учитель.

Я повёл его на восток, хотя в моём распоряжении были ещё три стороны света. Мы достаточно удалились от места ночлега, и Ученик не мог слышать мягкого шлепка за валуном. На земле лежала рыба, его рыба, из его дождя. Знать об этом Ученику было рано. Таков План.

5

Довольно скоро в узкой расщелине обнаружился тощий ручеёк, но чтобы я смог улечься в него, как того требовал Учитель, мы спускались вниз по течению несколько часов, пока не нашлось подходящего места.

– Перед началом урока, – сказал Учитель, – ты должен совершить омовение, смывающее грязь телесную и не только.

Я без возражений скинул одежды и улёгся в поток. Время тут же соразмерило свою скорость с течением воды, и обе эти субстанции запеленали моё тело с силой и нежностью материнских рук. Учитель сидел на берегу, погруженный в свои думы, как в воду, я же, лёжа в воде, мысленно прохаживался по ней, окрылённый вчерашним стоянием в воздухе. Вдруг появилось то ли ощущение, то ли осознание, что между мной, Учителем и Водой установилось некое равновесие, и я подумал: «Может быть, именно это Учитель называет Планом?»

Меня ждал опыт уверования в Бога, в того, кого я не вижу, не слышу, не чувствую. Сомнения не давали мне покоя. Что если хождение над Кор-Кориором всего лишь сон после кошмарного дня, а лепёшка, которую Учитель положил под камень, в чём сам и признался, была у него до встречи со мной?

Горная вода переохладила меня, я стал замерзать и обратился к Учителю:

– Учитель, могу я выйти из воды? Мне холодно.

– Можешь, – ответил он, очнувшись от раздумий. – Ты вообще мог не входить в неё.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– Ученик сам определяет количество Времени и Воды для смытия собственной грязи. Таков План.

– Учитель, а что говорит План о Вере в Бога?

– Что это Синтез.