Когда погаснут звезды

– Более всего сейчас она хочет к Богу, – Ангел чеканил каждое слово, – но пойдет к Его отражению.

Левый искренне недоумевал:

– Почему же?

– Она всю жизнь служила отражению, ничего другого ей неведомо, – закончил объяснения Правый и взглядом указал вниз.

Левый взглянул на Перекресток и успел заметить исчезающую в темном отверстии монашку, ее Хранитель, обреченно уронил голову на грудь, сложил крылья и, вздохнув, последовал за ней.

– Тоска, – снова повторил привратник и, изобразив на кукольном лице улыбку, замер, как того и предписывал устав. Его мудрый напарник также вернул глаза в положение «как положено» и невозмутимо заметил:

– Такая работа.

Из-за стен райского сада доносилось мелодичное птичье щебетание, успокаивающее журчание фонтана живой воды и редкие крики животных, приблизившихся слишком близко к вратам и изумляющимся пустоте, царящей вне Рая. Место, которое Создатель представлял Себе как общий мир, превратилось в оазис, никому не интересный, не зовущий и, скорее, пугающий, чем притягивающий. Творец, отпустивший Адама, читай, даровавший человеку свободу выбора, теперь никак не мог заполучить его обратно.

«Поразительный эффект», – рассуждал Бог, хотя, может, мысль Его формулировалась иначе, автору сие не ведомо. Едва стражи ворот погрузились в полусонное состояние ожидания невозможного, как на Перекрестке произошло обнадеживающее движение. Очередной Хранитель вывалил, иначе и не скажешь, отдельные части физического тела.

Правый, наметанным глазом, сразу же определил:

– Служивый, не иначе.

Из встречающих была одна единственная душа, опять же, по заверениям Правого, прабабка почившего, не дожившая на земле до его рождения, пришла теперь взглянуть на внучка.

Левый приободрился:

– Солдат, чем не достойнейший соискатель. Он защищал или нападал?

Правый пробежался по ауре убиенного:

– Вообще-то, умерщвлен он, а точнее, бренное тело его, посредством фарфорового ядра. В тот момент, когда несчастный, покинул пост и отлучился справить физическую нужду, противник бухнул из мортиры просто так, может, пристреляться или от безделия, вот и вся недолга. А так, солдат принадлежал к гарнизону защитников города и уж совершенно точно военных действий лично не начинал.

Левый удовлетворенно щелкнул пальцами:

– Значит, может он подняться и как герой войти и броситься в объятия к Отцу. Чего ему стесняться, ведь жизнь свою он обменял на жизнь других?

Правый скептически поглядел сначала на перевозбудившегося напарника, затем на прибывшую «массу»:

– Все так, но он, как и собратья его, человеческие души, и до, и после, как ты успел заметить, отправится не к нам.

– А в чем причина такого неразумного упорства землян? – заинтересованно спросил Левый, не отрывая взора от скачущей в образе белесого облачка прабабки вокруг лежащих отдельно друг от друга ног и рук внучка.

Привратник, отвечающий за правую створку врат, почмокал губами:

– Он (душа) выбрал смерть на ратном поле сам, чтоб усмирить живущий в сердце гнев. Взгляни на цвет контракта, он алый, стало быть, метод перехода намечен через кровопролитие.

– Зачем же выбирать такой конец? – Левый не переставал удивляться историям человеческих душ.

– Иных путей избавиться от гнетущего ее недуга эта душа не придумала, – Правый задрал глаза наверх. – Отец Небесный милостив к нему, раз не позволил замараться чужой кровью и ждет солдата в Свои объятия, но тот предпочтет Ад.

Левый, злостно нарушив устав, подпрыгнул на месте:

– Ну почему, когда наградой ему Рай?

– Рука не намахалась сталью, глаза не зрели смерть врага, – нараспев ответил Правый.

Левый, немного успокоившись, принял подобающую позу:

– Думаешь, он все еще во гневе?

Правый отыскал среди фрагментов голову бедняги:

– Я вижу в ауре его чернеющую нить, она-то и заставит душу погибшего выбрать «низ», в качестве продолжения опасной задачи. Гнев, еще тлеющий в нем, подсунет вместо подвига вознесения подвиг схождения, к которому в истинном, Христовом смысле, душа не готова. Этот солдат не поднимет знамя в стане товарищей, но ринется на полчища врагов в одиночку.

Левый не понял:

– Душа его смела настолько?

Правый усмехнулся:

– Скорей, глупа, раз позволяет гневу собою управлять, все на руку Хозяину Ахерона.

Ангелы посмотрели вниз, на Перекресток. Хранитель деловито сгреб останки солдата, аккуратно уложил их на свои крылья и исчез в чернеющем проходе.

– Мда, – буркнул Правый, что, по всей видимости, означало «покойся с миром», а Левый, вытянувшись во фрунт, констатировал:

– Тоска.

– Между прочим, – поправил его напарник, расправляя крылья по уставу, – тоска это грех.

– Это здесь, – парировал Левый, – в наших краях ее нет вовсе.

– Есть дополнительный шанс быть безгрешным, – съязвил Правый, изобразив на лице ангельскую улыбку.

Напарник хотел было ответить тем же, но на Перекрестке снова зашевелилась материя, Хранитель держал на руках младенца, новорожденное существо если и видело белый свет, то всего несколько мгновений. Еле светящаяся, но вполне осязаемая нить пуповины уходила вниз, к Земле, туда, где билась в истерике безутешная мать.

– Тяжелый момент, – вздохнул Правый.

– Как же так? – глаза стажера наполнились слезами (он успешно нарабатывал тонко-эмоциональное тело).

– Спешка, торопливость, пренебрежение днем сущим, наплевательское безразличие к энергии времени в прошлой жизни приводит душу в последующем воплощении к подобному результату, – медленно проговорил Правый, изучая ауру малыша.

Белоснежные щеки Левого покрыл румянец праведного возмущения:

– Но душа приняла на себя все тяготы и муки схождения в плотные слои, страх и боль тонких порядков, не сравнимые со своими физическими двойниками, стойко перенесла она. Этот маленький герой может войти в Рай и просить у Отца нового контракта из первых рук.

На эти слова напарника Правый согласно покивал головой:

– Да, мы пропустим его, но он отправится вниз, сомнений нет.