Когда погаснут звезды

Если у вас, достопочтенный, ведь автор и сам, желая слыть почитаемым, должен с превеликим уважением относиться к тем, кто решил обратиться к трудам его, читатель, защекотало в носу, значит, крылатый проказник засунул туда свое перышко, тем самым объявляя: «Я здесь, и готов к беседе».

Ваш выход.

– Что приуныл? – подал голос Ангел. – Смелы и бравурны речи твои, когда обращаешься сам к себе, отчего же скромничаешь перед вопросом к Богу?

Читатель:

– Ты не Бог.

– Нет, – Ангел выдержал паузу. – Но я миг вдохновения Его, впрочем, как и все вокруг, и я могу отвести тебя к Нему, ты же хотел этого?

– Я еще не решил.

– Встреча с Богом может состояться по твоей просьбе, но прежде подумай, что придется испытать, когда взглянешь в Очи Его.

– Откуда же мне знать?

– Эволюционный путь возвращения души в Божественное лоно долог, времени оказаться перед дверью в палаты света хватает, чтобы осмотреть себя и стряхнуть осевшую «пыль» и налипшую «грязь». Другое дело, если я, поддавшись на уговоры, прямо сейчас возьму тебя за руку и введу к трону Господнему в тех одеждах, что прикрывают душу, а они, поверь моему опытному глазу, знающему тебя как облупленного, не чисты.

– Я передумал.

– Не торопись, скорый ответ – всегда неправда. Желать встречи из любопытства не грех, но безрассудство, свойственное отрочеству, не ведающего страха из-за отсутствия опыта, но, быть может, настоятельная необходимость стать пред Очами Всевышнего связана не с усмирением какого-либо порока, а исключительно ради рождения совести.

– Я и впрямь не знаю, хочу я этого, или нет. Схожие сомнения мучат меня, когда вхожу в храм – наложить крест или, опустив взор, просто пройти внутрь, стать в уголке и послушать… Вот только несвязное бормотание служителя еле слышно, да и о чем оно, непонятно, и ухожу прочь, так и не выведав, для чего входил. Интересно, та неприметная, испуганного вида прихожанка, что трясущимися руками ставила свечу к распятию, отчего и без того хлипкое восковое тельце гнулось еще более, едва удерживая на себе трепещущий огненный султанчик, она получила от Сына Божьего, воплощавшегося для того, чтобы умереть на кресте мученической смертью, чего хотела?

В тот раз я дождался ее у входа и посмотрел прямо в глаза, когда женщина посеменила мимо меня, по всему было видно, она получила желанное, а я нет.

Ангел, проявившийся на иголке в виде церковной свечи, издевательски согнулся, явно намекая на мои откровения:

– Во время первого пришествия одинок был Христос, во второе Его посещение одиноким будет каждый человек. Вдруг ты не захочешь дожидаться этого события, кстати, не так и далек этот день, а?

– Думаешь, стоит? А чем черт не шутит…

– Тише, тише…– замахал крыльями Ангел, срочно трансформировавшийся из оплавленной свечи в привычного вида существо. – Коли чувствуешь в себе бесстрашие перед встречей, не гордость ли это, потому как чем больше ее (гордыни) в сердце, тем яростнее свет случится от него к тебе несущийся (не со зла, Ему таковая энергия не доступна, но по причине разности вибраций) и опаляющий.

– Да, – Ангел сделал круглые глаза, – и как претендент на встречу, не поминай антимир ни в каком виде, даже имена служителей понижают тонкость твоей сути.

– Извини, я все понял.

– Готов?

– Да.

– Тогда закрывай глаза. Что видишь?

– Темноту.

– Смотри сквозь нее, не спеши, не пытайся представить что-нибудь, просто смотри и жди.

Перед взором дверь, скорее, даже вход, потому как дверь – это полотно какого-либо материала и отделки, петли, скрипящие до боли в ушах или бесшумные, да так, что отворив створку, только ветер и сообразит, что получил свободу, и запор, он же замок, щеколда, задвижка или еще сотни две хитроумных приспособлений, ограничивающих желание одних вторгнуться в пределы других. Я же вижу на темном фоне окружающего меня пространства пульсирующее пятно бледно-серого оттенка.

– Это то, что я думаю? – обращаюсь я то ли к темноте, то ли к пятну.

– Да, – отвечает мне голос Ангела. – Это и есть врата к Всевышнему.

– И я могу войти?

– Можешь, – Ангел за спиной, я чувствую его благоуханное дыхание. – Но нужно открыть замок.

– Как, у меня нет ключа.

– Тебе надо представить образ Бога, и врата отворятся.

– Всего-навсего?

Ангел усмехнулся:

– Человек – торопливое существо, я уже говорил и в суждениях, и в деяниях. Природа подобного поведения определяется пониманием души краткосрочности пребывания в плотном теле, но, тем не менее, смотреть на это всегда смешно.

– А помимо безудержного веселья вы еще там, в облаках, чем-нибудь заняты? – обиделся я.

– Приглядываем за «клоунами», – отозвался из-за спины Ангел. – Не порвали бы рты от чрезмерного усердия, да не выскочили бы за арену, забывшись во флик-фляках.

Спорить с ним бесполезно, и я сосредоточился на ключе. Что таит за своим нервно-дышащим туманом пятно-проход, какой мир откроется мне, что за пространство примет мои испуганные, настороженные шаги, и в каком облачении Господь Бог пожелает явить Себя перед ничтожным рабом своим. Не ослепительным ли Светом, что заполнит собой все и не позволит раскрыть очи недостойного…

– Стоп, стоп, стоп, – прозвучал в голове глас моего проводника, – культ солнца, уже было, Ра, Тонатиу, Ярило, я же просил тебя не спешить. Отдайся тишине, не выдумывай, образ придет сам собой.

Я зажмуриваю глаза сильнее, так, что начинает шуметь в ушах. Легкий смешок Ангела означает, очевидно, всю тщету подобным образом стимулировать воображение, и я расслабляюсь. Тут же, совершенно явственно пудингообразное пятно застыло и просветлело настолько, что, взглянув в него, словно в зеркало, я увидел себя. Ну конечно, там, за дверью, я сам, не ничтожный, но великий, не карлик, но титан, Бог за дверью – это я.

– От унижения до возвеличивания один шаг, так у вас говорят, – захохотал Ангел. – Ну ты даешь, впрочем, вас, человеков, всегда так несет.

– У нас говорят по-другому, – раздраженно парировал я. – Значит, снова мимо?

– Песчинка равнозначна горе по сути, но горой при этом не является, – уже серьезно отозвался Ангел. – Твое равенство Богу благодаря Богу, поэтому ты человек, а не…– тут Ангел приумолк, подыскивая видимо нужное сравнение, и я помог ему.

– Не слизняк.

– Вот-вот, – подхватил он. – Но твое равенство Богу благодаря самому тебе сделает тебя Богом.

Я вздрогнул:

– Мне никогда не войти к Нему.

Ангел погладил мягким крылом меня по голове:

– Дверь к Богу всегда открыта, я пошутил про ключ.

Все, что мне захотелось сделать прямо сейчас, так это повыдирать перья у возомнившей себя Учителем «птицы», но вместо этого благородного поступка я шагнул в пятно.