Образ и предвкушение

– направление анализа каждого участника на то, что происходит сейчас,

– осознание им последствий совершаемого.

Итак, если вы хотите внедрить в образ человека ритуальные элементы поведения, необходимо:

1. превратить его из зрителя в активного исполнителя всех запланированных действий в их заранее обусловленной последовательности,

2. лишить его индивидуального отношения не только к происходящему, но и к тому смыслу, которому ритуал посвящен, для чего следует подавить у каждого индивидуальное эмоциональное восприятие происходящего и собственных действий,

3. сформировать его солидарность с другими участниками, со всей аудиторией. При этом ритуал становится полноправным и однозначным «хозяином» всех тех, кто втянут в его исполнение, и тогда даже смысл происходящего теряет своё значение. В процессе исполнения ритуала смыслом становится само исполнение. Так осуществлялись коронации, акты сожжения еретиков и т.п.

Так, участники русского застолья не переносят тех, кто не пьёт, а с его продолжением, постепенно, но довольно быстро, формируют общность, которая существует только здесь и сейчас, на основании употребления спиртного и противостояния всем другим, чужим, тем, кто вне этого «мероприятия». В кульминационный момент они, практически, забывают предлог, собравший их вместе, и вступают в фазу раскола того единства, которое только что казалось незыблемым. Свои и чужие возникают уже внутри участников этого ритуала, теряется всякая индивидуальность и формируется солидарность с «близкими». В этот момент ритуал становится полноправным «хозяином» положения, которое может разрешиться какими-либо экстремальными действиями – ссора, драка, убийство и т.п.

Ритуал цементирует образ. Создатель-исполнитель образа вынужден постоянно «оглядываться» на существующие ритуалы и принуждать себя выполнять их правила. Наиболее жестко ритуал и образ соединены в титуле и воинском звании. Воинское звание почти всегда обозначает образ. Но не только. Оно определяет правила поведения и правила взаимодействия с аудиторией. Воинское звание присваивается аудиторией и, тем самым, она признает за его носителем определенные права и обязанности, и добровольно обязуется соответственно относиться к нему.

Воинское звание одно из наиболее жестких и конкретных обозначений содержания образа и правил его взаимодействия с аудиторией. Это удобно, но и налагает значительные ограничения. Поведение носителя образа, его развитие замкнуто на эти правила и абсолютно подчинено им. Они настолько ограничивают исполнение образа, что носители воинских званий вынуждено формируют некую субкультуру своей замкнутой аудитории. Такая аудитория, обычно, предстаёт перед другими своим отличием, отвержением любого вмешательства в свои дела, а её члены всё более замыкаются друг на друга. В результате может сформироваться как бы единый рафинированный и сублимированный образ военного, на который ориентируются не только все военнослужащие, но и представители других аудиторий.

Можно говорить и о таких совокупных образах как «школьник» (особенно старших классов), «студент», «врач», «учитель» и т.п. Это так называемые «типичные представители», т.е. те образы, которым общество передаёт власть внутри их аудиторий, так как они наиболее полно и точно отражают систему правил поведения своей субкультуры, отстаивают её перед внешним окружением и дисциплинируют каждого входящего в свой состав. Поэтому, каждый, кто хочет быть членом этой аудитории, вынужден официально, т.е. в присутствии аудитории, заявлять о своем приятии правил и признавать власть господствующего образа. Постоянное повторение этого вступающими, превращается в ритуал обращения, который, в конечном итоге всё более закрепляет субкультуру. С этим связано, например, посвящение в студенты, принятие клятвы Гиппократа, принятие воинской присяги и т.п. И, несмотря на неравнозначность этих ритуалов, они основаны на одних и тех же механизмах – признание исполнителем главенства совокупного образа.

Для создания образа ритуал значим тем, что он предлагает жесткую систему правил и выбор – принять её или нет. Если они принимаются, то в структуре образа формируются такие ритуальные элементы, которые образуют систему контакта с аудиторией. В ней нет ничего оригинального и личного. Это стандартные технические приемы взаимодействия с аудиторией, как, например, умение здороваться и прощаться. Все они определяются аудиторией, культивируются ею, и предлагаются каждому как необходимость. С накоплением опыта общения, человек может вносить в технику исполнения этих элементов оригинальность и своеобразие, которые как бы отличают его от других. Но это всего лишь оригинальность исполнения, а, по сути, те же правила поведения.

Блок ритуальных элементов составляет обязательную часть каждого образа, и чем богаче их набор, тем более этот образ стандартен, узнаваем и прогнозируем. Взаимодействие с аудиторией невозможно без умения приветствовать, правил поведения в различных ситуациях и т.п. Без этого образ не сможет функционировать, точно также как сложная, умная, космическая станция без стыковочных узлов обречена на одиночество и гибель.

Итак –

25. соглашайтесь с требованиями аудитории и соблюдайте общепринятые правила поведения,

26. формируйте в структуре образа блок ритуальных элементов, который облегчает возможность установления взаимодействия с аудиторией,

27. откажитесь от попыток на первых этапах взаимодействия с аудиторией навязать ей свои ритуальные правила.

ОПРЕДЕЛИТЕСЬ –

– какие правила каких ритуалов вам хочется выполнять или

– вы против всяких правил и ритуалов.

6. Образ как средство мистификации

«Бессмысленно спрашивать – образ – реальность или видимость. Он и то, и другое одновременно. Он просто есть!»

П.Сэлфинг

Существует убеждение, что человек никогда не бывает полностью искренен в своём поведении, никогда не выражает себя до конца и всегда что-то скрывает. И для этого ему и нужен образ, который призван обмануть, ввести в заблуждение. Видимо случается и такое. Может быть поэтому, сформировалось столь устойчиво-негативное отношение к образу?!

КАК ЭТО БЫВАЕТ.

Как только возникает слово «мистификация», так сразу же вспоминается обман, тайна и т.п. В сознании мистификация всегда связана с непонятными действиями, часто направленными на обман.

«Оставшись один, Пьер продолжал все так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с завязанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались…Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он, наконец, вступит на тот путь обновления и деятельно-добродетельной жизни, о которой он мечтал… В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно-темно; только в одном месте горела лампада в чем-то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. … то белое, в чем горела лампада, был человеческий череп со своими дырами и зубами. … Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем-то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного, чем то, что он видел. … вошел невысокий человек… остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки. … одет в белый кожаный фартук, прикрывавший грудь и часть ноги, на шее было надето что-то в роде ожерелья, и из-за ожерелья выступало высокое белое жабо, окаймлявшее его продолговатое лицо, освещенное снизу»…

Л.Толстой

Для того, чтобы соблазнить аудиторию, обеспечить свою безопасность, добиться своих целей, исполнитель использует образ как средство мистификации. Для этого он задействует блок ролевого исполнения. Он также носит технический характер. Именно потому, что образ предстает перед аудиторией в виде исполнения каких-то ролей, в обыденном сознании его часто соединяют с той ролью, которую играет человек – «добродушный хозяин», «злой гений» и т.п. Роль – это исполнение какой-то части образа и потому один и тот же образ может воплощаться в различных ролях. Впрочем, возможно существуют и такие, обычно весьма бедные по своему содержанию, образы, которые практически полностью совпадают с той единственной ролью, которую исполняет человек.

Образ почти всегда объемнее и сложнее любой роли и никакая роль не может воплотить всё содержание образа. Роль это недосказанный образ и часто она, в той или иной степени, мистифицирует образ. Это возможно потому, что аудитория видит не весь образ, а только исполнение роли. Такая подмена может вдруг открыться аудитории, ситуация резко изменится, что потребует от исполнителя иной роли. В такой момент аудитория ощущает себя обманутой и винит в этом, конечно же, носителя образа. Но, на самом деле, его вины в этом нет, аудитория не смогла или не захотела за ролью увидеть образ.

Но, иногда, исполнитель сознательно пытается ограничиться во взаимодействии с аудиторией исполнением одной роли. Для этого он строго выдерживает социальную дистанцию с другими, уменьшает количество контактов с окружающими и т.п. Обычно, это приводит к тому, что аудитория стабилизирует своё отношение к исполнителю, но при этом у неё формируется повышенный интерес к нему, а иногда и благоговейный трепет.

«Бродский … Уже тогда был лыс, уклончив, мудр и умел себя поставить. Создать ощущение недоступности. Как-то мы ждали его…на день рождения… Он приехал только тогда, когда мы уже перестали его ждать. Драматически вовремя, когда мы израсходовали уже все душевные силы, из темноты, из-за двери в квартиру появился он, в кепке, боком как-то – обыкновенный гений… Прикрывшись насмешливостью …,он поспешно с нами поздоровался, чего-то выпил, что-то съел, съязвил по какому-то поводу, успел надерзить нескольким красавицам и удалился…»

Э.Лимонов

Впрочем, для исполнителя образа подобная тактика может быть весьма опасной. Ограничение образа только исполнением одной роли позволяет аудитории додумывать его, дополнять какими-то несуществующими деталями. Это фантазирование может привести к формированию невыгодного представления об образе, которое достаточно сложно исправить. Но профессионально исполненная роль может гарантировать, что подобного не произойдет.

Итак –

28. вводите в структуру образа блок ролевых элементов,

29. создавайте образ, который будет глубже и объемнее любой роли,

30. исполнением ролей мистифицируйте образ, вызывая у аудитории

интерес к его носителю.

ВЫБИРАЙТЕ –

– стоит ли так уж опасаться той мистификации, которая всегда сопровождает исполнение образа или

– следует добиваться максимальной открытости образа?

7. Образ как средство защиты

«Всякое уязвимое место это избыточная определенность. Следует держать аудиторию в состоянии неопределенности относительно неопределенности образа».

П.Сэлфинг

Развитие западной цивилизации, вопреки обещаниям и прогнозам, не привело к возрастанию безопасности. Более того, уровень опасности и разнообразие её форм значительно выросли. Она всё более связана с человеком, что усиливает её непредсказуемость. Всё повышающаяся безопасность превращается в ещё более изощренные формы опасности.

Так, человек «перехватил» у природы инициативу в возрастании опасности.

КОММЕНТАРИЙ.

Страх… Казалось бы, чего бояться человеку, находящемуся в обществе себе подобных. Однако он боится нападения и ответного удара, боится быть непонятым и отвергнутым, боится … себе подобных. И чем сильнее его связь с аудиторией, чем сильнее его зависимость от неё, тем больше страх. Он борется со страхом, стараясь следовать всем правилам аудитории, считая, что таким образом повышает свою безопасность. Возможно, поэтому он, порой почти механически, следует моде, нравится она ему или нет, подходит она или нет, всё равно подчиняется, опасаясь, что не поймут и будут, в той или иной мере, если не отвергать, то не принимать «за своего».

1. Движимый страхом непонимания, отвержения, одиночества, человек создаёт образ, который призван демонстрировать его согласие с правилами аудитории, добровольное их принятие и исполнение. Тем самым он показывает аудитории: «Я свой, со мной можно иметь дело».

Но есть и иной страх, противоположный страху непонимания и отвержения – страх полного понимания и, следовательно, разрушения. Полное понимание означает для человека абсолютную наготу перед аудиторией и, дабы предотвратить это, он готов идти на скандалы и примирение, эпатаж, демонстративные поступки и т.п. Всё для того, чтобы доказать: «Вы меня еще не знаете. Я НЕ ТАКОЙ КАК ВСЕ». И, тем самым, не раскрываться полностью, а устрашать и сдерживать других от излишнего «проникновения», чтобы, в конечном итоге, обеспечить себе неприкосновенность.