Впереди ветра

– А чего обижаешь?

– Так надо, брат. Примета такая. Он достал визитку и протянул:

– Звони, по любому вопросу!

Блондинка кивнула и помахала ладошкой.

Оглядев площадь, она вздохнула. Пожалуй, Малахов курган – то, что осталось с прежнего советского Севастополя… А вокруг налепили ларьки-курятники, да банкиры, нечистые на руку, расставили ловушки для дураков банки – однодневки…

На одном из них часы высвечивали 2013.22.22.
Шел одиннадцатый час.
– Сейчас бы чаю, да согреться!
Гуля потерла голые плечи, и поправила маечку – матросочку.
Перебежала на знакомую асфальтовую дорожку.
Ах!… Мои розы!.. Они по-прежнему тянут свои бутоны и соцветия к верху, не смотря ни на что!

Девушка подошла к благоухающим кустам и жадно вдохнула волшебный аромат. Её почудилось, что рядом стоит мама – большая и добрая, и ждет её, чтобы обнять…

– Ах, мама – мама…

.Если б тебя могли спасти мои розы!… Гуля смахнула слезинку. Растерев лепестки об нос, чтобы острее чувствовать аромат, девушка медленно пошла по дорожке, по которой столько раз проходили с мамой вместе.

А вот и переулок бабушки, и снова – подъём. М – да …не секрет, что лучшие спортсмены – из Крыма. Что ни улица, – то каменная лестница; что ни двор – то ступеньки, да такие крутые, что тренажеры – пустышка, по сравнению с ними.

Те же булыжники. Та же яма…

За двадцать лет -не могли засыпать! Все некогда – делёжкой обременены… А вот турника нет. И общаги – тоже. На её месте- новое здание. А яму засыпать – песка не нашли!

Девушка затаила дыхание и потерла грудину, – сердце почти выскакивало.

Приблизилась к двери, из которой столько раз выходила милая бабуля, сухонькая, в платочке. Молча прижималась к её матери.

А та начинала голосить. И так – каждую встречу.

Пухленькая северяночка не знала, что ей надобно делать – то же голосить? Так она же рада бабушку видеть…

Лишь потом она поняла как дочь, что такое- видеть старую мать один раз в год…

Все дочери и сыновья были под боком у бабушки. А самая старшая, её главная опора в тяжелые военные годы, забралась на далекий север. У бабушки нечем было плакать. Слезы кончились ещё в войну, от увиденного каждодневного ужаса фашистских извергов.

Старшая дочь для неё стала и быком – мужиком, и плечом —

опорой при десяти голодных ртах… По этому она прижималась

к дочери, как к матери. Что им пришлось пережить – знал лишь Бог, и послевоенное поколение.

– Бабушкина дверь… в окнах- темнота —

Заговорила стихами блондинка. Какое-то смутное чувство теснило грудь.

Подошла к другим воротам, где светились окна. Ставни приоткрыты. Гуля постучала по стеклу.

Выглянула женщина лет пятидесяти. Мелькнувшая тревога в глазах исчезла, когда она увидела миловидную блондинку.

Окно распахнулось. Гуля спросила про бабушкин дом- что там, творится? На что женщина сразу опустила глаза, видимо подыскивая слова. А пока она думала, девушка задала новый вопрос:

– Есть ли кто там живой?

Дама неопределенно мотнула головой. Девушка отошла, поблагодарив.

Она приблизилась снова к родным воротам и прислушалась.

Ти-ши-на… где могла быть тетка? Ведь у неё козы, хотя -не слышно. Глаза привыкли к темноте. Лампочка, что болталась на столбе, вместо фонаря, хватало на двор.

Слева от бабушкиного дома девушка заметила легковушку.

Напротив – двери. Она дернула ручку. Открыла.

Вспомнила: тут дед жил, свиней держал. Бабушке все сало носил. Хороший был дед. Поэтому и нет его уже…

Видны постройки. Девушка постучала. Откликнулась собака, и – ти -ши-на.

Света нет. Но, чу – что-то заскрипело.

Блондинка громче постучала. Собака – надрывается, аж с цепи срывается. Гуля рявкнула :
– Так шо, все уснули?
Собака, заскулив, замолчала. Скрипнула дверь. Кто-то высунулся.
Блондинка уточнила:
– Мне бы спросить.

Хряснула дверь, показался худощавый мужик. Чапая шлепанцами, он приблизился. Гуля спросила про тётку. Мужик смерил девушку взглядом, типа, а ты чего тут? Но вежливо спросил :

– А вы ей кто?

Ну, Гуля, чисто по -крымски вопросом на вопрос :

– А шо?

Мужик пошаркал шлепанцем по гравию, выбирая выражение;

– Ну -у…

Гуля кивнула – давай, рожай уже… Тогда он поднес к виску палец и присвистнул. Девушка не поверила :

– И че, серьёзно?

Мужик кивнул. Блондинка медленно развернулась, и вышла из ворот. Она побрела к тому месту, где когда-то росла алыча.