Близко, но далеко

– Чушь, у тебя ужасный английский! – сказала Эй.

– Полетел! – Сэм, наконец, запустил фонарик. Он медленно поднимался в небо. Ветер относил его в сторону моря. Через полминуты он превратился в маленькую точку – почти как звезды над нашими головами.

– Загадали желание? – спросила Эй.

– Конечно! – сказал Луис.

Она лежала, а я смотрел на ею шею, волосы, плечи и – чего уж там – груди.

– А ты? – спросила меня Эй.

Я приготовился сказать свое любимое «ну», которым пользуюсь, когда пытаюсь подыскать слова.

А потом… Потом Луис лизнул ее в нос.

В пятницу утром мы позавтракали на балконе и пошли кто куда: Луис, я и Эй рванули в ближайший серф-сквот в Лос-Кристианос, а Сэм с Джейн поехали на такси в Эль-Медано.

В деревянном бунгало на Playa Las Vistas нам дали две доски, и мы зашли за ширму, чтобы напялить на себя гидрокостюмы. Эй сидела на черном валуне, в который бесстрашно врезались волны Атлантического океана.

В гидрокостюмах было неудобно и как-то смешно. Мы взяли доски и побежали в воду. Точнее, побежал Луис, а я плелся по песку, оставляя унылые следы. Дул теплый ветер, но дул он так серьезно, что было не очень и легко тащиться с доской до воды. Ветер фигачил в лицо, как будто не хотел подпускать к океану.

Когда вода была мне по пояс, Луис уже переваливался через волны, уплывая все дальше и дальше. Перед каждой волной он ловко запрыгивал на доску, давил на нее своим телом и медленно, но ритмично греб руками. Хорошо у него получалось.

Я же, как только под ногами исчезло дно, неловко плюхнулся на доску и тут же перевернулся. А потом – еще.

Притянув к себе доску тросом, я кое-как снова лег на ее поверхность и медленно поплыл в сторону Луиса. Он уже в третий раз подсаживался под большую волну. Резко разгоняясь руками, подпрыгивал на доску и скользил по пенистому гребню, лишь слегка балансируя туловищем. Он еще в Берлине рассказывал, что не очень и любит размахивать руками.

До Луиса было еще далеко, а я уже смертельно устал. Руки отказывались грести, и я время от времени неуклюже соскальзывал с доски. От этого еще больше уставал.

В конце концов, решил рискнуть на новой волне. Кое-как залез на доску и развернулся лицом к берегу. Волна была небольшая. Почувствовав толчок, я еле приподнялся на руках и тут же перевернулся. Доску отбросило куда-то назад, и я понял, что ничего у меня не получится.

Доплыв до доски, я сел на нее и еще долго, как поплавок, болтался на волнах. Смотрел на Луиса и дико завидовал. Там было еще много других серферов. Они сбивались в маленькие стайки и почти одновременно запрыгивали на доски, когда поднималась волна. Кто-то возвращался снова, кто-то, дотянув до берега, отдыхал на песке, чтобы потом снова рвануть в океан.

Я решил вернуться на берег. Лег на доску и греб в сторону Эй. Уже возле берега доска зарылась носом в дно, меня подбросило в воздух и накрыло набежавшей волной.

Эй смеялась и что-то говорила, но я ее не слышал. Вышел из воды, взял доску, отцепил трос и направился в бунгало. Вода стекала из гидрокостюма, и видок у меня был жалкий.

– Ты нормально? – спросила Эй.

– Нет, – сказал я.

Стянув с себя гидрокостюм, я промыл его в бочке с пресной водой и оставил сушиться на деревянной балке.

Доску оставил на полке внутри бунгало.

– Хорошие были волны? – спросила девушка-инструктор.

– Наверное, хорошие. Но я был плохим, – сказал я и пошел в пляжный бар.

Я долго смотрел в одну точку, точнее, на кофейную ложку, которая валялась в песке. Смотрел на нее, а думал о себе. О том, что слабый и некрасивый. О том, что глупый. О том, что трусливый. И еще о многом другом, но только о себе.

Подошел официант и принес виски.

– Со льдом? – спросил официант.

– Ну конечно – жарко же! – сказал я.

Я сидел со стаканом виски, закопав мокрые ноги в сухой песок. Я видел, как Луис выходит из воды – уставший, но счастливый. Я видел, как его целует Эй и как они идут след в след, болтая о чем-то хорошем. Или том, какой я слабак и трус.

Я допил виски и взял три шота водки.

По набережной гуляли расслабленные люди. Дети запускали воздушного змея. А на деревьях между веток проскальзывали солнечные желтые нити.

В кафешку пришли Луис и Эй. Луис был в одних шортах. Его мокрое тело блестело.

– Ладно тебе, не расстраивайся! Вот увидишь – завтра будет лучше! – Луис, как обычно, хлопнул меня по плечу.

Они взяли по коктейлю, и мы еще долго сидели и болтали о разной чепухе.

Эй высосала трубочкой последние капли и съела дольку апельсина, оставив лишь оранжевый полумесяц кожуры.

– Луис, дашь мне свой кусочек?

– А мне? Иди и возьми в баре. Или я пойду. Но эта долька – МОЯ! – сказал Луис.

– Нет, я хочу именно ТВОЮ дольку! Жалко, что ли?

– Не жалко, конечно, но на фига, если в баре целая корзина апельсинов?

Они еще долго спорили из-за идиотской апельсиновой дольки. В конце концов, Луис сказал какую-то глупость, и Эй ушла босиком. Только мы ее и видели.

– Эй, ну куда ты?

– Пойду прошвырнусь по магазинам.

Такие мы люди – из-за любого пустяка превращаемся в чудовищ. Так и живем потом.

– Ну не дура, а? – сказал Луис.

– Дура, конечно, – сказал я и взял еще водки. Для себя и Луиса.

Бракованный лего

Из сотен полуголых раскованных девушек мне нравится одна. Идет себе, улыбается чему-то.

Я встретил ее на Explanada del Muelle. Ходил покупать сувениры. А тут – она. Смотрю на нее, а ей хоть бы что. Заходит в магазинчик. Рассматривает платья. Находит одно. Показывает мне. Я киваю – сногсшибательное платье.

Она кивает и идет к кассе. Определенно мне нравятся такие девчонки. В такие моменты мне страшно хорошо из-за того, что я знаю ТАКУЮ девчонку.