Меланхолия

– Мы обе заслуживаем, – с улыбкой произнесла Кэролайн.

Подруги обнялись и после сели за стол, обедать сэндвичами, приготовленными Элизабет.

– Вот только мне красавчики-спортсмены не попадаются! – напоследок съёрничала девушка.

Утро среды. На часах был уже полдень. Кэрол с ломотой в теле встала с постели. Звонил телефон. Писательница пересела на коляску и подъехала на ней к тумбе, на которой она оставила телефон.

– Алло!

– Здравствуйте, мисс Хант. Вас беспокоит Рэй Броуди с издательства. Я по поводу статьи.

Кэрол, словно облитая ледяной водой, поспешила к компьютеру, чтобы поскорее дописать и отправить статью, которую она планировала закончить утром.

– Алло, мисс Хант! Вы меня слышите? – продолжал голос в телефоне.

– Да, мистер Броуди. Простите, я планировала отправить вам статью утром, но… – Кэрол стыдно было признаться, что она не могла уснуть из-за болей в теле, что она проспала аж до полудня, но лгать она не умела, – Я проспала.

Сердце Хант тревожно забилось. Ей сулило увольнение. Перед глазами у Кэрол проскочили все эти бесчисленные обращения в издательства в поисках работы, ей вспомнились времена, когда ей все отказали в помощи и ей не на кого было положиться.

– Прошу меня простить. Такого больше не повторится, мистер Броуди, – сказала в трубку Кэролайн.

– Собственно, я звоню не по поводу той статьи. Хотя такое пренебрежение графиком работы неприемлемо. Я звоню сообщить, что нужна другая статья. И как можно раньше.

Дыханье Хант замерло и только погодя какое-то мгновенье, она вздохнула с облегчением.

– О чём вы хотите, чтобы я написала? – спросила Кэролайн.

– Другой формат, мисс Хант. Попробуем с вами переключиться на новости. Ведь мы всё-таки новостное издательство. – Рэй Броуди говорил быстро, но с расстановкой. – Поработаем с вами в формате рерайтинга. Просто добавим несколько свежих деталей к уже имеющимся, так сказать. В общем, речь об аварии на Мэдисон авеню. Эту новость и так крутят по всем каналам. Мой секретарь передаст вам информацию. От вас лишь требуется ваше умение красиво засервировать это для наших читателей.

– Да, мистер Броуди.

Положив трубку, Кэрол принялась проверять почту. Она нашла письмо с издательства с краткой информацией о случившейся аварии и начала изучать её. Прочитав первые две строки, Хант повергло в шок. «Сегодня утром на Мэдисон авеню произошла автоавария: автомобиль сбил пешехода. Жертвой оказался некий Эдвард Клемент. По свидетельствам очевидцев, пешеход сознательно вышел на проезжую часть.»

Писательнице, не поручили бы писать о таком, если бы за рулём того автомобиля не находилась одна молодая поэтесса. Безусловно, она то и должна была стать основной фигурой её повествования.

К письму была приложена фотография, которая не отставила сомнения в том, что это был какой-то другой Эдвард Клемент, а не мужчина с собраний, которые посещала Хант. Очевидно, бедный мистер Клемент так и не смог обуздать свою печаль. Кэрол так и не смогла понять, в чём истинная причина его тоски: в смерти ли его собаки или в его разочарованности в людях. Одно было ясно – у Эдди был горький опыт общения с представителями собственного вида и потому он предпочёл им собаку. Он не понаслышке знал, что значит разочарование. Кэрол увидела это в его глазах в тот день, когда другие одногруппники его засмеяли. Ироничным было то, что даже те, кто, казалось бы, пришли ведать другим, таким же несчастным, о своих тяготах и печали, позабавились и залились громким безудержным смехом над другим человеком, считая свои проблемы куда масштабнее, чем его, не пытаясь заглянуть глубже. Означало ли это, что панацея от психологических травм – это ничто иное, как насмешка над чужими проблемами? Скорее, это срабатывал механизм защиты, которым двигал самообман. В тот день Кэролайн Хант вспомнила себя в юности. Она была убеждённым сторонником того, что умение посмеяться над собственными проблемами – есть противоядие от душевных травм и психологического диссонанса. Весть об Эдварде Клементе принесла ей не только печаль утраты, но с ней пришло и понимание того, что нужно находить в себе силы смеяться над собственными проблемами и, тем самым, не давать тяготам брать верх и накрывать с головой.

Написав статью, Хант отправила её в редакцию. Новость о смерти знакомого оставила горькое послевкусие. Ей необходимо было отвлечься, с кем-то поговорить. С кем-то, кто тоже знал Эдди. Покопавшись в кармане джинсов, Кэрол отыскала скомканный клочок бумаги, на котором записан номер Гленна Хадсона.

Глава VIII

Молодой мистер Хадсон был очень рад звонку мисс Хант. Но в её голосе он услышал не то, что ему хотелось услышать. Скорбь. Гленн с радостью согласился увидеться, предложив встретиться в той самой закусочной, недалеко от места проведения собраний. Через сорок минут они оба уже были на месте.

Хадсон был одет в вязаный свитер с широким узором, на голове была шапка похожая своей фактурой на свитер. Он не ожидал звонка от Кэрол. Ему казалось, что вопреки их милой беседе за чашкой горячего шоколада, его собеседница не заинтересовалась в нём, как он заинтересовался ею. Гленн не знал, какого характера будет встреча и что означало это предложение встречи и потому, выглядел немного растерянно.

Хант, в порывах своих эмоций, не отвела должного времени и внимания своей внешности, и в спешке направилась к месту встречи на своей коляске. Лишь почти добравшись до закусочной, она поймала себя на мысли, что совсем забыла привести себя в порядок и, встав напротив витрины магазина бытовой техники, глядя в отражение в стекле, Кэрол попыталась собрать по новой волосы в хвост и поправила манжеты кофты.

Встретившись у входа, они прошли внутрь.

– У вас был встревоженный голос по телефону, – заговорил мистер Хадсон, – Что случилось? У вас всё хорошо?

Омрачённым взглядом Кэрол посмотрела на собеседника:

– Мне написали с работы и… Я узнала, что сегодня умер мистер Клемент, посещавший наши собрания.

Лицо Хадсона заметно побледнело:

– Мне очень жаль, – он хотел было продолжить, сказав, что он и не был с ним так тесно знаком, но счёл это излишним. Однако, тем не менее, Гленн Хадсон успел пропитаться к покойному чувством эмпатии и жалости ещё при его жизни. Он находил в его выступлении на собрании нечто очень чистое и добродушное. Несмотря на свои грозные черты внешности, покойный мистер Клемент произвёл на Хадсона впечатление маленького ребёнка, которого постоянно задирали в школе, которому не везло с друзьями, на которого не обращали внимания девчонки с его класса, у которого была дурная обстановка в семье. Что-то из того сложившегося образа было похоже на фрагменты его собственного прошлого и он, отчасти, узнал в этом ребёнке себя. Он не мог оставить незамеченным тот факт, что сказанная Эдди Клементом фраза «Они не способны так любить» не раз возникала у него в сознании. Но Хадсон привык держать весь этот негатив в себе, ибо свято верил, что никакие утешительные беседы не должны провоцировать такие откровения, ибо они никому по-настоящему не интересны. «Сор, что содержится в голове у кого-то, в той голове и должен оставаться и не пачкать умы других.» Сором он звал эти эмоциональные переживания потому, что каждый спешил от них избавиться, и никто не торопился пропитаться этим, принять и разделить это чувство. Хадсон сохранил свой сор, а Эдди отличился тем, что не побоялся озвучить это, даже рискуя быть засмеянным в итоге.

– Простите, Гленн, мне не стоило вас беспокоить по этому поводу, – заговорила Кэрол с чувством сожаления. – Просто эта новость так сильно повлияла на меня. Мне захотелось поговорить с кем-нибудь, кто тоже был бы знаком с бедным Эдди. Не знаю, простите, может и в правду, не стоило вас тревожить…

– Я рад, что вы решили позвонить мне, – прервал Гленн, – Пусть даже с такой печальной вестью. Будь я на вашем месте, думаю, мне бы тоже захотелось бы с кем-нибудь поговорить об этом. К тому же, я находил мистера Клемент весьма неординарной личностью. Честно признаться, мне даже следовало бы у него кое-чему поучиться.

Кэрол улыбнулась сквозь грустные ощущения на душе.

– Мне тоже нравился Эдди. И то, что было тогда на собрании, было непростительно, – с грустью сказала писательница.

Спустя примерно полчаса Хант и Хадсон стали постепенно отклоняться от темы, приведшей их в закусочную. Отклонение было намеренным, чтобы их встреча не была омрачена бесконечными демагогиями о смерти и об усопшем, в частности. Гленн направлял беседу в другое русло и со временем характер общения в корне поменялся.

За увлекательными беседами с Гленном Хадсоном, Кэрол не заметила, как абстрагировалась от тягостных ощущений на душе и как быстро проходило время. Мужчине удавалось завлечь писательницу беседами о вещах, которые, казалось бы, не представляли для неё никакого интереса. Искусно подбирая темы и разбавляя их небольшой ноткой юмора, Гленн смог сделать то, на что была способна, возможно, лишь Лиззи Уильямс. Кэролайн Хант отвлеклась от пожирающих её мыслей и искренне улыбалась.

Ещё полутора часа назад двое сидящих за столом лиц с ограниченными возможностями меланхолично обсуждали некоего Эдди. Ещё девяносто минут назад Кэрол не предполагала, что для неё откроется другой мир, где она на какое-то время забудет о бедном мистере Клемент. Этим новым миром был мистер Хадсон. В его умении повествовать свои истории было что-то захватывающее. Он завлекал рассказами о самом разном и эти рассказы переносили слушательницу далеко за пределы её горести.

Позже, оживлённые монологи превратились в яркие диалоги, а вскоре и в красочные дискуссии. Собеседники жадно черпали друг у друга всё новые факты из жизни и забавные случаи. Мужчина с женщиной не боялись потешаться и над собственными проблемами, и в этом проявлялась их свобода. Они были прикованы к коляскам, в то время как их души были независимы от них. Смеясь над своими недугами, они ощущали себя здоровыми людьми, не имеющими дефектов тел. Они возвышались над немощностью на крыльях беспечности.

– Как давно вы занимаетесь каякингом, Гленн? – спросила Кэролайн. – У вас за плечами, по-видимому, большой опыт в области экстремального спорта.

– Сначала, я занялся сноубордингом, затем увлёкся прыжками с парашютом. Но, когда я попробовал себя в сёрфинге, я понял, что вода – моя стихия. Немного позже я познакомился с группой ребят, которые занимались каякингом и рафтингом. Они предложили присоединиться к ним и с тех пор меня стало не оторвать от этих бурных рек. Вот уже семь лет я занимаюсь экстремальным спуском с горных рек.

– Я бы никогда не смогла заниматься этим видом спорта. Паталогически боюсь воды, – Кэрол усмехнулась над собственной фобией.

– Вы не умеете плавать?

– Много раз пыталась в юношестве, даже стало получаться, но после очередной попытки, приведшей едва ли не к смерти, я стала бояться воды.

Гленн взволнованно посмотрел на Кэрол, переспрашивая вопрос:

– К смерти?

– Да. Я чуть было не утонула в пруду неподалёку от школы, где я училась. – Голос писательницы заметно поник. – Был уикенд. Ребята со всего класса решили пойти к пруду, устроить барбекю и попить пива. Не знаю, чем я руководствовалась, когда решила пойти тоже. Я никогда не пила ничего алкогольного и, признаться, сторонилась шумных компаний, пусть даже своих одноклассников. Поначалу, всё шло довольно-таки неплохо. Хоть я и не была любимчиком в классе и, признаться, всегда чувствовала себя не в своей тарелке в обществе сверстников, вечер не сулил ничего дурного. Но спустя около десяти минут нахождения в воде, когда я стала чувствовать себя довольно уверенно в воде, я зацепилась ногой за подводную растительность и сильно запаниковала. Меня стало тянуть вниз, и я начала тонуть. Чем больше я барахталась, тем сильнее меня затягивало. Я кричала о помощи, но мои одноклассники были только рады такому зрелищу и вовсе не торопились оказать мне помощь. Сердце забилось так сильно, что я едва успевала дышать! Я захлёбывалась… Вода… Много воды… Я захлёбывалась, никак не сумев выбраться из этих водорослей. Всё это время одноклассники просто наблюдали за всем этим и весело хохотали. Очевидно, для них это было лишь забавным зрелищем. Наконец, я сумела освободиться от овившихся вокруг моих ног водорослей и доплыть до берега… С тех пор у меня фобия.

Мистер Хадсон с негодованием представлял себе одноклассников Кэролайн. Его брови нахмурились, а ноздри напряглись.

– Досадно слышать, что у вас было такое окружение. Люди невежественны и жестоки. Но главное, что вы смогли самостоятельно выбраться. Вы молодец, Кэролайн!

Хант не переставала удивляться собственной открытости с молодым человеком. Она не привыкла делиться фрагментами прошлого, но мистер Хадсон будто нашёл ключ к её расположенности.

– В нашем спорте, тоже случались испытания, – сказал Гленн, пытаясь не акцентировать внимание на грустном рассказе Кэрол. – Бывало всякое.