Рыжее наказание для опера

– Почему нет?

– Ну… – Смотрит, прищурившись, на низкое небо. – Дождь вот-вот разойдётся.

– Не сахарный.

– Ну будьте же милосердны! – Трогает за плечо.

Рефлекторно отскакиваю на шаг.

Он не делает мне больно, у него нет такого намерения, но моё тело испуганно вибрирует на близость мужчины.

Север широкий в плечах, мышечный, не похож совсем на Макса комплекцией. Да и лицом не похож. Максим, скорей, элегантный, нежели мужественный. Достаточно атлетичный, но как Американская верховая. А Север – как русский тяжеловоз.

Они разные, но мне всё равно не по себе от этих прикосновений.

– Не надо, пожалуйста! – Обнимаю себя руками.

– Ладно, окей. – Чертит носком ботинка каракули в грязи. – Извините. Я не хотел. Не подумал… Не прав.

Разворачивается и поднимается на перрон. Садится на влажную лавку и, уперев подбородок в кулаки, смотрит на поворот, из которого должна вынырнуть электричка. Через два с лишним часа…

Мне плевать. Своих проблем хватает.

Совершенно плевать.

Я не заставляла его за мной шпионить, не заставляла садиться в электричку. И я уж точно не виновата в том, что мы перепутали пакеты.

Это всё он. Это его собственные выборы привели его в незнакомую глушь на мокрую лавку под дождь.

Снова смотрю на майора этого…

Сидит, как несчастный пёс, брошенный и понурый.

Нет, Лета, перестань жалеть убогих! Иди домой, он большой мальчик и сам справится.

Но я жалею, да. Может потому, что боюсь утратить остатки человечности, что живут во мне. Если мы перестанем помогать людям, даже в мелочах, что же от нас останется?

Закрыв глаза, борюсь с собой.

– Север! – Кричу, складывая руки на груди. – Идёмте, пока я не передумала.

Он тут же подскакивает с лавки и, довольный, идёт ко мне. Того и гляди хвостом завиляет.

Переобуваюсь в резиновые сапоги, которые оставила под завалинкой местного сарая. У Севера на ногах – модные ботинки, почти чистые. Ну… Это не на долго.

Почти всю дорогу мы идём молча. Пресекаю любые попытки заговорить о моём настоящем и, тем более, о прошлом. Это не свидание, не дружеская встреча.

Север дышит глубоко. Его ноздри расширяются, когда он хватает чистый воздух, чуть отдающий дымом из печных труб, смолой и хвоей.

Нравится? Да, мне тоже нравится.

Проходим по мосту мимо дамбы. Внизу бурлит речка, неглубокая совсем, но резвая. И Север, как ребёнок, минут пять таращится на её игривый поток с неподдельным восхищением.

У дома заставляю почистить обувь.

– Вот так, об траву сначала. Потом об тротуар соскребаете. И снова по траве, чтобы сбоку счистить.

– Деревенские лайфхаки… – Повторяет за моими движениями. С любопытством рассматривает дом. – Это ваш?

– Нет. Моего здесь ничего нет.

Молчит, ожидая продолжения.

Но мы договорились только на горячий чай. Мои откровения в эту услугу не входят.

Север тянется к калитке.

– Подождите. Тут своя система.

Стучу по забору. Цуцик молчит, значит, гулять упёрся.

Приподнимаю калитку, проворачиваю вертушку. Захожу.

Север идёт следом. Трясёт хлипенький забор, проверяя на прочность. Заглядывает в палисадник под окном. Суёт свой нос в бочки, стоящие под дождевым желобом, сделанным из пластиковых бутылок.

И мне отчего-то жутко неловко это всё…

Когда-то у меня был другой дом. Три этажа, огромная парадная лестница, как во дворце. Целый штат работающих на мужа людей: от повара до горничных.

Такой дом можно было показывать с гордостью, только вот я ненавидела то место. И с содроганием сейчас вспоминаю нашу с Максом общую спальню.

– Снимайте ботинки на крыльце. – Командую я.

Север послушно выполняет.

Там же, на крыльце, стоят калоши баб Таси. Значит, нагоняя за незваных гостей избежать не удастся. Надеюсь лишь, ей хватит порядочности, чтобы сделать это потом, когда Север уйдёт.

– Баб Тася, я дома! – Кричу с веранды, чего никогда не делаю. – У нас гости!

Баба Тася сидит за столом на кухне, разгадывает кроссворд. Отложив ручку, с интересом рассматривает Севера.

Я показываю ей знаками, чтобы молчала. Но это же баба Тася, она никогда не молчит…

– А говорила, мужиков не любишь. – Сухо бросает она.

– Ему надо электричку в город дождаться.

– А на вокзале место закончилось, иль шо?