Змеи и виртуозы

Я уже знаю о нем больше, чем он обо мне, в этом у него нет преимущества. Глядя ему в глаза, я не замечаю зарождающегося дурного предчувствия, как и грусти, как бывает со всеми, кто меня знает, мне нравится, что от его взгляда я не ощущаю опустошения.

И так вместо того, чтобы бежать, как велит мне разум, я позволяю сердцу подтолкнуть меня вперед, надеясь, что эта ночь не станет той, о которой я буду вспоминать с сожалением.

Глава 6

Райли

Эйден дает мне спортивные штаны с эмблемой университета Нью-Йорка, а владелец уходит вглубь помещения, чтобы принести нам бейглы.

Я смотрю на серые штаны, потом на него и недоверчиво щурюсь.

Он снимает кепку, проводит рукой по непослушным волосам, и улыбка сползает с лица.

– В чем дело?

– Как ты… – Я замолкаю, опасаясь, что конец фразы прозвучит глупо.

Он не может знать, что я мечтаю поступить в этот университет, как и то, что в свободной, мешковатой одежде я чувствую себя намного комфортнее, словно дома.

Лишние вопросы приводят к неприятностям, поэтому я не спрашиваю, совпадение это или простая случайность.

Прогоняю ненужные мысли и оглядываю помещение. На полу линолеум с рисунком в виде квадратов, вдоль стен вешалки с вещами в полиэтиленовых чехлах. За кассой стоит брюнетка и время от времени включает карусель с одеждой.

Она листает старый номер «Vogue», который я узнаю, потому что хранила такой в своем тайнике, когда мама еще была жива.

На обложке фото Эйдена и анонс статьи о его любимых местах отдыха и поз в сексе. Во рту неожиданно пересыхает, и я перевожу взгляд с напечатанного снимка на живого человека и мысленно стараюсь соединить образы.

– Странно все это, – говорю я и чувствую, как он берет меня под локоть, а потом ведет в дальний угол к общему туалету. – И ты странный.

Брюнетка за стойкой подпрыгивает.

– Ты Эйден Джеймс! О боже, можешь подписать журнал?

Он вздрагивает и подходит к стойке.

– Конечно, дорогая. Надеюсь, ты сможешь сохранить в тайне, что я здесь был.

Та активно кивает, почти пуская слюни, и протягивает ручку. Он размашисто расписывается, и девушка убегает куда-то вглубь, даже не взглянув на меня.

– Извини, – говорит он мне и подталкивает вперед.

Я морщусь и вырываюсь. Он убирает руки, принимается щелкать костяшками, глядя куда-то над моей головой.

– Ты хоть понимаешь, сколько девушек мечтают оказаться на твоем месте?

Я переступаю с ноги на ногу и поджимаю губы.

– Может, выберешь кого-то из них?

– После выхода из зала возврат и обмен невозможен. – Он лезет в карман куртки, достает красный картонный билет и рассматривает на свету. – Написано мелким шрифтом. Вот так-то.

Как раз из-за того, что не прочитала написанное мелким шрифтом в правилах для гостей, я и влипла в такую историю.

Перевожу взгляд с билета на Эйдена и жду. Моя правая бровь медленно ползет вверх, его левая действует синхронно.

Он движется в мою строну не больше чем на дюйм, уголок рта приподнимается в улыбке.

– Чувствуешь?

– Что?

– Это же судьба. – Он указывает рукой поочередно на меня и себя. – То, что происходит между нами.

Отлично. Любовь моего детства – сумасшедший.

– Я чувствую лишь раздражение. – Выбрасываю вперед руку и отталкиваю его. – Ты можешь… не смотреть, как я переодеваюсь?

Он снова медленно скользит по мне взглядом, его глаза цвета надгробья я запомню навсегда, они будут согревать меня повсюду.

– Пойду, посмотрю, как там бейглы.

Я спешно достаю телефон, удаляю сообщения от Бойда и трижды проверяю, нет ли сообщений от Мелли и Авроры. Замираю на несколько мгновений. Хотя знаю, что не должна волноваться.

Отчего-то становится не по себе.

Как только Эйден скрывается за занавеской, отделяющей кухню от другой части помещения, я хватаю вещи и начинаю быстро переодеваться, моля бога, чтобы меня больше никто не видел.

Стягиваю с плеч платье, и оно падает к ногам, скользя по телу приятной шелковистой волной. Я переступаю с ноги на ногу и надеваю штаны, натягивая их высоко на талию. Завязываю шнурок, прижимаю руки к груди и начинаю искать верх.

В горле першит, когда я осознаю, что его нет. Больше надеть мне нечего. Начинаю перебирать вешалки на стойке, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее.

– Господи Иисусе, что…

Я не слышала шагов, поняла, что он рядом, лишь услышав голос и ощутив неожиданно тепло, согревшее холодные плечи. Отпрыгиваю назад, цепляю ногой ведро со шваброй и начинаю падать.

Зажмурившись, пытаюсь удержать равновесие, но готовлюсь к жесткой встрече с полом.

Меня отбрасывает назад, и вместо линолеума я ощущаю спиной теплую опору.

Одна из рук Эйдена обнимает меня за талию и очень сильно прижимает к себе. Другая лежит на ребрах и давит в попытках поднять меня.

Паника разрывает на части, разрушает решимость, словно она не крепче дешевой ленты. Под моей грудью его рука, и я даже не сразу осознаю это.

Мозолистые пальцы скользят по неровной коже на животе; плотная, искореженная, она покрывает тело, начинаясь выше левого бедра и доходя до пупка. Это вечное напоминание о самой страшной ночи в жизни. Я не могу о ней не вспомнить сейчас, когда он касается меня: чувства переполняют.

Я ощущаю жжение. Горит не плоть и не бензин на этот раз. Это внутренний огонь, опаливший органы, он словно расчищает путь к новой жизни.

Щетина Эйдена царапает мне висок. Я чувствую его напряжение, задаюсь вопросом, каковы его ощущения.