Змеи и виртуозы

– Неправильно, что такая юная леди проводит вечер в одиночестве. – Голос тихий, но от него волосы встают дыбом.

Его лицо все ближе, и я понимаю, что он просто хочет заглянуть в вырез платья.

Становится совсем неуютно, в очередной раз я ругаю себя, что не стала сопротивляться напору Авроры и Мелли, вручившим мне это платье. К тому же мы уже опаздывали, пришлось поспешить с моим макияжем.

Мелли очень старалась, но все же не смогла скрыть шрам на щеке. У меня это получается гораздо лучше.

Поворачиваюсь и одариваю мужчину улыбкой, разработанной специально для отпугивания таких чудовищ, которых благодаря маменьке я повидала немало.

– Я уже сказала, что вовсе не в одиночестве. Мои подруги в дамской комнате, скоро вернутся.

Мужчина поджимает губы, а я пользуюсь моментом, откидываюсь на спинку и оглядываю зал. Черт возьми, куда пропали мои «подруги»?

Возможно, решили рассмотреть лоты на аукционе, которые могут себе позволить, но отчего-то меня не покидает чувство, что они меня просто бросили.

Не удивлюсь, если их нет и в здании, может, вышли вслед за Эйденом Джеймсом, хотят попасться ему на глаза.

Жар заливает щеки при воспоминании о том, как наши взгляды встретились. Всего несколько минут назад. Я до сих пор не уверена, что именно меня он разглядывал со сцены, но даже предположение было приятно и очень льстило.

Расстояние между нами делало обман делом легким. Он ни за что не смог бы разглядеть мои шрамы или заметить тревожность.

Это событие было самым захватывающим за весь вечер.

Мужчина рядом склоняется еще на пару дюймов ближе, дыхание скользит по щеке, он уже откровенно пялится на мою грудь.

Я поднимаю руку, пытаясь сжать края выреза, сделать его меньше. Именно, Райли. Именно от этого предостерегал тебя Бойд.

От мужчины пахнет дрянной выпивкой и попкорном. Меня одолевает плохое предчувствие, хотя причину я не понимаю.

Так бывает всегда, когда рядом кто-то незнакомый: я холодею от тревоги, железной хваткой сжимающей горло. Я не могу избавиться от этого чувства, как и понять полностью, в чем его причина.

Конечно, это связано с нападением два года назад, меня до сих пор мучает, что я ничего о нем не помню.

Но все же многое изменилось.

Некогда я прибывала в блаженном неведении о том, как жизнь может сломать человека.

Теперь же осознание этого засело внутри тяжелым булыжником и дает о себе знать всякий раз, когда телу грозит опасность. Воспоминания мои туманны, и сконцентрироваться на них не удается настолько, чтобы мозг успел обработать случившееся в прошлом.

Я не знаю, чего я боюсь. Просто я такая, это надо принять.

– Очень уж они долго в дамской комнате, – произносит мужчина, растягивая слова, ладонь скользит по барной стойке и останавливается в нескольких миллиметров от моей. – Может, они уже ушли с кем-то домой?

Я морщусь, несмотря на все старания сохранить равнодушие.

– Они не уйдут не предупредив.

Он ухмыляется, его пальцы зависают в воздухе опасно близко к моей руке, лежащей на груди.

Он склоняется еще ближе, и я чувствую, как другая рука ложится на стул так, что касается моей задницы.

– У них могли забрать билет. Покупатели не всегда дают своим лотам время попрощаться. Особенно если они… взволнованы сверх меры.

Я поворачиваюсь к нему и хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

От его низкого смеха вибрирует воздух над моей головой, когда он прижимается губами к макушке. Потом вздыхает, отчего я тревожусь настолько сильно, что даже кости начинают болеть. Его рука соскальзывает и тянется к моей, той, что все еще сжимает вырез платья, а потом к звуковому устройству, которое дал мне при входе швейцар.

– Не притворяйся скромницей, – хрипит он, и я сглатываю подступившую к горлу желчь. – Ты ведь точно знала, на что подписываешься.

– Я ни на что не подписывалась.

Мужчина кривит рот.

– Каждый человек на подобных мероприятиях подписывается на что-то. Соглашаясь участвовать, ты сразу попадаешь в список. Теоретически можно отказаться, но только до того, как войдешь в зал. Тебе никто этого не объяснил?

Живой аукцион означает, что лотом являюсь я. Боже, я не думала, что Аврора говорит серьезно. Такое вообще законно?

Я качаю головой:

– Мне нужно все прояснить, потому что ничего подобного я не ожидала…

– И поэтому так оделась? Твой наряд кричит о желании, дорогая. – Он прижимает кнопку чуть выше моего колена, и раздается сигнал. – О, смотри-ка, кто-то купил тебя на ночь.

Пальцы его впиваются в мое бедро, я вздрагиваю и пытаюсь отодвинуться в сторону, вырваться. Но он сжимает сильнее, боль вспыхивает там, где ногти давят на кожу, от конечностей вверх поднимается страх. Он, словно яд, воздействует на нервные окончания.

Я сглатываю ком в горле и резко наклоняюсь влево, оглядываю сидящих за стойкой и удивляюсь, почему никто из них не обращает внимания. К девушке пристают весьма откровенно, но никто не реагирует.

Впрочем, если здесь покупают людей на время, в происходящем для присутствующих нет ничего предосудительного.

– Хочешь знать, что я с тобой сделаю? – спрашивает мужчина, носом убрав прядь моих волос, и проводит губами по уху. Я дрожу от ужаса, он же воспринимает это знаком к продолжению. – Для начала мы вытащим тебя из этого платья. Возможно, еще до того, как выйдем из здания.

Его слова вызывают воспоминания, страх пронзает грудь и начинает пульсировать, стремясь вырваться наружу. В ноздри бьет запах горелой плоти и крови, я сжимаюсь и закрываю глаза, молясь, чтобы все скорее прекратилось.

Слышу шлепок по барной стойке, звон эхом разносится в голове, неожиданно отчетливо слышимый в шуме разговоров. Я подпрыгиваю на месте, страх ударяет под дых, с трудом перевожу дыхание и ощущаю, как напряглись руки мужчины на моем теле.

Открываю глаза и вижу источник шума. Взгляд мой падает на длинные пальцы, обхватывающие край стойки. Затем я вижу серебряные кольца: некоторые – толстые, с драгоценными камнями, другие – тонкие, ничем не примечательные, они надеты на каждую фалангу и частично скрывают татуировки, которые поднимаются по жилистым рукам и дальше, скрываясь под манжетом легкой джинсовой куртки.

Я делаю прерывистый вдох и разглядываю нового персонажа. Чувствую запах его духов – приятный, очень маскулинный аромат, хвоя и кардамон.

Отчего-то у меня такое ощущение, что меня охватывает пламя.

Я даже не смею поднять голову.

Извращенец рядом со мной, фыркает, отстраняется и откидывается на спинку, но руки не убирает. Нога почти онемела, вибрирующая боль не прекращается.

– Нужна помощь, сынок? – произносит он, не скрывая недовольства.