Оценить:
 Рейтинг: 0

Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями

Жанр
Год написания книги
1907
Теги
<< 1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 23 >>
На страницу:
15 из 23
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Куница, нагло ухмыльнувшись, лишь хищно оскалила зубы, но лис не унимался:

– Неужели ты не видала здесь под скалой диких гусей? – И добавил с издёвкой: – Может, ты по скалам не умеешь карабкаться и тебе до них не добраться?

Шерсть куницы встала дыбом, и, изогнув спину, она подскочила к лису.

– Ты видел диких гусей? – прошипела она. – Где они? Говори скорее, а не то горло перегрызу.

– Ну-ну, потише! Ведь я вдвое больше, чем ты, и не мешало бы тебе быть чуточку поучтивее. Да я только и мечтаю натравить тебя на диких гусей.

Мгновение – и юркая куница уже на краю обрыва. Смирре, глядя, как извивается её узкое, змеиное туловище и как ловко она прыгает с ветки на ветку, думал: «У этой красавицы-охотницы самое жестокое сердце во всём лесу. Ну и поблагодарят же меня гуси, когда проснутся!»

Но вместо предсмертного гоготанья гусей Смирре неожиданно услышал всплеск воды – это куница плюхнулась в реку. Тотчас же раздалось громкое хлопанье крыльев и вся стая гусей взмыла в воздух.

Смирре хотел было броситься вслед за гусями, но его разбирало любопытство: как это им удалось спастись? И он подождал, пока куница не выбралась на берег. Бедняга промокла насквозь и то и дело останавливалась – потереть передними лапками голову.

– Говорил я тебе, что ты растяпа и непременно скувырнёшься в реку?! – презрительно пролаял Смирре.

– Вовсе я не растяпа. Нечего обзываться! – огрызнулась куница. – Я уже сидела на одной из нижних веток и прикидывала, как бы мне задрать побольше гусей. И вдруг – откуда ни возьмись – совсем маленький мальчишка, не больше бельчонка, как швырнёт мне в голову камнем, да с такой силой, что я тут же свалилась в воду. И не успела я выбраться на берег…

Но Смирре-лису некогда было её выслушивать, он уже нёсся вперёд, боясь упустить стаю гусей из виду.

Акка в поисках нового места для ночлега стремительно летела на юг. Ещё не совсем стемнело, к тому же полумесяц сиял высоко в небе и можно было кое-что разглядеть. К счастью, гусыня чувствовала себя в здешних краях как дома. Не раз по весне, когда она перелетала Балтийское море, её заносило ветром в Блекинге. Она летела вдоль чёрной, извивающейся, точно змея, сверкающей реки до самого водопада Юпафорс над залитой лунным светом местностью. У водопада река сначала ныряет в подземный проход, а потом, чистая и прозрачная, будто вылитая из стекла, бурным потоком низвергается в тесное ущелье, разлетаясь на дне его миллионами сверкающих брызг и покрываясь белой летучей пеной. У подножия бушующего водопада, на валунах, окружённых бурлящей водой, и приютилась стая, снова выбрав себе казавшееся безопасным местечко для ночлега. Но до захода солнца Акка вряд ли решилась бы здесь приземлиться: ведь окрестности водопада Юпафорс никак не назовёшь дикими и безлюдными. На одном берегу недалеко от водопада расположена бумажная фабрика, на другом, крутом и обрывистом, раскинулся густой, весь заросший парк помещичьей усадьбы Юпадаль, где по скользким, опасным тропам вечно бродят люди, любующиеся бурным течением дикого потока внизу в ущелье.

Здесь, как и на песчаной отмели, диких гусей ничуть не волновали красоты столь прославленных мест. Несладко было им спать на холодных, мокрых валунах у подножия водопада. Но может быть, хоть тут-то хищники оставят их в покое…

Гуси заснули. Один лишь Нильс, не знавший отдыха и покоя, бодрствовал, охраняя белого гусака.

Вскоре по речному берегу примчался к гремящему водопаду Смирре. Он сразу увидел гусей, спавших среди пенной круговерти. Нет, туда ему не добраться!

Вдруг, откуда ни возьмись, невдалеке от сидевшего на берегу Смирре из воды вынырнула выдра с рыбой в зубах. Лис направился к ней, но остановился на почтительном расстоянии в знак того, что не собирается отнимать у неё охотничий трофей.

– Эх ты! Довольствуешься какой-то жалкой рыбёшкой, когда совсем рядом на валунах столько диких гусей! – презрительно заговорил Смирре. От нетерпения он даже не заботился о том, чтобы говорить складно.

Выдра даже не повернула головы. Кочевница, как и все её сородичи, она не раз ловила рыбу на озере Вомбшён и прекрасно знала Смирре-лиса.

– Знаю, знаю, Смирре, как сладко ты поёшь, когда хочешь выманить у кого-нибудь форель!

– Так это ты, Грипе! – обрадовался лис, узнав старую знакомую. – Неудивительно, что на диких гусей ты и взглянуть не желаешь: тебе до них всё равно не добраться!

– Не добраться?

Это ей-то, дерзкой охотнице и отменной пловчихе с удобными плавательными перепонками на лапах, с сильным, как весло, хвостом и непромокаемой шубкой? Да нет на свете такого водопада, которого ей не переплыть! Повернувшись, она кинула взгляд на диких гусей и, отшвырнув в сторону рыбу, ринулась с крутого берега в бурный поток.

Если бы дело происходило чуть попозже и соловьи юпадальского парка уже успели вернуться из дальних краёв домой, они много-много ночей подряд воспевали бы опасное единоборство выдры Грипе с водопадом.

Это было отважное путешествие, достойное соловьиных песен. Волны не раз отбрасывали выдру в сторону и уносили вниз по реке. Но она не сдавалась и, сопротивляясь течению, переползая через камни, мало-помалу продвигалась всё ближе к валунам, на которых спали дикие гуси.

Смирре неотрывно следил за выдрой. Вот-вот она вскарабкается на гусиный пятачок! Но вдруг, дико вскрикнув, Грипе рухнула с валуна, и волны понесли её прочь, словно слепого котёнка. Гуси громко загоготали, захлопали крыльями и поднялись в воздух. Им вновь пришлось покинуть свою стоянку.

Выдра вскоре выбралась на берег и молча стала зализывать переднюю лапу. Смирре осыпал её градом насмешек, и Грипе, не выдержав оскорблений, разразилась целой речью:

– Уж что-что, а плавать-то я умею, Смирре. Я добралась до валунов, на которых спали гуси, и только было собралась к ним вскарабкаться, как вдруг, откуда ни возьмись, подбежал ко мне маленький-премаленький мальчишка да как кольнёт лапу острой железкой! От боли я потеряла опору под ногами, течение подхватило меня, и не успела я выбраться на берег…

Но Смирре-лису некогда было её выслушивать. Он уже нёсся вперёд, боясь упустить стаю гусей из виду.

Снова пришлось Акке и её стае обратиться той ночью в бегство. Луна ещё не зашла, и её свет помог гусыне найти новое место для ночлега, одно из тех, что она знала в здешних краях.

Стая гусей опять летела на юг вдоль сверкающей ленты реки. Позади осталась помещичья усадьба Юпадаль, тёмные крыши городка Роннебю и белопенный водопад. Акка вела стаю к целебному источнику, который также зовётся Роннебю и находится чуть южнее этого городка, неподалёку от моря. Птицам было хорошо известно, что его купальни, курзал, гостиницы и летние домики для приезжих зимой пустуют и бесчисленные птичьи стаи во время ненастья находят приют на их балконах и верандах. На одном из балконов устроилась на ночлег и стая Акки. Усталые гуси сразу заснули. Но Нильс спать не мог – боялся, забравшись под крыло Мортена, прокараулить его.

С балкона, где сидел Нильс, хорошо было видно широко раскинувшееся вдали море. И раз уж сон к нему не шёл, мальчик стал смотреть, как здесь, в Блекинге, море встречается с сушей.

Ведь в разных местах они встречаются по-разному. Кое-где суша спокойно спускается к морю своими плоскими, усеянными кочками заболоченными берегами. Море же приветствует сушу наносными песками, которые оно выбрасывает на берег в виде высоких валов и дюн. Но порой кажется, будто море и суша ненавидят друг друга настолько, что желают казаться много хуже, чем они есть. Суша, опускаясь к морю, воздвигает перед ним высокую скалистую стену, словно спасается от врага. В ответ на это море приступом идёт на сушу: насылает яростные прибои, ревёт, хлещет о берег и бьёт с размаху в утёсы. Кажется, что море жаждет растерзать сушу на части.

Но в Блекинге всё было по-другому. Тут земля дробится на мысы, острова и скалистые островки – шхеры, а море делится на заливы, бухты и проливы. От этого, может, и кажется, что море и суша встречаются здесь в радости и согласии.

Но прежде – о море. Пустынное и безбрежное, оно простирается далеко-далеко! А дел у него только и есть, что катить да перекатывать свои седые волны. Подступая к берегу, море наталкивается на первые шхеры и тотчас овладевает ими: стирает с лица земли всю зелень и делает шхеры такими же голыми и седыми, как оно само. Первые шхеры раздеты и ограблены так, словно они побывали в руках у разбойников. Но ближе к берегу шхеры встречаются всё чаще и чаще. Самые малые дети матери-земли, они будто взывают к милосердию. И море постепенно смягчает свой норов, становится всё спокойней и ласковей. Всё ниже вздымает оно волны, укрощает бури, щадит зелень в расселинах скал, разветвляется на мелкие заливы и проливы. А у самой суши становится таким кротким и безопасным, что даже маленькие судёнышки отваживаются плавать в прибрежных водах. Светлое и ласковое, море, наверное, само себя не узнаёт.

А теперь – о суше. В Блекинге она довольно однообразна и почти всюду покрыта ровными полями. Лишь кое-где она то зашумит берёзовыми рощами, то встанет длинной цепью горного хребта, поросшего лесом. Кажется, земля только о том и думает, чтобы взрастить сосны да ели, овёс, картофель да репу. Но вот какой-то морской залив глубоко врезается в сушу, и – хотя он ей безразличен – она окаймляет его березняком и ольшаником, словно залив этот – обычное пресноводное озеро. А вот ещё один залив! И его она наряжает, как и первый. Но заливов всё больше и больше, они всё шире и шире и всё глубже вторгаются в сушу, дробя на части пашни и леса. Тут земля уже не может оставаться равнодушной.

– Никак само море жалует ко мне в гости! – говорит она и начинает поспешно прихорашиваться, готовясь к встрече: сглаживает и раздвигает холмы, высылает навстречу морю острова и островки – малых своих детей. Сосновый и еловый будничный убор она и знать больше не желает – сбрасывает с себя, будто старое платье, и щеголяет теперь в наряде из рослых дубов, лип и каштанов, украшает себя цветущими лугами. Теперь она до того изменилась, что напоминает парк в помещичьей усадьбе и, наверное, сама себя не узнаёт.

Особенно преображается суша летом. Сейчас же стояла ранняя весна, но Нильс даже ночью почувствовал, как привлекательно и дружелюбно приморье, и на душе у него стало немного спокойнее, чем раньше.

Внезапно внизу, в парке, раздался протяжный и жуткий вой. Мальчик поднялся на ноги и при свете ясного месяца увидел: на лужайке под балконом стоит лис. Смирре снова напал на след гусей. Но когда он понял, что и здесь они для него недоступны, он не удержался и завыл от злости.

Этот вой разбудил старую Акку, чуткую предводительницу стаи. Хотя гусыня почти ничего не видела в темноте, по голосу она сразу узнала лиса.

– Это ты, Смирре, рыскаешь тут по ночам? – спросила она.

– Да, я, – злорадно ответил Смирре. – Ну как, по душе вам шутки, которые я с вами сыграл? Надеюсь, вы запомните эту ночку?

– Значит, это ты натравил на нас и куницу, и выдру? – спросила ли?са старая Акка.

– Кто же отказывается от славных подвигов? – ухмыльнулся Смирре. – Однажды вы показали мне, что такое гусиные забавы. Теперь ваш черёд узнать, что такое забавы лисьи. И я не прекращу их, покуда хоть кто-нибудь из вас останется в живых. Даже если ради этого придётся гоняться за вами по всей стране.

– А ты, Смирре, не подумал, как несправедливо с твоей стороны так подло травить нас, беззащитных? У тебя-то ведь и зубы, и когти! – сказала Акка.

Смирре решил, что Акка испугалась, и поспешно пролаял:

– Если ты, Акка, сбросишь мне вниз этого Малыша-Коротыша, который столько раз вставал мне поперёк пути, обещаю заключить с тобою мир. Я никогда больше не стану преследовать ни тебя, ни кого-либо из твоей стаи.

– Я не могу отдать тебе Малыша-Коротыша, – возразила Акка. – Знай, что мы все, как один, охотно пожертвуем жизнью ради него.

– Раз вы так его любите, обещаю тебе, что он будет самым первым из всех, кому я отомщу, – пригрозил Смирре. – Помяни моё слово!

Акка ничего не соизволила сказать в ответ, и Смирре, глухо проворчав какие-то новые угрозы, смолк. Всё стихло. Мальчик по-прежнему не спал. Но теперь он не мог заснуть, взволнованный словами старой гусыни. Никогда бы он не подумал, что ему доведётся услышать такие возвышенные и прекрасные слова: кто-то готов пожертвовать ради него жизнью!

С этого часа уже никто не мог бы сказать о Нильсе Хольгерссоне, что он никого не любит!

<< 1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 23 >>
На страницу:
15 из 23