Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

– Ах ты, телок недоношенный!!! Клянусь матерью, я лично сдеру с тебя шкуру!!!

Он замахнулся, чтобы наказать неблагодарного, но был перехвачен его людьми.

– Свиноматка твоя мамаша! – Услышал он в ответ.

– И батяша. – Добавил кто-то, вызвав смешки.

От такого оборота, закоренелый убийца, был подавлен настолько, что не смог поднять рук, чтобы схватиться за оружие и отплатить вышедшим из повиновения негодяям.

– Свиней паси! – Сказал кто-то на прощание, оставляя его одного со своей обидой.

Упав на колени, скрежеща зубами, резаный начал рвать руками втоптанную твердь земли, до крови ломая на пальцах ногти, и мысленно проклиная тот день, когда решил перейти на сторону южан. Дикий взвой прорезал тишину пустынных улиц, распугивая только слетевшихся на свежие трупы падальщиков, и он совпал со звуками рога, где-то там у ворот. Бывшие его сподвижники, спешили к дележу.

2. Нибиру. Падение.

Потирая рукоять кривого клинка, Аш-Шу ждал. Ждал когда выйдут переговорщики о сдаче города, и вынесут столько серебра и золота, что смогут насытить жор осаждающих. Послав новобранцев на приступ нижнего предела, он со своей верной дружиной, не стал мараться грабежом и убийством голопузых жителей, рассчитывая получить выкуп не вынимая меча из ножен. Сам уммийский воевода, обещал им выделить десятую часть того, чем откупятся богатые и зажиточные жители Нибиру, а тем кто помельче, горожане разрешили поживиться за счет скудного скарба жителей нижних пределов вне стен, и захватить из их числа пленников, годных для невольничьих рынков. Наконец, створы ворот отворились и оттуда важно восседая, выехало посольство переговорщиков. Пустынник со своей дружиной, стоявшей как и унукские полки в отдалении, с удовлетворением отметил, что переговорщики выезжают в больших груженных повозках. Пока посольство покидало стены, стражи внимательно следили, чтобы поблизости случайно не оказался, кто-нибудь из осаждающих, и когда город покинула последняя повозка, створы за ними поспешно с грохотом захлопнулись.

Привыкшему чувствовать себя в пустыне в безопасности, здесь, в окружении унукских полков, Аш-Шу было неуютно и охватывало давно забытое и неприятное чувство. А ведь где-то недалеко, находился и сам сын колдуна, со всем своим войском. Несмотря на наемнические договоренности, пустынник не доверял уммийскому воеводе, опасаясь с его стороны подвоха, и потому был окружен своей верной дружиной. Их конечно, меньше, и вооружение попроще, чем у воинов городов, лучшие из которых, к тому же защищены доспешными перевязями или плащами, но такой веры и преданности – с какой ему служат его люди, позавидовал бы самый великий лугаль. И хитрый лис пустынь, отослав ненадежных новичков, чтобы заодно проверить их в деле, надеялся, что унукцы не посмеют напасть, опасаясь потерять больше, чем выиграть.

– И это все? – Растягиваясь в улыбке, обычно не предвещавшей ничего хорошего, недоверчиво покосился Аш-Шу на уммийца, когда ему под ноги бросили тощие мешки.

Уммиец не знал повадок пустынника, и потому ответил нисколько не смущаясь, что это их часть, из того, что смогли собрать горожане, итак обобранные проклятым Севером. Но зато знал Аш-Шу, как хитры бывают каламцы с такими варварами как он и его люди, и от его приметного глаза не ускользнуло сколько было нагружено на телеги, и отнюдь не зерном, как то хотели представить его наниматели.

– А если проверить? – Еще хитрее прищурился бог пустынников. И его люди готовы уже были сами кинуться проверять, так ли это. Но и уммийцы – бравшие не один город, были готовы к такому обороту; острия копий и клинков охраны царственного груза, нацелились и уперлись в незащищенные груди "подпасков".

– Ладно-ладно! – Заверещал Аш-Шу, подняв руки в знак примирения, давая понять и своим людям тоже, что не хочет ссоры. – Я же просто так сказал. А мои воины, чересчур усердны. Вот и вышло недопонимание. Не сердитесь на моих прямодушных воинов, они сыны пустынь и потому бесхитростны как дети.

Однако, воевода не спешил верить в миролюбивость наемника и его псов, и резко ему ответил, уже не скрывая своего презрения:

– Ваша доля вам указана: нибирийцы вам разрешили поживиться в пределах нищебродов. Вот и идите – грабьте, берите свою долю.

– Да-да, досточтимый лушар прав. Мы примем, то, что нам дозволено, а то, что нам причитается, мы итак получим, в свое время. Всему свое время. – Снес унижения бог пустынников, подав знак своим людям, теребя грязно-желтыми ногтями мозолистых пальцев.

Когда уммийская дружина увозила нибирийский откуп для Лугальзагесси, а воевода с охраной вошел в город, для обсуждения с вельможами Нибиру условий сдачи города, у его стен все еще оставались ополчения союзных городов, тоже обделенных и жаждущих добычи, а потому злых и опасных. И Аш-Шу пришлось отогнать своих людей подальше, на помощь сражающимся соратникам.

***

– Ну, что Магару, не можете без нянек?! Всему надо учить?! – Магару поежился, услышав за спиной насмешливый голос.

Досадуя, что снова не смог приятно удивить хозяина, подручный оборачиваясь, только почесал затылок и сказал:

– Да у них, предводитель не женщина, а какой-то уттуку.

– Чтоо??? Женщина??? Магару, ты печалишь меня все больше. С бабой справиться не можете! Стыдоба!!

– Да, с этими новичками....

– А на что мне вы – старички? Вы и должны были, своим примером вдохновлять птенцов.

– Да, господин. – Только и смог ответить пристыженный подручный.

– Ну, что подпаски мои, покажем заблудшим агнцам их место?! – С тех пор, как он назвался пастухом и как вздорная Эги, назвала его людей подпасками, он частенько стал использовать эти слова по отношению к себе и своим людям.

Новички не удосуживались, от него столь лестного прозвища, которого надо было заслужить верной и беспрекословной службой, и их он считал пока просто сбродом, в глаза называя псами. А пленников и рабов, как и раньше называл стадом, как и вообще всех других.

И пустынники бросились на гору, помогать неразумным собратьям, где Ку-Баба со товарищи, успешно отбивала все попытки новичков.

***

– Что приуныли мужички?! Или никогда не бивали вас?! – Подбодрила корчмарка своих вояк, многие из которых ни разу не воевали, когда свежие силы пустынных разбойников, опрокинули передовую защиту, перебив много удальцов. – Помните, что говаривал мой покойный родитель?! "Побили – не плачь, а дай сдачи; Не можешь – отступи, чтоб набраться сил…"!

– "…и дать сдачи"! – Подхватили поговорку старого корчмаря люди, знавшие и любившие отца Ку-Бабы, часто заступавшегося за них, в Совете города.

Рассеявшись, они тем не менее, не оставляли в покое расслабившихся пустынников: закидывая их дротиками, камнями и черепками; выныривая из щелей и нападая из засад, чтоб если и умереть, то унеся с собой, чью-то жизнь, если не убить, то хотя-бы ранить, если не ранить, то приостановить продвижение, чтобы никто из лиходеев, не смог добраться до их семей. Особенно волновало Аш-Шу, что даже его проверенные воины, все с большим суеверием, стали говорить, что эта уттуку, так много правоверного люда погубила, что наверно это сама нечистая, и скоро всех их утащит с собой в преисподнюю. Сердясь на них, Аш-Шу и сам понимал, что пока голопузыми руководит и собственным примером воодушевляет такая баба, им их не одолеть.

– Чего вы трясетесь, шакалье племя?!!! Бабы испугались?!!! Да вы не мужи, а маленькие девочки!! Клянусь божьей волей, лучше бы я ваших женщин с собой взял!! Их видно, это дело!! А ваше дело – рожать и с детьми нянькаться!! И не вас, а ваших женщин, после смерти ждет вечное блаженство в окружении небесных дев!! А ну вперед!!! Принесите мне ее голову, если не хотите вашим женщинам – женами стать!!!

Пристыженные и не на шутку напуганные, быть подвластным женщинам, а то и вовсе самим стать женщинами, воины кинулись исполнять повеление своего господина.

Разбросав с десяток "господ" вокруг себя, Ку-Баба наводила ужас на пустынников, да и бившийся с ней бок о бок, рябой дружинник, унес немало жизней. Это не мешало им, вести еще и беседу.

– Рябой! – Отбросив на шагов десять бедолагу, имевшему несчастье подвернуться ей под руку, заводила разговор великанша. – А что у вас говорят про то, что мол скоро грянет конец мира?!

– Да что скажут?! – Отвечал ей задиристый коротышка, прорубив тяжелой секирой череп. – Смеются!

– Смеются???! – Подцепив кончиком другого смельчака, удивлялась его собеседница.

На что Рябой отмахиваясь, поправился:

– И боятся!

– Я тоже, ужас как боюсь! – Кромсая тесаком, и выбрызгивая кровавые куски, ничуть не шутя, жаловалась Ку-Баба.

– А чего бояться?! Все равно все помрем, поздно или рано!

– Не скажи! То – мы! А то – весь мир! Страшно! Говорят, это все скрывающаяся небесная блудница, всему виной!

– Да не, врут! Не бойся, если и придет конец, будем вместе помирать!

Ку-Баба лишь посмеялась, над странной попыткой рябого успокоить ее волнение:

– Спаси боже, утешил!

– Вместе веселее! – Ничуть не смущаясь, сказал Рябой.

Последние слова, заставили корчмарку мечтательно закатить глаза:

– А ты, будешь со мной?!