Матрёшка, или Побег из Москвы

– Это точно! Пойдем до метро и по домам?

– Ага!

Оставшуюся часть пути они прошли молча. Так же молча они вошли в метро «Парк Культуры» красной ветки и доехали вместе до «Библиотеки им. Ленина». Почему-то эту станцию так и не хотят переименовывать, хотя сама библиотека, в честь которой названа станция, уже давно потеряла приписку со ссылкой на «вождя мирового пролетариата». Интересно, мировой пролетариат хотя бы догадывался о том, что у него был вождь. На самом деле, мировой пролетариат вряд ли даже знал, что он – пролетариат, что уж говорить о вожде! Вот Третий рейх точно знал, что у них есть вождь, хотя легче им от этого не было. И два незадачливых похитителя «вождя краснокожих» из одноименного рассказа О. Генри тоже в абсолютной мере прочувствовали на себе, что они в полном распоряжении этого вождя, хотя краснокожими не являлись.

На прощанье ФАС чмокнул Анну в губы, и они разошлись – каждый на свою ветку.

***

– Здравствуйте! У меня заявление!

– А что случилось?

– Да вот курят у нас в подъезде, спасу от них нет, все в квартиру тянет.

– Ну что ж, садитесь за компьютер, заполняйте формуляр, примем, рассмотрим в установленные сроки. Только вот без доказательств мы никого наказать не сможем, сами понимаете.

– А есть у меня доказательства! – торжествующе воскликнула женщина, снявшая курящего ФАСа, – вот, я все на видео сняла.

– О, это другое дело! Нам как раз надо план довыполнять по курильщикам. Прикладывайте к заявлению, мы его быстро найдем и оштрафуем, чтоб неповадно было. Сосед небось Ваш?

– Нет, я этого негодяя первый раз в жизни вижу, пришлый какой-то.

– Ну что ж, не страшно, по фото мы его опознаем по нашей биометрической базе, не уйдет от возмездия – с некоторой иронией ответил полицейский.

– Ой, спасибо, милый Вы мой! – расчувствовалась женщина.

– Не за что, не за что, уважаемая! Дописывайте заявление, подписывайте своим чипом, и видео не забудьте прикрепить – подносите телефон к считывателю.

– А у меня тут ограничения включены!

– У нас такой считыватель, Ваши ограничения не имеют значения. Хе, стишок получился! – по-детски улыбнулся полицейский.

– А, ну конечно, как я не догадалась! Вот и все, все готово! Еще раз спасибо!

– До свидания!

Женщина ушла, а сотрудник полиции, бегло ознакомившись с заявлением, обратил внимание на адрес проживания заявительницы, который система сама выделила красным шрифтом. «Так это адрес на контроле, – пробормотал он, – посмотрим, что там». Посмотрев информацию в базе, он понял, что адрес обозначен как потенциальное место сбора православных активистов. Обо всех новых людях необходимо было сообщать в ФСКР. «Когда они уже автоматизируют функцию пересылки в религконтроль», – сетовал полицейский, перенаправляя текст заявления в службу.

Постановление о наложении штрафа за курение в неположенном месте, конечно, вынесла полиция, а не ФСКР, и он был моментально списан со счета ФАСа (с правом обжалования в течение трех дней), но в службе его имя было отмечено в специальном негласном списке.

***

– Я согласен, приезжай ко мне! – выпалил ФАС в трубку, как только длинные гудки прекратились.

– Прошу прощения? – недоуменно спросил чей-то мужской голос.

– Ой, извините, ошибся номером! – ФАС поспешно бросил телефон, потом перезвонил еще раз. После длительного ожидания трубку все-таки сняли, и ФАС услышал несколько взволнованный голос Анны.

– Алло!

– Аня, привет! Это ФАС. Я подумал над нашим последним разговором. Я согласен. Согласен на те условия, о которых ты говорила. Переезжай ко мне!

– Я сейчас никак не могу.

– Что такое, что случилось?

– Я пока не могу тебе сказать, извини.

– Что там за мужской голос на заднем плане?

– Я перезвоню! – и она положила трубку.

ФАС был в полном недоумении. Он несколько раз прокрутил в мозгу только что произошедшую сцену. Он догадался, что первый раз не ошибся номером, просто к телефону подошел кто-то другой. Это был человек с низким мужским голосом, возраст определить было сложно, но скорее оно походил на голос человека хотя и не молодого, но еще полного сил и жизненной энергии. Если у нее кто-то появился, то почему она об этом не сказала? А если она попала в беду, и этот человек опасен для нее? Ее адреса ФАС не знал. Весь остаток дня он не знал, куда себя девать, нарезал круги по квартире, несколько раз выходил на улицу, порывался пойти в старый добрый магазинчик: вдруг там скажут, где она живет. Но что-то его останавливало…

Чтобы чем-то себя занять, следующие два часа ФАС провел в уборке. Совсем скоро квартира выглядела образцово-показательным жилищем очень аккуратного холостяка. Тут раздался звонок в дверь. ФАС с трудом узнал Анну. На ней была огромных размеров теплая шапка с козырьком, шарф закрывал почти все лицо. Но это было не так странно, как то, что оставшуюся часть лица скрывали темные очки. Для законченности ее образу явно не хватало сноуборда или горных лыж. Первая мысль, которая мелькнула у ФАСа – ее избили.

– Привет! Что с тобой случилось? – воскликнул ФАС.

– Привет! – тихо ответила она, быстро закрывая за собой дверь.

– Как я рад, что ты приехала! Что у тебя случилось, рассказывай! – повторил он, аккуратно и не без страха снимая с нее темные очки. Он облегченно вздохнул, увидев за ними так хорошо знакомые ему глаза, которые сказочник сравнил бы с блюдцами, – ну, слава Богу, с тобой все нормально.

ФАС крепко обнял Анну.

– Что же ты так сразу, с порога! Хотя бы чаю предложил бы! – прошептала она, прижавшись к нему чуть на дольше, чем он ожидал.

– О, да, конечно! Прости! Раздевайся, проходи, сейчас чайник поставлю.

– Вот, другое дело!

Они уселись на кухне, ФАС достал купленный за пятнадцать минут до прихода Анны внушительных размеров торт, и они, сначала молча, стали поглощать его, запивая большой редкостью – натуральным, заваренным в чайнике, черным чаем. Такой чай можно было достать только в особых магазинах за огромные деньги. Обычно люди довольствовались неким порошком, который, растворяясь, давал воде привкус чая, а более зажиточные граждане пили чай, заваренный в пакетиках, содержащих тот же порошок, но с неким процентом измельченного в пыль чая сомнительного качества. А ФАСу чай подарил сам Масляков, и заваривал он его только по очень особым случаям.

Чувствуя себя настоящими гурманами, они сделали по одному глоточку, надкусили по кусочку. Тут ФАС не выдержал и в нетерпении воскликнул:

– Ну, рассказывай!

– Не знаю, упоминала ли я, но у меня есть отец.

– Что-то не припомню.

– Так вот, так получилось, что он попал в психбольницу. А потом, так получилось, что ему надо было оттуда уйти. Но его никто не пускал. В общем, вчера поздно ночью, точнее, рано утром он пришел ко мне. Ему надо было очень быстро выехать из Москвы, и он не придумал ничего лучше, как явиться ко мне домой. Разве он не понимал, что у меня его будут искать прежде всего? А, с другой стороны, куда ему еще было идти? – вопросы вроде бы были адресованы ФАСу, но он интуитивно понимал, что ответа они не требовали, – в общем, он, конечно, ушел достаточно быстро. Почти сразу после него ушла из дома и я. Почти весь день я бродила по городу, все думала, что за мной следят и арестуют в любой момент. Вот, купила эту ужасную шапку и очки. Потом решила все-таки пойти к тебе.

– И очень правильно сделала! Тебе теперь лучше домой не возвращаться совсем!

– В том-то и дело! Какое это ужасное чувство – нельзя вернуться в собственный дом!

– Как там раньше говорили? Мой дом – твой дом! То есть теперь моя квартира – твоя квартира.