Матрёшка, или Побег из Москвы

– Я понимаю, что мы живем с тобой совсем недолго. Но мне кажется, что мы, как это называют, биологически совместимы, вот! Больше того, между нами что-то такое есть, какая связь, которая усиливается с каждым днем!

– Да, я тоже это чувствую!

– Думаю, нам надо с тобой пожениться и повенчаться, причем сделать это как можно скорее.

– Почему так, в чем срочность?

– Не знаю, не могу тебе объяснить. Предчувствие какое-то нехорошее.

– Что я могу сказать, Фёдор! Действительно, мы с тобой хорошо живем. И притяжение между нами есть, это точно совершенно! Но не спешим ли мы? Давай поговорим с отцом Серафимом, он подскажет нам, как лучше поступить.

– Да, это хорошая мысль, давай так и сделаем. Как думаешь, когда с ним можно встретиться?

– Для такой, частной беседы, с ним можно почти в любой день встретиться. Когда ты сможешь? Я договорюсь.

– Я подстроюсь. Чем быстрее, тем лучше. Спасибо, что ты поняла меня, для меня это очень важно!

– Ну как же тебя не понять! – произнесла Анна с улыбкой.

Уже на следующий день она договорилась об их встрече с отцом Серафимом. Узнав вопрос, который они хотят обсудить, он очень обрадовался и выказал живое желание как можно скорее помочь им духовным советом.

***

На пороге возник уже знакомый старик с лучистыми глазами, одетый, как обычно, в засаленный местами спортивный костюм.

– Входите, дорогие! Раздевайтесь, будем чай пить. Никитична уже все подготовила.

– Здравствуйте, отец Серафим! – сказали наши герои хором.

– Спасибо! Чай – это мы с удовольствием! – радостно воскликнула Анна.

– Ага, – громко поддакнул Фёдор.

Они прошли на кухню, где уже был накрыт стол. На столе стояла совершенная диковинка – самовар. Хоть и электрический, он являл собой символ давно ушедших времен, которым не суждено было вернуться никогда, но которые напоминали о себе вот такими вот простыми и, в тоже время, сложными для восприятия современника вещами, как этот самовар.

– Вот это да! Это что же, самовар, что ли? – удивился Фёдор.

– Да, он самый! Очень редкая сегодня вещь. Чай из него пить – совершенно особое удовольствие. Правда, Никитична? Вы такого еще не испытывали, могу вам сказать, – проникновенно ответил отец Серафим.

Попив чаю со скромными печенюшками, гости вместе с хозяином переместились в его комнату.

– Рассказывайте, дорогие, что у Вас за вопрос!? – спросил старец.

– Батюшка, если помните, я подходил к Вам по поводу венчания с Анной, – заговорил первым Фёдор, – Вы тогда сказали, что мысль это хорошая. Мы с недавних пор живем с ней вместе. Ну, как живем, как брат с сестрой.

– Так, так, это хорошо, что как брат с сестрой, очень хорошо, – закивал отец Глеб.

– Да, вот, и теперь, как мне кажется, мы уже созрели для того, чтобы венчаться. Анна же захотела все-таки с Вами сначала посоветоваться – не спешим ли мы.

– Да, все так, батюшка. Плюс ко всему, у Фёдора возникло какое-то предчувствие! – продолжила его мысль Анна, – извини, что я об этом говорю, а не ты! – сказала она, обращаясь к молодому человеку.

– Какое предчувствие?

– Нехорошее предчувствие, отец Глеб! – ответил Фёдор, – такое, что, если не сделать это сейчас, то потом уже не удастся.

– Но почему? – удивился священник.

– Не знаю. Ну, вот как бывает такое интуитивное чувство – разве объяснишь, откуда, почему?

– Да, конечно, я Вас понимаю! Но к интуиции надо относиться очень, очень осторожно. Можно жестоко ошибиться, доверившись ей. Да и знаете ли Вы, чей голос звучит у Вас в голове? Не от лукавого ли эти мысли? Надо быть очень внимательным, я бы не доверял интуиции слепо и безоговорочно.

– Согласен с Вами, порой предчувствия можно спутать с желаниями! – подхватил Фёдор, – Человек настолько чего-то хочет, что это желание преобразуется в некое предчувствие. А потом все происходит совсем не так, как ожидалось. Я с таким сталкивался на собственном опыте. Но сейчас совсем другое. Во всяком случае, я так думаю. Это стойкое ощущение того, что грядет что-то плохое, что помешает нам, возможно, даже быть вместе.

– Зачем тогда венчаться? Это же связь очень сильная, и на земле, и на небе, – спросил отец Глеб, испытывая их.

– Вот именно для того, чтобы появилась эта связь. С ней у нас будет надежда и упование на Божью помощь!

– Упование на Божью помощь должно быть с Вами всегда! И совсем не важно, повенчаны Вы или нет – резонно заметил священник.

– Да, Вы правы. Но связь между нами установиться именно после венчания.

– Хорошо, я понял, о чем Вы говорите. Но надо бы нам выслушать и Анну. Что ты думаешь по этому поводу, Аннушка?

– Отче, я не знаю, что ответить! Все чувства мои говорят о том, что я хотела бы жить с Фёдором, нарожать ему детей, быть с ним! Но разум нашептывает, что в нашем современном мире жить нам не дадут.

– Ну, вот это, Анна, совсем не причина! Не разум это в тебе говорит, а сама знаешь кто!

– Поэтому мы и пришли к Вам, батюшка! Чтоб Вы нам подсказали, как нам быть, и благословили!

– Это вы молодцы, что пришли, я очень этому рад! Я думаю, препятствий для вашего венчания нет. Вот Вам мое благословление! – сказал он, перекрестив каждого из них, – как будете окончательно готовы – приходите ко мне, я вас обвенчаю.

– Спаси Господи, батюшка! – снова получилось у них хором.

***

Они обвенчались уже на следующей неделе, в пятницу. Им очень повезло, потому что в это время не было ни одного из многодневных постов, ни других долговременных периодов, когда венчаться нельзя, поэтому препятствий не было. Все прошло в торжественной, но очень скромной обстановке, конечно же, дома у отца Глеба…

Вот и прозвучали слова священника: «Иже в Кане Галилейстей пришествием Своим честен брак показавый, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных Апостол, святых боговенчанных царей и равноапостолов, Константина и Елены, святаго великомученика Прокопия, и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец». Новобрачные посмотрели друг на друга, во взглядах каждого появилось что-то, чего не было раньше, до венчания. Одухотворенность – нет, скорее какое-то понимание того, что они теперь связаны на совершенно ином уровне, и эту связь лучше не пытаться рвать. Конечно, это не заговор на счастливый брак, но благословение на создание «малой церкви», коей является семья. И если даст им Бог, то будут у них дети, а не даст – так разве это единственная цель брака? Конечно же, нет. Брак – это единение в любви, именно в любви. Не в страсти, не в деловых связях, не в детородной функции. А что такое любовь? Ведь слово это столь многозначно, контекст может дать диаметрально противоположные значения. От «занятий любовью» до «очень люблю жареную картошку», от «продажной любви» до «любви к Родине». Можно ли любить мужа или жену так же, как Родину или картошку? Можно ли сводить любовь к «занятию любовью»? Думаю, многие согласятся, что нет.

Как будто в какой-то сказке, в эту же ночь они зачали ребенка, но, конечно, известно им это станет несколько позже. Сейчас же это просто была для них первая ночь, проведенная вместе.

Почти сразу начался Великий пост, первый пост для Фёдора. Вместе они решили постараться его соблюсти от начала до конца. Это было время прогулок по Москве, которая преображалась почти каждую неделю – зимний пейзаж все более сменялся весенним. Время прогулок и разговоров. Говорили обо всем подряд: о серьезном, о грустном, о веселом и просто интересном обоим. Особенно полюбились им Измайловский парк, местами производивший впечатление диких дебрей далеко от Москвы, Филёвский парк, все еще сохранивший обаяние леса на берегу реки, и переулки в центре столицы, интригующие своими древними названиями и неуничтожимым духом старой Москвы.

***

– Тут есть один тайный прием: не бей первым, просто держи яйцо, пусть ударит противник. Не знаю почему, но тот, кто бьет, чаще всего разбивает свое яйцо! – учила Анна Фёдора, держа очередное крашеное яйцо напротив другого, которое держал Фёдор.

– Скорее это яйцо снова станет своего естественного цвета, чем я у тебя выиграю! – сокрушался ее «противник», который был побит уже дважды.