Подарок отца. Книга первая. Леди белой лилии

А она мне отвечает и так дерзко:

– Я рада что, хотя бы с вами у меня не будет подобных проблем.

Позже, конечно же, пожалел, что с моих уст слетели эти слова. Мне вдруг безумно захотелось её поцеловать и, самое странное, совсем перехотелось отдавать Магдалену Лайонелу. Лицо её казалось таким милым, глаза лучистыми, улыбка теплой. И я почувствовал притяжение. Протяни я руку, и в один миг могу сломать этот цветок, но в тоже время какая-то неведомая сила меня лишала моих сил. И тогда у меня созрел новый план. Мой собственный план. Я решил вынудить девчонку написать послание Анжуйскому и договориться с ним о встрече, в обход Лайонела, хотя деньги мне были нужны как воздух. Сам знаешь, содержание своего войска дело дорогостоящ её. Мои воины уже роптали, требуя оплаты своих услуг, а замок Алансон не был ещё взят. Несмотря на мои угрозы, Магдалена отказалась помогать мне, заявив, что даже под страхом смерти она не пойдёт на предательство и более того, начала отговаривать меня от этого ужасного поступка. К тому времени я уже был в неё безвозвратно влюблён.

Я решился на крайний шаг, поставив ей условие, что не отдам её Лайонелу, если она выйдет за меня замуж. Она совершенно спокойно восприняла моё предложение и лишь сказала мне:

«Сэр Гилфорд, у меня нет к вам неприязни, но в моем сердце нет места ни для кого, кроме одного, и он скоро придёт и освободит меня, потому что тоже без меня жить не может».

Она не оставила мне выбора, я решил прибегнуть к услугам Лайонела. Надо было как-то оправдать мой поход против Алансона. Но я также знал, что Магдалены ему не видать.

На следующий день, когда я уже собирался отказаться от осады замка, ведь Магдалена была у меня в руках и оставалось только получить за неё выкуп от Лайонела в придачу к Анжуйскому, совсем неожиданно, как и обещала Магдалена, появился Освальд со своим войском. Вот тут сразу стало ясно, кому принадлежало сердце девушки. Освальд от ревности ко мне не находил себе места. Я был очень уязвлен. За всё это время пока я живу, а мне было двадцать пять лет, я вдруг встретил ту, единственную, о которой мечтает каждый, сделал ей предложение, а она не приняла его, – сэр Гилфорд погрустнел, вспоминая эти мгновения, но мужественно продолжил рассказ. – не оставила и тени надежды на любовь в будущем и, как выяснилось позже, уже ждала ребенка от Освальда.

Магдалена собиралась ему рассказать, что ждёт от него ребёнка, но не рассказала. Вряд ли в этот момент его обрадовало бы признание Мег. Ослеплённый ревностью ко мне, он сделал бы неверное предположение, и ничто его бы не заставило думать иначе. Он был бы твёрдо уверен до конца дней своих, что ребёнок мой. Ты знаешь, Питер, глядя на них, меня всё это стало забавлять. Освальд объявил меня своим пленником, на что ему сразу возразила Магдалена. Она возмутилась и заявила, что я её пленник, так как это именно её заслуга, что моё войско при сдаче не оказало сопротивления. Представляю, что подумал Освальд, после такого заявления. Освальд был ослеплён собственными подозрениями, меня глодали те же чувства. Несмотря на всё то, что происходило, я ему завидовал. Это была настоящая семейная ссора.

«Ну что ж, Магдалена, ты сама напросилась. Если Гилфорд – твой пленник, то ты – моя пленница!» – так объявил Освальд и отправился с нами в свой в замок. В замке Эрбе события разгорались ещё с большей страстью. Освальд держал Магдалену в башне и усердно старался наградить её наследником. Магдалена упорствовала и так и не призналась Освальду, что уже ждёт его ребёнка.

Следом появился в замке брат Магдалены, Ричард, возмущенный поведением Освальда, пленившего его сестру. И, более того, Ричард был в бешенстве, узнав, что победа на том самом поединке, о котором я тебе уже рассказывал, досталась ему благодаря стараниям сестры и Освальда. Ричард решил отплатить им тою же монетой. Вынудил Мег дать согласие на брак с Освальдом. Чтобы успокоить брата и предотвратить назревавший поединок, Магдалена соглашается на брак с Освальдом.

Произошедшие события дошли до Анжуйского, и он призвал Освальда к себе вместе с пленником, то есть со мной. Но у Магдалены были относительно меня свои планы.

Я думаю, в её голове они созрели уже давно. Девушка согласилась отправить меня к Анжуйскому только после того, как Освальд согласился взять её с собой. В этот её план был посвящен Ричард, позже в него были посвящены Анжуйский и я. Освальда она обошла стороной, сделав это намеренно, уверенная, что он не допустил бы её участия, боясь за её жизнь. Мы отправились в путь, но во время остановки на ночлег, уже под утро, когда все крепко спали, Магдалена и я под охраной Ричарда и его нескольких воинов незаметно покинули лагерь.

Наше неожиданное исчезновение и своеволие Магдалены, послужило разрывом между ней и Освальдом. Он был обижен и оскорблен как никогда. Тем более он не знал истинной причины нашего исчезновения, и что ему оставалось ещё думать, как только то, что мы любовники. К тому же его самолюбие было тоже уязвлено, тем, что Мег вынудили дать согласие на их брак. Предательство друга Ричарда.

А Магдалена, невинное создание, в это время даже не задумывалась о таких вещах. Ей было невдомёк, о чём думает Освальд. Она жаждала… Она была одержима… Ей хотелось во что бы то ни стало разоблачить и уничтожить отца Лайонела. Но ему и в этот раз удалось выйти сухим из воды. Как тонко он играл. Это был мастер своего дела. Но девушка его неплохо проучила, вынудив его отдать все деньги, которыми он собирался расплатиться со мной за услугу похищения или признать свою вину в присутствии герцога Анжуйского. Поэтому негодяю пришлось заплатить и остаться ни с чем. То есть ни денег, ни Магдалены. Весь двор Анжуйского хохотал над добротой преподобного отца Лайонела.

Магдалена просила герцога Анжуйского простить и дать мне возможность сражаться рядом с ним. Ей, видите ли, было очень жаль, что один из лучших воинов будет потерян для Англии и будущего настоящего короля. Разве мог я поступить иначе? Она убедила меня перейти на сторону Анжуйского. Вот так эта женщина повернула мою жизнь вспять. Освальд, наблюдая со стороны, как она меня опекает, порвал с ней все отношения, хотя и сам сильно страдал из-за их разлуки. После того как выяснилось, что я был всего на всего, пленником, а не любовником, он так и не захотел вернутся к ней. Но после разговора со мной, все воздвигнутые барьеры Освальдом рухнули.

– И что же такого ты ему сказал? – задал вопрос Питер, полностью захваченный рассказом отца.

– Я сказал ему, то, о чём он и сам прекрасно в глубине души знал, что между мной и Магдаленой ничего не было. А также сказал ему честно, по-мужски, что от неё не отступлюсь и снова сделаю ей предложение.

Освальд кинулся бы за Магдаленой сразу же после нашего разговора, но его звал долг вассала. Я и ещё один немецкий рыцарь сэр Гюнтер сделали предложение Магдалене. Отвергнув их, девушка вызвала гнев отца. И он, рассерженный глядя, как растет живот дочери, объявил турнир. И твёрдо заявил ей, что победитель будет её супругом.

– Отец, – перебил сэра Гилфорда сын, который уже заинтересовался историей большой любви его отца, – а что же Освальд, не приехал? Не попытался поговорить с ней и вернуть её расположение?

– Освальд? Он прекрасно осознавал, как сильно обидел Магдалену. Ему только и оставалось не просить расположения, а вернуть его снова.

– И что же он сделал? – не унимался Питер.

– Питер, ты очень нетерпелив. Да, Освальд приехал. – Ответил сэр Гилфорд, удовлетворив любопытство сына. – В два счёта разделался со всеми претендентами, посадил её впереди себя на своего коня и прямиком отправился в церковь. Магдалена не успела опомниться, как стала его женой. Вот такие, сын, мои дела. Вот так из-под моего носа увели самую прекраснейшую леди.

– Да, отец, историю, конечно же, ты рассказал презабавно невероятную. И если бы я не так хорошо знал тебя, то подумал бы, что ты изрядно привираешь.

– Теперь ты понимаешь, почему я до сих пор люблю? И не могу ничего с собой поделать и позабыть эту удивительную женщину.

– Отец, но почему ты так долго не женился? Как говорят, клин клином вышибают.

– Если говорить откровенно, я сейчас её люблю ещё больше, хотя она, наверное, уже постарела, – его лицо приняло вдруг задумчивое выражение, и с сожалением он произнёс: – От моей бурной жизни в молодости остались лишь воспоминания, и самые яркие связаны именно с ней. А не женился я, – ответил он на вопрос сына, – потому, что ещё надеялся, вдруг она окажется одна. Зная отчаянный характер Освальда, хотя конечно, и не хорошо желать смерти сопернику, но могло случиться всякое. Они, в конце концов, могли развестись, но этого не случилось и по сей день. Их сын, когда вырос, женился на дочери того самого сэра Гюнтера герцога Кельнского. Вот такова наша жизнь.

– А почему же, ты женился после?

– Ну, сам посуди. Я остался один единственный в семье. Моя мать умерла, так и не дождавшись внуков. Уже у её смертного одра я прозрел и осознал, как жизнь моя проходит, и сильно испугался, что мне, здоровому мужчине в полном расцвете сил, некому передать свои знания, богатства, титул, нерастраченную любовь. Ради чего я всё это время жил, копил годами? В этот миг впервые трезво взглянув на жизнь, сразу же после похорон матери нашел приличную девушку, твою мать. Женился, и у нас родились два сына, и жизнь для меня приобрела неожиданно иной смысл. И понял, что самое важное для меня в моей жизни это вы, мои сыновья, и ваша мать. Но ты теперь у меня один, и смеёшься над моими страхами. Я теперь в том же положении, что и много лет тому назад моя старушка мать, и так же лелею надежду увидеть внуков. Неужели ты не понимаешь, что отец твой уже совсем не молод, и мой сын должен подарить мне внуков? А все это я тебе рассказал, для того, чтобы ты смог понять, и разобраться, что женщина женщине рознь. Между Магдаленой и той, которая тебя не дождалась, нет ничего общего, и ты должен знать, не все женщины такие, как твоя бывшая невеста. И вообще должен благодарить судьбу, что Корделия не стала твоей женой, – он намеренно произнёс эту фразу напрямую, не выдавая своего желания. Подчеркнув, что она неподходящая спутница жизни для Питера.

– Ты не знаешь, сколько нервов она нам попортила. Не хочу обвинять её в смерти Роберта, но, если бы не её эгоистичная красота, возможно, того столкновения и не было бы. Роберту не пришлось бы защищать сомнительную честь своей жены, и не погиб бы он под стенами замка.

– Вот как! – воскликнул Питер, – значит, это не было разбойное нападение, как ты мне раньше об этом говорил?

– Не будем ворошить прошлое. Одно скажу… Роберт был глупцом, ослеплённым красотой Корделии. Под этой оболочкой стоящего ничего не было, и твой брат довольствовался малым. Не делай его ошибок.

– Отец, к чему все эти никчемные разговоры? – Питер поморщился, опять тот завёл свою волынку.

Отец время от времени читает ему нотации и вот и теперь не удержался. Жениться! Вот уж чего ему не хватало, ухмылялся он. Питер уже давно ждал, когда сэр Гилфорд перейдет к своей излюбленной теме, сядет на своего конька, и, как всегда, слушал отца вполуха.

– Я прекрасно понимаю, тебе трудно забыть те неприятные минуты, но ведь пострадало только твоё самолюбие. Я не уверен, что у тебя были такие же глубокие чувства к Корделии. Тебе просто безумно повезло, что она не стала твоей женой…

Сэр Гилфорд, сейчас сидя в библиотеке, вспоминал этот давний разговор, который произошёл два года тому назад, когда он впервые был откровенен с сыном и поведал ему о своей тайной любви всей жизни. Но два года быстро пролетели, а его сын так и не женился, и не наградил его наследником. Питер в скором времени обещался прибыть в замок, и сэр Гилфорд ожидал с большим нетерпением возвращения сына из очередного похода, в который тот отправился усмирять взбунтовавшихся баронов на французских землях.

Он молил Господа, чтобы с его единственным любимым сыном ничего не случилось. Гонец от Питера прибыл ещё на той неделе, и вот теперь его самого ожидали со дня на день.

Сэр Гилфорд сидел в своём кресле, глубоко задумавшись, и не сразу заметил, как в дверях библиотеки появился и встал рядом с ним сэр Джон. Он молча стоял некоторое время, видя задумчивое состояние друга, не осмеливался заговорить с ним, первый но, в конце концов, всё же отважился отвлечь его от внутренних тревог и переживаний.

– Сэр Гилфорд, ты вроде бы хотел со мной поговорить, – проговорил нерешительно Джон.

Предварительно деликатно покашляв, желая привлечь к себе внимание и оповестить друга о своём появлении. За последнее время он уже не раз заставал своего друга в таком мрачном состоянии, но не решался заговаривать с ним о проблеме, которая тому не давала покоя.

– О, сэр Джон, приветствую тебя друг мой, – удивленно произнёс сэр Гилфорд, тоном будто бы сэр Джон только что вошёл и не стоял некоторое время рядом.

Из чего Джон сделал вывод, что у сэра Гилфорда дела идут из ряда вон плохо, но он и бровью не повёл, чтобы упрекнуть своего друга в этом. И не хотел его расстраивать ещё больше. Новость о приезде сына подействовал на него определенным образом. Джон, зная о причине, терпеливо ждал, что именно друг ему скажет. Он решил дать шанс сэру Гилфорду самому всё рассказать, ведь не просто так пригласил его в свой кабинет.

– Давненько не виделись, – решил по дружбе поддеть и немного встряхнуть друга сэр Джон, несмотря на то, что они вчера вечером засиделись за шахматами.

– Ах да… у меня к тебе очень серьёзное щекотливое дело, – сэр Гилфорд пропустил мимо ушей игривый тон сэра Джона и сразу же решился перейти к делу. К чему ходить вокруг да около, они с Джоном хлебнули не мало за всю походную армейскую жизнь. Он тяжело вздохнул и продолжил говорить, растягивая слова, пытаясь в это время подобрать нужные, – и положиться в таком деле могу только на тебя, голубчик.

И пытливо посмотрел на Джона намереваясь выяснить его настроение прежде, чем продолжить. Та идея, о которой он хотел поговорить и обсудить с Джоном, пришла в голову совсем недавно и неожиданно. Можно так сказать, его просто осенило. Вернее одно событие минувших дней дало толчок его идее… Он уже несколько дней ждал удобного случая, чтобы обсудить эту тему с ним с единственным человеком, кому мог доверить такое деликатное и важное дело. Дело чрезвычайной важности! Дело всей его жизни!

Сэр Джон был немногим моложе своего друга. Они пребывали в таком возрасте, в котором разница в десять лет становится совершенно незаметной. Сэр Джон в молодые годы был оруженосцем у сэра Гилфорда и испытывал к нему не только уважение и дружеское отношение, но и глубокую привязанность. За годы службы под его началом обрел в его лице не только своего справедливого командира. Сэр Гилфорд стал ему вместо отца, старшего брата, друга, и Джон готов был выполнить любой приказ своего сюзерена, зная, о чем бы тот ни попросил, он руководствуется, прежде всего, честью, доблестью и достоинством. Служить под началом сэра Гилфорда была великая честь для любого воина, и она выпала ему.

Поэтому Джон, не задумываясь сразу же, ответил официально:

– О, сэр Гилфорд, дружище, ты же знаешь, что я твой верный вассал и всегда на твоей стороне. Напрасно ты во мне сомневаешься.

Сэр Гилфорд взмахом руки велел ему замолчать.

– Джон, я вовсе не сомневаюсь в твоей преданности и верности. Не спеши так сразу со мной соглашаться, пока не выслушаешь меня до конца и не узнаешь, о чём тебя попрошу. А просьба моя будет весьма необычная и очень деликатная. Но знай, если ты откажешь, мне не к кому больше обратиться с этой просьбой. Самому мне уже такое не по плечу.

– В чём же дело? Не томи, говори скорее, – проявлял нетерпение проговорил сэр Джон.