Петля

– Я сказал – людоеды не вернутся. Оттуда не возвращаются.

– Что это значит? Они мертвы?

– Ага. И угадай, чьими стараниями.

Андрей попытался изобразить на лице самодовольную улыбку, но тут же пожалел об этом, скривившись от боли. Не имея зеркала, он был лишен возможности изучить свою физиономию, но судя по ощущениям, она превратилась в один сплошной синяк. Немудрено, что Оля узнала его с таким трудом.

– Ты их убил? – усомнилась девушка. – Обоих?

– Да, – с законной гордостью похвастался Андрей.

– Ты уверен? Вдруг они еще живы?

– Сказал же – убил. Насмерть. Они теперь совсем-совсем мертвые.

– Хорошо. Уф! Я уже думала, что мне конец.

Оля шумно выдохнула, а затем попросила:

– Развяжи меня, мне надо в туалет.

Андрей уже дернулся выполнить просьбу, но в последний момент остановился. Прошлая встреча с Олей закончилась так, как закончилась, исключительно при причине его непростительной доверчивости. А в этот раз девушке и хитрить не понадобится – его, избитого до полусмерти, она легко одолеет и в честном бою, без всяких коварных ударов сзади.

– В чем дело? – спросила Оля, и в ее голосе послышались нотки беспокойства.

– Я тут вспомнил, что не доверяю тебе, – признался Андрей. – Вдруг я тебя развяжу, а ты меня…. Ну, к примеру, убьешь.

– Хотела бы убить, убила бы в прошлый раз, – проворчала девушка.

– Да, и насчет прошлого раза, – кивнул Андрей. – Не знаю как тебе, а мне совсем не понравилось.

– Я просто защищалась, – проворчала Оля. – Или я и на это не имею права?

– Защищалась от чего? Я не собирался делать тебе ничего плохого.

– Да неужели! А забрать мой запас пищи, это не плохо? А нож? А может, ты меня вообще убить хотел? Откуда мне было знать?

В словах девушки была своя правда, но правда эгоиста, думающего исключительно о себе и плюющего на весь остальной белый свет. Наверное, с иной философией в этом лабиринте просто не выжить.

– Я пока не буду тебя развязывать, – сказал Андрей. – Я устал, у меня болит все, кроме ботинок. Мне надо отдохнуть. Ты полежи здесь. Вот посплю, и решу, как с тобой поступить.

Он, прихрамывая, направился к выходу. Оля, заерзав, выпалила на одном дыхании:

– Я тебя не трону. У меня есть еда, я принесу. Ты ранен, я могу помочь. Я пить хочу. Мне в туалет надо….

Дверь захлопнулась. Андрей, повозившись, заново связал проволоку.

Желание было только одно – поскорее принять горизонтальное положение и сомкнуть веки. Однако Андрей нашел в себе силы дойти до пробитой трубы и смыть кровь с лица и рук. Затем, порывшись в людоедских запасах одежды, подобрал себе чуть менее грязную футболку и свитер со следами засохшей крови и двумя небольшими дырками в районе живота.

Оля продолжала что-то кричать, то ли просилась в туалет, то ли обещала быть хорошей, но закрытая дверь почти полностью глушила ее голос. Андрей добрался до комнаты, служившей людоедам опочивальней, повалился на самодельную кровать и тут же провалился в глубокий сон.

Глава 14

Кажется, впервые с момента попадания в лабиринт, он спал спокойно, крепко и долго. Измученный организм наотрез отказывался пробуждаться. А все потому, что в состоянии бодрствования ему предстояло терпеть голод, физические нагрузки и побои разной степени интенсивности. Да и людоедская кровать оказалась удивительно удобной. Даже имелся своеобразный матрац, сшитый из трофейного тряпья и им же набитый.

Пробудившись, Андрей долго не шевелился и не открывал глаза. Просто лежал, наслаждаясь столь редким в лабиринте покоем. Впрочем, с головой погрязнуть в пучине наслаждения мешали многие факторы. Главным, пожалуй, был голод. Возможно, утро и бывает мудренее вечера, если только вечером хорошенько подзакусить. Андрей уже и забыл, когда ел в последний раз. Судя по скверному самочувствию и непрерывной боли в желудке, слишком давно.

Последствия вчерашнего рыцарства тоже напоминали о себе всеми оттенками боли. Спасение прекрасной дамы от парочки каннибалов обошлось ему недешево.

Вспомнив про Олю, Андрей испытал нечто вроде стыда. Судя по всему, он проспал много часов, а девушка все это время провела на жестком и не слишком теплом полу. Андрею было немного совестно обращаться с ней подобным образом. Но он не знал, как поступить иначе.

Развязывать Олю вчера было слишком рискованно – кто знает, что у нее на уме? Да и сегодня мало что изменилось. Он все еще слишком слаб, изранен с ног до головы, и едва ли сумеет защититься, если вдруг Оля набросится на него. С другой стороны, не мог же он вечно держать ее в связанном состоянии. Пленников полагалось кормить, а ему и самому было нечего жрать. Он такой же пленник. Они все здесь пленники лабиринта.

Первым делом Андрей осмотрел левую руку. Выглядела она очень скверно. Все предплечье почернело и распухло. И, тем не менее, это не было похоже на перелом. Пальцы с трудом, но все же сжимались в кулак, хотя держать этой рукой оружие он точно не сможет еще несколько дней.

А вот с ногой все обстояло куда как хуже. Рана начала гноиться. Выглядела она отвратительно, от нее исходил тошнотворный запах. Андрей не мог сказать, что стало тому причиной, попавшая внутрь инфекция или грязные нитки, которыми он пытался ее зашить, но все это могло закончиться очень скверно. На фоне этой основной проблемы отбитая ногами Кабана спина, превратившаяся в один сплошной синяк физиономия, сломанный нос и выбитые зубы казались сущим пустяком.

– Вот же угораздило! – едва не плача, простонал Андрей.

После чего поднялся и пошел освобождать Олю. Терять было нечего – один он тут пропадет. Даже если опять скатится до людоедства, и потребит в пищу разделанного Кабаном и Лосем мужика. Но это никак не решит проблему гноящейся раны. А Оля могла ему помочь. Вдруг она что-нибудь смыслит в медицине? Вдруг она даже врач?

Размотав проволоку, Андрей открыл дверь и вошел в импровизированную тюрьму. Оля успела перекатиться в противоположный угол своей камеры. Там, где она лежала прежде, на полу хорошо просматривалось сырое пятно. Похоже, девушка не врала, когда говорила, что ей нужно в туалет.

Заметив, что Оля пристально и с некоторой опаской смотрит на него, Андрей смущенно кашлянул и сказал:

– Я тут, это, подумал…. В общем, я тебя, наверное, развяжу. Только давай договоримся заранее, что ты не будешь ничего такого делать. Я в том смысле, что никаких ударов по голове досками, камнями, кулаками, всем остальным тоже. То есть, если ты чем-нибудь тут поживиться хочешь, то бери, мне не жалко. Драться из-за этого необязательно. И вообще, это я тебя от людоедов спас, и ты должна быть мне за это благодарна.

– Развяжи мне, наконец, руки! – прорычала Оля.

– Сейчас. Только ты пообещай, что будешь хорошо себя вести. Ну?

– Что – ну?

– Пообещай.

– Ладно. Обещаю. А теперь развяжи меня. Пожалуйста.

В последний момент Андрей едва не передумал, поскольку Оля ну совсем не внушала ему доверия. Но держать ее здесь и морить голодом он не мог, как и просто убить. Оставалось отпустить, и надеяться на лучшее.

Обретя свободу, Оля долго растирала руки и ноги, восстанавливая нарушенное кровообращение. Затем осторожно встала, держась за стену. Андрей хотел помочь ей, но передумал. Он еще не знал, в какую именно форму выльется Олина благодарность, а потому держал правую ладонь поблизости от рукоятки поясного ножа. Зла он девушке не желал, но если эта дикарка кинется на него, пускай не рассчитывает ни на какое джентльменство.

– Я хочу пить, – сказала она. – Здесь есть вода?

– Да. Вон там. Я покажу.

Оля возилась у трубы минут пять, вначале жадно напившись, а затем тщательно смывая с себя грязь. Андрей терпеливо ждал, держась от девушки на почтительном расстоянии. Неопределенность нервировала. Оля ничего не говорила в ходе водных процедур, только громко сопела. Возможно, она злилась на него. Или не на него, а просто злилась. Так или иначе, но руку Андрей держал поближе к ножу.

Когда девушка завершила все свои дела, он сказал ей: