Стражи Ирия

– Ладно, чего уж, – вздохнул Цент. – Давайте, ребята, спать. Утро вечера мудренее. Хотя после такого вечера на доброе утро рассчитывать глупо.

Он снял с Владика куртку, бросил ее на пол и прилег сверху. Пол в темнице был железный и не слишком теплый, никаких удобств для комфортного времяпровождения, вроде нар, не было. Единственный элемент декора составляло железное ведро с водой, вроде как параша. Цент, впрочем, сразу предупредил своих сокамерников, чтобы те даже не думали справлять в него нужду. И без того от землекопа несет отвагой, еще не хватало окончательно усугубить ароматическую обстановку в камере.

– Ты собираешься спать? – спросила Инга, глядя на развалившегося на полу Цента. – Вот прямо сейчас?

– А у тебя есть другие предложения? – поинтересовался тот.

– И ты сможешь уснуть под этот жуткий шепот?

– И не под такое засыпать приходилось. К тому же Владик постоит на часах, покараулит. Ты же не хочешь спать, да, Владик?

Программист судорожно кивнул головой. Вливающийся в уши зловещий шепот лишал его не только сна, но и разума. Казалось, что этот зловещий голос обращается лично к нему, одурманивает, подчиняет. Пусть он не понимал звучащих слов, но этого и не требовалось. Смысл и так был ясен. Чудовище не сумело заполучить его в колонии Инги, и теперь решило повторить попытку.

– Вот и хорошо, – пробормотал Цент, смыкая веки. – Надо выспаться, сил набраться. Они мне ой как понадобятся. Стольких еще предстоит убить и зарезать.

Через минуту изверг засопел ровно, а затем и захрапел. Инга какое-то время бродила по камере, то и дело вздрагивая, когда жуткий шепот внезапно менял тональность, становясь то громче, то тише, а затем тоже улеглась и вскоре заснула. И только оставшийся на страже Владик боялся закрыть глаза.

Демонический шепот не смолкал в его многострадальной голове, слова давно забытого языка, будто когти хищника, вонзались в мозг. Владику все время казалось, что темные силы подбираются к нему, что они уже внутри темницы, тянут к добыче когтистые лапы. А когда снаружи, за стенкой, что-то зашуршало, программист едва не бросился будить Цента и Ингу. В последний момент остановился. Все-таки вершину топа кошмарных сущностей продолжал занимать изверг из девяностых, а каким тот бывает злым, ежели его разбудить до срока, Владику было хорошо известно.

До самого утра несчастный программист пребывал в состоянии панического ужаса. Когда в крошечном окошке забрезжил рассвет, кошмарный шепот начал утихать, а затем и вовсе смолк. Владик осторожно выглянул наружу, но не увидел там никаких следов тумана. Крепость была на месте, ее обитатели уже начали пробуждаться. Ночь закончилась, унеся с собой все свои ужасы. Да вот надолго ли? Темные силы не съели, но теперь предстояло иметь дело с живыми людьми, которые, иной раз, и похуже будут. Как решат поступить со своими пленниками обитатели крепости? Вряд ли стоит раскатывать губу на помилование и прощение всех грехов. Многострадальный Коля наверняка поведал своему дяде обо всех злодействах Цента, и Владик отнюдь не винил болтливого юношу. Будь у него самого дядя, он бы тоже пожаловался ему на изверга из девяностых. Одно лишь печалило Владика – что его записали в подельники Цента, выставив злодеем, а не жертвой, каковой он и являлся в действительности.

– А, прыщавый, доброе утро, – прозвучал за его спиной искаженный зевотой голос изверга. – Что не спишь, хвалю. Я уж боялся, что так и не удастся воспитать в тебе чувство ответственности. Как прошла ночка? Что-нибудь интересное случилось, или все было тихо?

– Туман все окутал, я слышал демонический глас… – невпопад ответил Владик.

– А мне какая-то гадость снилась, – сообщил Цент. – Наверное, все из-за того, что лег спать голодным. Я уже и забыл, как это отвратительно – отходить ко сну с пустым желудком. Инга, вставай, хватит дрыхнуть.

Девушка зашевелилась и открыла глаза.

– Уже утро? – спросила она.

– Да, и давно. Интересно, нас кормить будут? Хотя, чем? Им самим-то жрать нечего. Хоть бы отпустили, что ли. Обобрали, объели, унизили, ну и будет. Выпустили бы за ворота, дескать, ступайте с богом своей дорогой, да зла не держите. Ну а я тоже человек. Все понимаю. У них тут бабы, дети, их кормить надо. Сердце-то у меня не каменное.

– И ты готов им все простить? – справедливо усомнилась Инга, расчесывая волосы пятерней и умываясь послюнявленным пальчиком.

– Да что уж там, – вздохнул Цент. – Уже простил. Неправильно это, зло в душе держать, не в православной традиции.

Инга и Владик были сильно удивлены этими словами. Уж они-то прекрасно знали, сколь неравнодушен Цент к еде, и как болезненно реагирует на любые просьбы поделиться сухариками. Неужели в черствой душе изверга из девяностых уцелели какие-то крохи человечности? Если так, то не все еще потеряно. Цент еще может измениться к лучшему.

– Я думала, ты будешь мстить, – с улыбкой призналась Инга.

– Господь с тобой! Я не злопамятный, – ответил Цент, выглядывая в окошко. Крепость просыпалась после очередной веселой ночки. Грязные худые люди как черви выползали из своих шалашей, чесали впалые животы и судачили о том, что завтракать сегодня, похоже, придется лишь свежим воздухом. Хотя, не таким уж и свежим. Вчера дул ветерок, унося прочь большую часть ароматического достояния колонии, а вот сегодня, в штиль, все немытые ноги, нестиранные носки и потные подмышки завоняли во всю мощь. И не только они. Поскольку снаружи было опасно, свои большие и малые нужды обитатели крепости тоже справляли в ее пределах, и далеко не всегда в специально отведенных для этого местах. Одно такое местечко располагалось неподалеку от тюремного контейнера. Злой дух, пришедший оттуда, и нагло вторгшийся в окно, отшиб у Цента аппетит.

– Да сколько нас тут держать собираются? – зарычал он, ударяя дверь ногой. – Обобрали, объели, свободы лишили, так еще и фекалии их нюхай.

Еще через полчаса, когда озверевший от голода Цент уже готов был выместить зло на Владике, снаружи зазвучали голоса, а затем двери контейнера со скрежетом отворились. Цент сжал кулаки и напрягся – если там два-три тела, пусть и с оружием, можно попытать счастье. Но не повезло. Явилась целая делегация, восемь человек. Состояла она из дяди Миши и его подручных – вооруженных мужиков, худых, грязных и угрюмых. Коля тоже был здесь, но старался держаться поодаль. Похоже, даже плененный и безоружный Цент внушал ему страх. Князь, окинув кровожадным взглядом не по годам болтливого юнца, заметил у того за поясом свою секиру. Оружие явно было не по герою. Топор своим весом непрерывно стаскивал с Коли штаны, и тому постоянно приходилось подтягивать их обратно.

– И долго вы нас тут держать собираетесь? – без намека на дружелюбие спросил Цент. – Голодом решили заморить?

– А как нам, по-твоему, с бандитами поступать? – нагло спросил дядя Миша. – Не запри мы вас, вы бы устроили в нашей колонии бойню.

Владик и Инга непонимающе переглянулись, Цент от изумления аж рот раскрыл.

– Что? – переспросил он, на тот случай, если послышалось. – Какая еще бойня?

– Обыкновенная. Зачем же еще вы напали на наших людей?

– На каких людей? – по-прежнему ничего не понимая, спросил Цент. – На кого мы напали? Что за порожняк и клевета?

Тут дядя Миша, не краснея, сообщил Центу краткое содержание предыдущей серии. Оказывается, вчера, въехав на территорию крепости, он, Цент, повел себя агрессивно, пытался кого-то убить, что-то украсть и покушался на чью-то невинность. От столь наглого искажения исторических фактов Цент буквально опешил. Да, бывало с ним, конечно, всякое, иной раз не помнил, как вчера чудил. Но тут другой случай. Ведь трезвый был, как стеклышко, и с памятью никаких проблем. Нападение, безусловно, было, вот только напали на него. Ограбили, самого оглушили по затылку, потом запихнули в железный ящик.

– Командир, а ты ничего не путаешь? – уточнил Цент. – Тебе, может, напомнить, как все было.

– Да знаем мы, как все было, – произнес полицейский. – Вы тут не первые, кто приезжает, и хочет у слабых и беззащитных людей последнее украсть, а самих их обидеть. Такие, как вы, хуже зомби.

– Да что это за отстой словесный? – не сдержал возмущения Цент. – Кого мы обидели, ты, оборотень в погонах? Нас обидели. Нас обокрали. А вы….

– Ну, все, хватит, – грубо прервал Цента дядя Миша. – Наша община открыта для каждого, но после всего случившегося ваше пребывание здесь недопустимо. Вам придется покинуть колонию.

– Да хоть сейчас! – обрадовался Цент. – Тачку нашу отдайте….

– Автомобиль конфискован в счет покрытия нанесенного вами ущерба, – гнусно улыбаясь уголками губ, проинформировал полицейский. – И все его содержимое тоже.

Владик ждал, что Цент устроит скандал, но тот вдруг успокоился, перестал задавать глупые вопросы, и произнес покладистым тоном:

– Ладно, конфискация так конфискация. Что тут поделаешь? Беспредел суров, но беспредел. Так мы свободны или как?

– Вас отпустят сегодня, но позже, – сообщил дядя Миша.

– Почему это? – полез вперед Цент, но тут же остановился, потому что целых пять стволов нацелили на него свои дула.

– Так надо. Не волнуйтесь, вас отпустят сегодня.

– Тогда покормите, что ли, – проворчал недовольный изверг. – Пленников кормят.

– Вы не пленники, вы задержанные, – ответил ему дяденька милиционер, и чуть слышно добавил себе под нос что-то о нежелании напрасно переводить еду.

Задержанных вновь поместили в темницу, и уж там Цент дал волю своему безудержному гневу. Поскольку бить кулаками железные стены было больно и бесперспективно, он вымещал зло на безответной божьей твари, будто специально созданной для подобных целей. Вначале заставил Владика отжиматься, чем едва не довел того до состояния комы. Когда рыдающий программист уже не чувствовал рук, груди и земли под ногами, заставил приседать. Много чего изведал несчастный страдалец: на одной ноге стоял, стихи по памяти читал, на шпагат сесть пытался, но окончательно его добила игра в именины, в ходе которой Цент ухватил жертву за уши, и так потянул, что едва не переквалифицировал Владика в эльфа. Казалось, изощренным терзаниям не будет конца. Другой бы поиздевался, да и успокоился, а Цент наоборот, чем дольше мучил, тем в больший азарт впадал. Вскоре его уже и фантазия начала подводить – все возможные кары перепробовал, а повторяться не хотелось, но тут снаружи, за окошком, прозвучал знакомый голос. Принадлежал он спасенной ими девушке.

– Эй? Вы слышите? – взывала она.

Цент подошел к оконцу и недружелюбно прорычал:

– Что пришла, неблагодарная? Поглумиться?

– Нет, что вы! – испугалась самого предположения девушка, заглядывая в крошечное окно. – Я не знала, что все произойдет так. И не хотела этого. Пыталась уговорить начальство отпустить вас и вернуть машину, но те меня и слушать не стали.

– Так выпусти нас сама, и помоги добраться до нашей тачки, – предложил ей Цент. – Или хотя бы принеси оружие, а уж дальше мы сами, по трупам.