Тёмный легион

– Ну, тогда кидайте бутылки с бензином подальше, в толпу, и поджигайте! – приказал он. – Делайте, что хотите, но не дайте им лезть на стену. И гранат не жалейте про черный день. Это вот он и есть.

Озадачив личный состав, Цент, пошатываясь, побрел вниз по мосткам. Хотел глотнуть свежего воздуха, хотя в крепости его почти не осталось, глотнуть пивка, за которым, вот дожил, пришлось идти самому, ну и глотнуть кровушки одного нерасторопного программиста. Последнее мероприятие Цент больше решил не откладывать на будущее. Он долго терпел, долго выжидал, давал Владику шанс за шансом, но чаша терпения не бездонна и нынче она переполнилась. Ведь послал его, как человека, за пивом, все объяснил, честно предупредил о последствиях, и что в итоге? Ни самого нет, ни пива. Цент был не намерен спускать столь демонстративное игнорирование отданного им приказа. Хотелось покарать Владика по законам военного времени, но не просто прибить, а ввергнуть в пучину мук и терзаний. Тут бы отложить на потом, и в спокойной обстановке придумать, а затем и осуществить некую немыслимую кару, но Цент небезосновательно опасался, что до утра ни он сам, ни очкарик могут не дожить. От мысли, что Владик будет умерщвлен кем-нибудь другим, на душе делалось тошно. Нет уж! Только сам, своими заботливыми руками.

На спуск со стены ушло немало времени, поскольку постоянно приходилось пропускать бойцов, то бегущих вверх с боеприпасами, то бегущих вниз за ними. Миновав двор, где тоже суетились люди, Цент подошел к дверям продовольственного склада, и там стал свидетелем странной картины. Алиса, надрываясь, тащила наружу Владика, а тот, вцепившись руками и зубами и дверную раму, не желал покидать склад.

– Владик, идем же! – упрашивала девушка. – Битва уже началась. Мы нужны на стенах.

Программист ничего не ответил, ибо увидел Цента. В тот же миг тело его лишилось сил, и Алиса без труда вытащила программиста наружу.

– Вот, давно бы так, – одобрила она. – Идем, Владик, час настал. Где твоя булава?

Владик растянулся на земле и прикинулся несъедобным. Цент подошел ближе, отстранил в сторону Алису, и придирчиво осмотрел тушку жертвы.

– Где пиво, Владик? – спросил он сурово. – Где оно?

– В складе не было подкопа, – полезла со своей ерундой Алиса. – Владик сказал, что есть еще какое-то место, где возможен подкоп. Надо и его проверить.

– Да, это бы не помешало, – согласился Цент. – Ты иди на стены, а мы с другом Владиком проверим. Если услышишь дикие крики, неистовые вопли, стоны, полные неземной муки, то не обращай внимания – так задумано.

Слыша все это, Владик возрыдал не сдерживаясь. Не было смысла объяснять бездушному извергу, что не он сам был виновником спонтанного пожирания яств, причиной тому явился бес, попутавший оголодавшего программиста. Впрочем, это Цент еще не видел, какой урон нанес одержимый нечистой силой адъютант его персональным кормовым запасам.

– Что вы так долго делали на складе? – забеспокоился Цент.

– С Владиком что-то произошло, – поделилась новостями Алиса. – На него как будто нашло помрачение. Я даже стала опасаться, что он попал под гипнотический контроль некроманта.

– Помрачение? – пробормотал Цент. – Гипнотический контроль? Я тебя не понимаю.

Тут лицо его отразило крайнюю степень тревоги, и Цент опрометью бросился внутрь склада. Прошла томительная секунда, затем оттуда прозвучал крик, полный неподдельного ужаса.

– Нет! – кричал Цент. – Боже! Нет! Тушенка! За что?

Слыша это, Владик завыл и попытался зарыться в землю живьем. Затем, подстегнутый животным ужасом, поднялся на ноги и побежал прочь, гремя доспехами.

– Владик, стой! – взмолилась Алиса, которая вообще перестала что-либо понимать.

– Где он? – взревел Цент, вылетая из склада. – Где?

Алиса не успела ответить, взгляд Цента и без ее содействия нащупал жертву. Владик карабкался вверх на стену, распихивая подтаскивающих патроны бойцов. Один из-за него уронил ящик с минометными минами, и те покатились вниз, весьма неласково ударяясь о железо. То, что ни одна из них при этом не взорвалась, Цент счел добрым знаком. Бог сберег. И всю Цитадель, и Владика. Ну, для чего сберег Владика, было ясно. Не хотел бог, чтобы Владик умер быстро, подорвавшись на мине. Небеса желали ему мук и страданий. И Цент тут же бросился исполнять волю высших сил.

– Стой, иуда! – заорал он на всю крепость, так что обернулись даже стрелки на стенах. – Стой!

Цент не стал врать, что если догонит, то будет хуже, потому что хуже было некуда. Владик перегнул палку, перешел черту, перешагнул грань и вообще попал не по-детски. Озвучивая такие угрозы, что у самого мурашки шли по коже, а встречные бойцы шарахались от него кто куда, Цент устремился в погоню. Очень опасался, что программист, взобравшись на стену, подло спрыгнет с нее назло истязателю. Легкая смерть для Владика слишком дорогой подарок. Цент был не настолько щедр, чтобы осыпать очкарика подобными презентами.

– Убью! Порву! Освежую! – ревел объеденный полководец, душа которого была сильно травмирована видом опустошенного склада. Всякого он ждал от Владика, и даже допускал возможность, что тот тайком затреплет одну-две банки с тушенкой. Даже готов был закрыть на это глаза и простить, то есть не ломать в наказание костей, ограничившись тяжкими побоями, но то, что очкарик устроит на складе тотальное поглощение, ему и в голову не приходило.

Владик взбежал на стену, с твердым намерением сброситься вниз и без очереди попасть в Вальхаллу. Он уже оказался на самом краю, оставалось только перевалиться через металлическое заграждение и отправиться на блины к Одину, но тут, подняв взгляд, страдалец увидел такое, что едва не околел без всяких суицидальных выходок. Вокруг крепости бушевало настоящее море мертвецов, чьи берега скрывались где-то в ночной тьме. Такого количества зомби Владик не видел нигде и никогда, даже в городах, куда они с Центом и Машкой иногда заглядывали с целью мародерства. Их были тысячи, и стояли они так плотно, что самоубийце некуда было упасть. Главный кошмар сосредоточился под стенами крепости, где громоздился завал из мертвой плоти, сравнявшийся по высоте с первым уровнем контейнеров. Мертвецы шли по костям своих собратьев, и те жутко шевелились под их ногами, поскольку каждый кусок мертвого мяса сохранял активность даже после разрушения всего организма. Весь этот фарш бурлил и вздрагивал, словно пытаясь слиться в единое целое, и обрушить на стены Цитадели свою совокупную мощь. Глядя на кошмарные хари с пустыми черными глазницами, глядя на полуразложившиеся тела, изувеченные пулями и осколками, вдохнув аромат этого воинства, Владик ужаснулся. И как он только мог считать Легиона и его марионеток своими друзьями? Они же натуральным образом восставшие из ада. Это же фильм ужасов воплоти. Да любой человек, даже самый кошмарный, лучше этих вурдалаков.

– Очкарик! Иду казнить! – загремел за его спиной голос Цента.

Тут-то Владик свое мнение и переменил. Заодно возникла необходимость переменить трусы, но на то не было ни времени, ни возможностей. Цент уже поднялся на стену и наступал на него, огромный и страшный. Глянув на изверга, Владик возлюбил Легиона и его мертвецов. Краем глаза он заметил Машку, что вела огонь по зомби, и бросился к ней, лелея надежду, что девушка за него вступится. Однако Владик не учел того обстоятельства, что к человеку в бою со спины лучше не подкрадываться. Он только и успел схватить возлюбленную за руку, и тут же получил целую порцию нежностей. Слава богу, Машка ударила его прикладом не в голову, которую больше не защищал забытый на складе шлем, а в грудь. Доспех предохранил его ребра от перелома, но удар вышел такой силы, что Владик колодой повалился на холодный и твердый металл верхнего контейнера, засыпанный сверху тысячами гильз. В глазах потемнело, душа начала медленно покидать бренные останки. Владик почувствовал, что у него холодеют ноги, а когда поднял взгляд, увидел в ночных небесах радужный мост, ведущий прямо к воротам Вальхаллы. Даже успел разглядеть у ворот Одина с кастрюлей гамбургеров и Тора с огромной тарелкой шашлыка. Оба бога призывно махали ему, зазывая на геройский пир. Владик потянулся к ним всей душой, но тут рядом прозвучал жуткий голос, мигом развеявший божественное видение.

– Кто тебе разрешал Владика бить? – возмущался Цент. – Он мой! Я его полгода как застолбил.

– Да я не знала, что это он, – виновато оправдывалась Машка. – Стою, стреляю, а он как набросится сзади. Господи, он хоть живой? Неужели я его убила? Как мне теперь с этим жить?

– Тебе-то что? – воскликнул Цент. – Как мне теперь с этим жить? Сколько я об этом мечтал, все представлял, как это будет…. Ты отняла у меня мечту!

Владик закашлялся, пытаясь вдохнуть воздух. Отчего-то это давалось с трудом. Когда его взгляд немного прояснился, причину удалось установить без проблем. Ею оказалась нога Цента, которую тот небрежно припарковал на груди страдальца.

– Он жив! – обрадовалась Машка, отстраняя Цента в сторону. – Владик, солнышко, ты как?

– Плохо, – возрыдал тот. – Я ничего не чувствую. Ни ног, ни рук….

– Совсем ничего? – не поверил Цент, после чего коварно наступил ногой на ладонь Владика. Крик, полный боли и отчаяния, опроверг показания пациента.

– Симулирует, – со знанием дела заявил Цент. – Я сразу его раскусил. Давил на жалость, цинично вымаливал больничный и освобождение от подвигов на две недели. Ну-ка вставай, сукин сын полка! Есть у меня к тебе разговор.

С помощью Машки Владик воздвиг себя на ноги, и тут же, с ходу, начал оправдываться. Времени на то, чтобы придумать стоящее алиби, у него не было, да и голова в последнее время соображала неважно и через раз, так что пришлось импровизировать и надеяться на авось. Владик решил напирать на то, что в момент поглощения еды находился в состоянии аффекта, или же был одержим злыми духами. Понимал, что мистическая трактовка произошедшего инцидента вряд ли удовлетворит Цента, но ничего другого на ум не шло. И действительно, только он начал говорить о помрачении, и о том, что слышал глас зловещий и чуял запах серы, как Цент моментально прервал его детский лепет.

– Ты мне только одно скажи, – потребовал он. – Одно, и более ничего. Как у тебя рука поднялась и рот открылся на сухарики со вкусом холодца и хрена? Что ты за человек, раз на святое покусился?

Владик попятился к краю стены, опять планируя спрыгнуть вниз. Там, внизу, бушевало тухлое море, продолжающее накатывать на стены крепости подгнившими волнами. Защитники успешно отражали атаки, великанов уничтожали на подступах, а мелочь забрасывали гранатами или жгли бензином. Огонь теперь вели только прицельно, экономили патроны, поскольку в первые десять минут боя так увлеклись, что израсходовали четверть имеющихся боеприпасов. Владик осознавал, что если упадет в гущу мертвецов, то те, вероятно, загрызут его заживо, но оставаться с Центом было страшнее. Тот грыз его заживо уже полгода, и прекращать это дело не планировал.

– Я спрыгну! – срывающимся голосом закричал Владик, надеясь хоть так припугнуть ведомого местью изверга.

– Не делай этого! – взмолилась Машка. – Владик, одумайся, все хорошо. У всех в жизни бывают черные полосы.

– Не смей навязывать очкарику свое мнение! – потребовал Цент. – А ты, Владик, ее не слушай. Надумал прыгать – прыгай. Это твое решение, ты свободный человек, личность. Не позволяй другим внушать тебе чуждую идеологию.

– Если он спрыгнет, его разорвут на части, – возмутилась Машка.

– Да! – возликовал Цент. – А если не спрыгнет, порвут на куски. Я. Вот как все сложилось-то удачно. Беспроигрышная ситуация.

Владик, разумеется, прыгать не хотел. Но и на стене оставаться ему тоже не жаждалось. Он хотел оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от всех этих ужасов, но не знал, как туда попасть и вообще в какую сторону идти. Повсюду был кошмар кромешный, то зомби, то злые люди, и не осталось на всем белом свете тихой гавани, где измученный страданиями программист мог бы обрести безопасный приют. Так что приходилось стоять на самом краю стены и надеяться на чудо – должно же оно хоть раз в жизни произойти.

И чудо произошло. Из клубов порохового дыма выскочил боец и бросился к Центу. Владика он не заметил и слегка зацепил плечом, чего, впрочем, оказалось достаточно. Программист зашатался, издал пронзительный вопль и скользнул вниз.

– Нет! – закричала Машка, хватаясь за сердце.

– Да! – возликовал Цент, хватаясь за банку пива, которую прихватил на складе. Только что понесенную долгожданно-невосполнимую утрату следовало срочно обмыть.

– Они тащат лестницы, – закричал столкнувший Владика боец.

– Что? – ужаснулся Цент, едва не поперхнувшись пивом.

– Лестницы. И вообще там что-то странное. Вам нужно самому взглянуть.

– Хорошо, давай бинокль. Эй, Машка, живо отойди от края, еще свалишься.