Стражи Ирия

Владик наблюдал за процессом резки с почтительного расстояния, про себя гадая, кому взбрело в голову заваривать дверь на склад, и, главное, когда это произошло? Не в самый же разгар зомби-апокалипсиса. Тогда всем было немного не до того, больше пытались спасти свою жизнь, чем позаботиться о запасе продовольствия. Возможно, это было сделано позже, когда мертвецы уже покинули магазин. Но зачем заваривать дверь? Не проще ли забрать припасы с собой, чем оставлять их на хранение? К тому же, на хранение ненадежное, ведь достать резак и вскрыть дверь не такая уж и большая проблема.

Впрочем, эти мысли легко уступили место иным. Например, Владик с нетерпением ждал, когда получит свою долю консервов и сухарей. Он в красках представил себе, как отъедет подальше, найдет тихое живописное местечко, и там, в интимном уединении, предастся долгожданной трапезе. Станет кушать сухарики, тушенку, и никто ему не помешает, никто не отнимет вкусную еду, заставив давиться противным луком. Никто не станет читать тошнотворно-лицемерных нотаций о вреде чревоугодия, сам, при этом, объедаясь мясными консервами, а несчастному программисту сватая в качестве корма дикорастущую траву.

Резак справился с дверью довольно быстро. Старший погасил горелку, дождался, когда вокруг него соберется вся команда, и ударом ноги распахнул дверь. Вся группа пребывала в приподнятом настроении, предвкушая богатую добычу. Похоже, им тоже не терпелось основательно заморить червяка.

Владик в этот момент стоял чуть поодаль ото всех, и только это спасло ему жизнь. Когда в черном проеме дверей что-то шевельнулось, а затем изнутри мощно пахнуло трупным смрадом, новые знакомые программиста, возможно, и успели понять, что вместо ожидаемых сокровищ нарвались на крупные неприятности, но времени на то, чтобы сбежать, у них уже не оставалось.

Запертые на складе зомби набросилась на людей настолько стремительно и яростно, что те не успели даже вскинуть оружие. Послышались истошные крики, женский визг, затем, наконец, загремела автоматная очередь. Владик не видел, кто и в кого стрелял. Едва из темного проема двери показались первые чудовища, он развернулся и бросился бежать. Что это было: чья-то злая шутка или мертвецов запрели на складе с целью изолировать оных? Теперь это уже не имело значения. За своей вспотевшей спиной Владик слышал страшные крики гибнущих людей, но ни разу не обернулся. Его объял дикий ужас, он же, похоже, затуманил программисту разум. Вместо того чтобы покинуть магазин через ворота, возле которых стоял грузовик, Владик зачем-то полез через стеллажи, стремясь к тому выходу, через который он проник внутрь.

Крики и выстрелы больше не звучали – мертвецы управились с искателями консервов за считанные секунды. Тут Владик не удержался, и бросил взгляд назад. И едва не рухнул с нагромождения стеллажей, когда увидел десятки мертвецов, преследующих его. А те все продолжали выбегать из склада, где их, похоже, было набито, как селедок в бочку.

Едва не переломам ноги, Владик, наконец, выбрался на ровное место, и помчался к выходу, слыша за собой свирепый рев алчущих его плоти тварей. Мертвецы, в отличие от него, не боялись получить травмы, и перли через завал напролом, не щадя себя. Поэтому и фора оказалась не такой большой, как рассчитывал Владик. Но это уже не имело значения. Главное, что он успеет добежать до автомобиля, запустить двигатель и умчаться прочь прежде, чем чудовища доберутся до него.

Примерно на это Владик и уповал до тех пор, пока не выбежал из дверей магазина. Подняв взгляд, он увидел свою машину, а рядом с ней пять или шесть мертвецов. Тех, очевидно, привлек шум или звуки выстрелов, и они не замедлили явиться, перекрыв единственный путь к спасению.

Стон отчаяния сорвался с трясущихся от страха губ программиста. Он уже слышал топот ног за своей спиной – это зомби из магазина настигали его. Понимая, что стоя на месте, он попусту тратит драгоценное время, Владик бросился бежать к трассе. В этот же момент из магазина показались первые чудовища, которые, не колеблясь, устремились следом за ним. Владик оглянулся и невольно вскрикнул – мертвецов оказалось даже больше, чем ему показалось вначале. Несчастного страдальца преследовала кошмарная орда голов в сто числом.

Выбежав на трассу, Владик припустил по асфальту, пытаясь увеличить дистанцию между собой и преследователями. Он не жалел сил, прекрасно понимая, что спасется лишь в одном случае – если сумеет скрыться с глаз чудовищ. Но то ли он переоценил себя, то ли зомби ему попались особо проворные, да только план его провалился с треском. Оказавшись на трассе, зомби тоже взяли хорошую скорость, и Владик, сколь ни старался, не смог увеличить дистанцию между собой и неминуемой гибелью. Хуже того, на эти попытки он истратил почти все свои силы, и вскоре почувствовал, что начинает задыхаться, а ноги наливаются свинцовой тяжестью, и все неохотнее несут тело вперед.

От ужаса и бессилия Владик разрыдался в голос, проклиная тот миг, когда решил, в поисках еды, забраться в злополучный магазин. Теперь, когда жизнь его повисла на тончайшем волоске, он со всей ясностью осознал, что лучше быть голодным, чем мертвым.

– За что мне все это? – горько вскричал Владик, но ответом ему послужил лишь свирепый рев чудовищных тварей, наступающих программисту на пятки.

Трасса впереди были пуста, рядом с ней не было ничего, что могло бы послужить убежищем. Владик вдруг с кристальной ясностью осознал, что это конец. Сколько он еще продержится? Километр? Два? Не больше. А потом….

Владик вспомнил о волшебном ноже, врученном ему богиней, и подумал, что это, пожалуй, не самый худший выход из сложившейся ситуации. По крайней мере, смерть его будет мгновенной, и он не подвергнется пожиранию заживо.

И вот, когда несчастный программист был уже близок к тому, чтобы вонзить волшебный клинок в свою хилую грудь, впереди, на трассе, показался несущийся навстречу автомобиль. Владик вначале глазам своим не поверил, решил, что его одолели галлюцинации, но затем понял, что это не видение и не мираж. Машина была реальной, и она приближалась.

– Помогите! Спасите! – закричал Владик, размахивая руками, чтобы привлечь внимание к своей многострадальной персоне.

А про себя взмолился всем богам, реальным и вымышленным, чтобы в том автомобиле оказались добрые и отзывчивые люди, не имеющие привычки равнодушно проходить мимо чужой беды. А помолиться следовало, и крепко, ведь подобных людей, которые и прежде были в дефиците, в нынешние страшные времена на свете осталось исчезающе мало.

Глава 16

Инга вела машину, и хотя трасса перед ней была пуста, она старалась сильно не гнать. Главным образом потому, что не очень понимала, куда им спешить. Они возвращались в кошмарный город, где загипнотизированные люди строили что-то непонятное и зловещее. Одного визита в то жуткое место девушке хватило с избытком, и она не рвалась посетить его повторно.

На заднем сиденье, вольготно разбросав свои самодержавные телеса, заливисто храпел Цент. Рядом с ним сидел Коля, и тихим голосом пел хиты русского шансона. Князь доходчиво объяснил ему, что сможет сладко спать лишь под эти мелодии, и намекнул, что если поток вокала вдруг прервется, то прервется и его монарший сон. А следом за ним прервется и жизнь нерадивого певца. Цент выразился предельно ясно: я проснусь – ты умрешь. Коля не усомнился в словах сурового изверга, поэтому пел уже три часа кряду, ни на секунду не замолкая. Репертуар давно шел по кругу, ибо Коля плохо знал русский шансон, но Цент не просыпался, из чего следовало, что певец пока справляется со своими нелегкими обязанностями.

– У меня уже голова от тебя болит, – страдальчески морщась, пожаловалась Инга. – Прекрати эту вокальную пытку. Не проснется он, не бойся.

Коля ничего ей не ответил, и пения своего не прервал. Он и сам уже устал от вокальной пытки, но прекращать ее и не думал. Слишком велик был риск, что ужасный Цент, оказавшись в тишине, пробудится и осуществит свои кошмарные угрозы. А те были столь страшны, что Коля готов был петь сколь угодно долго, лишь бы не изведать обещанные ему муки.

На самом деле, опасения Коли были напрасными. Сон у Цента был богатырский, крепкий и долгий, что называется – здоровый. Спать он мог по двенадцать часов в сутки, и разбудить его было непросто. К тому же, в настоящий момент, Цент, вместо сна, вновь угодил в знакомую вязкую пустоту. На этот раз он быстро понял, где находится, и что ему надо делать. Он просто пошел вперед наугад, и вскоре увидел впереди знакомый костер, а вокруг него знакомые лица.

– Мужики, здорово, – поприветствовал князь стражей Ирия. – Как сами?

– Привет! – радостно помахал ему ручкой Изяслав Противный, нарядившийся в облегающую мини-кольчугу с глубоким декольте и латные сапоги на шпильках. Цент ему, разумеется, ничего не ответил, старательно сделав вид, что не замечает нетрадиционного богатыря.

– Мы слышали, что силы тьмы расправились с твоими людьми, – произнес Яромир, кивком головы поприветствовав гостя. – Сочувствуем твоей утрате. Но надеемся, что траурные мероприятия и продолжительную скорбь по убитым друзьям ты отложишь до лучших времен.

– Настанут ли они? – усомнился Цент, усаживаясь на травку возле костра.

– Это уж от тебя зависит, – заметил Добрыня.

– Да я-то постараюсь, – вздохнул Цент. – Конечно, помощь была бы не лишней, но раз уж некому помогать, буду справляться сам. У меня, кстати, вопросы есть. Раз уж я снова тут, можно их задать?

– Задавай, – дозволил Ярополк, ножом срезая кусок мяса с туши над костром, и протягивая его гостю.

– Вот за это спасибо, – поблагодарил Цент, приняв мясо. – Значит, чего я узнать хотел: что там эти злые богини строят?

– Врата, – кратко ответил Ярополк.

– Понятно. И куда эти врата ведут?

– В одно не самое приятное место. Это темница, из которой не сбежать даже самому могущественному божеству. Там была заточена великая тьма. Заточена, как мы надеялись, навечно. Но если богиням удастся достроить врата, они смогут выпустить ее на волю.

– И тогда всем крышка? – попытался угадать Цент.

Ярополк отрезал себе мяса, основательно угостился им, и предложил:

– Давай-ка, новенький, я тебе кое-что растолкую. Тот мир, в котором ты живешь, не всегда был таким, как ныне. В прежние времена он был населен всевозможными чудовищами, что обретались в лесах и реках, в горах и полях, и шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на кого-то из них. Боги, творя наш мир, творили его коллективно, но общего плана у них, похоже, не было. Поэтому налепили всякой дряни видимо-невидимо. А потом еще предложили нам, людям, со всей этой мерзостью мирно уживаться. Как будто это возможно!

– Что, сильно мешали? – участливо спросил Цент.

– Еще бы! Представь – хотят люди рыбку в озере половить, не со зла или ради забавы, а в целях пропитания. А им, значит, русалки, что в этом озере живут, и заявляют: хрен вам, соседушки, а не рыбка. Это озеро наше, мы тут живем, и ваши удочки да сети терпеть не намерены. А если кто из вас упорствовать будет, так мы того упорного и утопить можем. Ну, как тебе такое нравится?

– Да они попутали! – гневно вскричал Цент, потрясенный наглостью мифологических существ. – Да их самих за хвост и на сковородку! Да по ним уха плачет!

– Вот, то-то же, – одобрительно кивнул головой Ярополк. – Вижу, ты наш человек, понимаешь суть проблемы и кто в ней виновен. Но ведь не только в русалках дело. Вот, надо, допустим, леса нарубить, ну, на дом там, или для иных нужд. А в лесу дриады, лешие, еще какие-то – их там, в чащах, каких только ни жило. Выползают из своих зарослей, и заявляют – лес, дескать, наш. И деревья в нем рубить мы не дозволяем. А если кто ослушается, тому и сгинуть недолго. Неплохо, да?

– Да мочить их всех надо! – бушевал взбешенный Цент. – Это меня там с братвой не было, я бы им живо объяснил, кто на планете хозяин. Что они вообще о себе возомнили? Человек – хозяин мира! И все в нем принадлежит ему.

– Да это что, – отмахнулся Ярополк. – Даже в болото за ягодами и то ходить не дозволяли. Кикиморы говорили, что беспокойства не желают, и ежели к ним не перестанут шастать, так они всякого, кто в болото сунется, в этом же болоте и утопят.

– Болота осушить, кикимор отправить в лагеря истребления! – постановил Цент, ударяя кулаком по земле. – Ну, мужики, у меня просто слов нет. И как только предки терпели такую вопиющую наглость?

– Терпели как-то, – вздохнул Ярополк, – пока терпение не лопнуло. Хоть и завещали боги в мире жить, но ты пойди, уживись с этой нечистью, которая тебя ни к реке, ни к лесу, ни даже к болоту не пускает. Да что там – болото, поля распахивать запрещали. Хоть ложись и с голоду пропадай. Вот каких славных соседей навязали нам боги.

– Ненавижу соседей! – признался Цент. – Помню, были у меня одни соседи, тоже на любителя. У них там ребеночек завелся, и ну орать день и ночь. А стены в наших домах не толще картона, и звук пропускают так же хорошо. И вот ты такой спать ложишься, а у тебя, под ухом, будто поросенка режут. Режут, режут, а зарезать никак не могут. Ну, я человек терпеливый, три дня выдержал. На четвертый день пошел в гости, просто поговорить. И знаете что – помогло. Даже никого госпитализировать не пришлось. Я там в щадящем режиме сработал – костей не ломал, колюще-режущих ран не наносил, битой по головам не бил… сильно. Просто объяснил им правила проживания в многоквартирном доме. И им, и ребеночку их. Ребеночек, кстати, самым понятливым оказался. Я от него с тех пор ни одного звука не слышал. Когда они съезжали, ему уже лет девять было, так он за все это время слова не произнес. А как меня видел, так сразу в штаны накладывал. И он, и его родители.

– Вот и у предков наших терпение иссякло этаких соседей под боком выносить, – кивнул головой Ярополк. – Перестали, значит, с ними церемониться. Русалок сетями вылавливали. По лесам пожары пускали, тамошних обитателей на простор выгоняли, где разделаться с ними несложно. Труднее всего пришлось с нечистой силой, что в глухих и недоступных местах проживала. Пока кикимор из болот повывели, много времени утекло. Ты ее, заразу, найди там вначале, да поймай, да убей. А она ведь, бессовестная, еще и сопротивляться станет. Но потихоньку стали справляться с нечистью, отвоевывать себе землицу да водицу. Но тут уже боги вмешались. Нашлись среди них заступники и для русалок, и для дриад. К счастью, и мы не остались без небесного покровительства. А чтобы ловчее нам было всю эту погань бить, даровали нам боги оружие, ими самими выкованное. Такое, как твоя секира. Она-то, пожалуй, одна за минувшие века уцелела, а прежде небесного оружия было много. С его помощью мы живо очистили для себя землю, всех, кто мешал, под нож пустили. Тогда-то и началась война среди богов, ну и мы в нее втянулась, помогли, чем смогли. А верховодила богами, что на род людской ополчились, великая темная богиня по имени Марена. С непомерным трудом удалось одолеть ее и заточить в темницу между мирами, где лишь хлад лютый и тьма вечная. Потом с ее детишками разобрались, у нее их было порядочно, чисто мать-героиня. Каких убили, каких заточили. В общем – справились. Но и нам эта победа недешево досталась. Немало героев погибло среди людей, и среди светлых богов уцелели не все. Вот какой ценой, братец, достался нам этот мир. Не на блюдечке был преподнесен, но добыт в кровавой войне. И вот теперь недобитые темные боги возжелали отнять у нас завоеванный трофей. Они хотят дать этому миру новое начало, запустить его заново, со всей их любимой нечистью, девственными лесами и чистыми водоемами. Только без нас, без людей.

– Как это – без нас? – ужаснулся Цент. – Да куда без нас-то? Зачем он вообще нужен, мир этот, если нас в нем нет? Ну, пацаны, не знаю, как вы, а я просто переполнен праведным гневом.

– Вот и направь его в нужное русло, – дал совет Яромир. – Разберись с темными богинями, не дай им освободить Морену, и, тем самым, спаси людской род. Или ты хочешь, чтобы нашим миром завладели какие-то русалки да лешие?

– Я им завладею! – грозно взревел Цент. – Они еще не ведают, с кем связались. Да я им….