Стражи Ирия

– Ну, как провел время с моей сестрицей? – усмехнулась собеседница. Зубы у нее были звериные, узкие и острые, а клыки такие огромные, что с трудом помещались во рту.

Владик не знал, что ему отвечать. Вероятно, ничего, потому что его слова вряд ли могли на что-то повлиять. Если ужасная женщина твердо настроилась закусить им, ее ничто не остановит.

Погибель вдруг протянула руку и ухватила Владика за шиворот, а затем решительно потащила за собой, к двери ближайшей квартиры. Страдалец горько заскулил, и этот трусливый, чуть слышный звук, был единственным выражением его протеста против подобного с собой обращения.

Богиня распахнула дверь и впихнула пленника в квартиру, куда следом вошла сама.

– А теперь давай-ка поговорим, – прорычала Погибель.

– О чем? – пустил слезу Владик, прижавшись спиной к стене.

– О тебе, к примеру.

– Обо мне?

– Да. О тебе. И о твоем будущем. В настоящий момент оно видится мне мрачным и недолгим.

Это прозвучало настолько как угроза, что у Владика ноги подкосились. Лишь один вопрос терзал его в настоящий момент – съедят ли его заживо, или все же предварительно убьют?

Видя, что собеседник вот-вот упадет в трусливый обморок, богиня презрительно фыркнула и произнесла:

– Ты меня, что ли, боишься? Дурень! Разве тебе никогда не говорили, что судить людей по их внешности глупо?

– Говорили, – пискнул Владик.

– Так вот, на богов это правило тоже распространяется.

– Так вы не станете меня кушать? – с надеждой спросил программист.

– Пожалуй, нет. Во-первых, ты тощий, во-вторых, костлявый, и еще у меня есть небезосновательное подозрение, что ты не слишком вкусный.

Владику на секунду показалось, что он говорит с Центом. Тот тоже неоднократно грозился съесть программиста по тем или иным причинам, но всякий раз отменял гастрономическую казнь на том основании, что приговоренный, дескать, не отвечает высоким вкусовым стандартам.

– Не меня тебе следует бояться, – сообщила Погибель, – а твою новую подружку.

– Кого? – не понял Владик.

– Я говорю о своей ненаглядной сестрице. Вижу, она уже взяла тебя в оборот. А ты и слюни пустил, дурачок. Ну, признавайся, что она тебе наобещала?

В иной ситуации Владик, возможно, сыграл бы в партизана, но только не перед лицом свирепой богини войны, которая, скорее всего, тоже способна слышать его мысли. А если и нет, попробуй-ка, соври такой эпической бабе.

– Она сказала, что поселит меня в новом возрожденном мире, – покаялся Владик. – Обещала наделить долголетием.

Погибель запрокинула голову и громко расхохоталась.

– В новом мире? – смеясь, переспросила она. – Наделить долголетием? И много лет она тебя пообещала?

– Пятьсот, – пробормотал Владик.

– Пятьсот? Ну, что тут скажешь – сестрица не поскупилась. Она вообще-то всегда являет феноменальную щедрость, когда врет.

– Врет? – вздрогнул программист.

– Неужели ты ей поверил? – презрительно усмехнулась богиня.

– Но зачем ей врать?

– Хотя бы затем, чтобы заставить тебя, дурака прыщавого, сделать то, что ей нужно. Это ее дар – одурманивать разумы низших существ, вроде вас, людей, подчинять их своей воле и заставлять исполнять свои приказы. А там, где нельзя действовать колдовством, она использует банальную ложь. Для таких примитивных амеб, как ты, и этого достаточно. А чтобы закрепить успех, сестрица всегда рада раздвинуть ноги. Судя по твоему убогому виду, ты вряд ли пользуешься популярностью у женщин. Сестрица тоже это прекрасно видит. И ведает, на чем сыграть.

Растерявшийся Владик не знал, кому верить. Верить хотелось Мгле, ибо ее обещания были крайне заманчивы, а аванс несказанно приятен. Но после слов Погибели у него появились сомнения. В самом деле, уж слишком много всего Мгла ему наобещала. И жизнь в новом мире, и, фактически, бессмертие. Разве что не посулила сделать богом его самого. А после порции сладких посулов отправила за волшебным топором.

– Все ее слова – ложь! – произнесла Погибель. – Даже не сомневайся. Никаким долголетием она тебя наделить не сумеет, у нее просто нет подобной власти. Это по силам сделать только старшим богам. И в новый мир она тебя не отправит, не мечтай. Знаешь почему?

– Почему? – пропищал Владик, на глазах которого с треском и грохотом рушилась едва возникшая надежда на лучшее.

– Потому что она ненавидит людей. Да-да, ненавидит. Тебе могло показаться иначе, но, поверь мне, это так. Вся ее доброта и приветливость просто притворство. Когда ты сделаешь то, что она хочет, ты увидишь ее истинное отношение к вашему племени. Наградой тебе будет смерть, притом, хочу заметить, весьма мучительная, ибо моя драгоценная сестра отличается феноменальной тягой к садизму и просто обожает истязать людишек.

– Она это сказала о тебе, – сообщил напуганный Владик.

– Соврала, как всегда, – пожала плечами Погибель. – Не спорю, на поле боя я могу поддаться кровожадности, впасть в ярость, перегнуть палку. Но чтобы кого-то нарочно пытать, мучить, истязать в свое удовольствие…. Нет, это совсем не про меня.

– Но Мгла говорила, что ты убиваешь пленных.

– Да, но забыла уточнить, по какой причине. От ее колдовства люди постепенно сходят с ума, начисто утрачивают разум. Я лишь дарую этим безумцам избавление в виде быстрой смерти. Это скорее акт милосердия, чем злодеяние. И этого бы не случилось, если бы сестра лучше накладывала чары. Но она даже не старается, потому что ей плевать на людей. Умрут они или сойдут с ума – ее это не волнует. Еще раз повторяю – она люто ненавидит весь ваш род.

– Но почему?

– Она винит людей во всем, даже в том, к чему вы, откровенно говоря, непричастны. Я, признаюсь, тоже не питаю к вам любви и нежности, но мне, хотя бы, хватает ума, чтобы понять – в том, что вы разрушили свой мир, превратив его в помойку, виноваты ваши создатели. Боги, сотворившие ваш род и давшие вам в руки небесное оружие – вот истинные виновники постигшего планету катаклизма. И если кто-то заслуживает справедливой кары, так это они. И кара эта грянет, не сомневайся.

– Я вам верю! – быстро кивнул головой Владик. – Но как же насчет того, чтобы отправить меня в новый мир? Я бы хотел пожить там, пусть не пятьсот лет, но хотя бы сколько осталось. У меня была тяжелая жизнь, полная мук и страданий, хотелось бы покоя под старость лет. Я бы там где-нибудь пристроился в уголочке, много места бы не занял. Меня там вообще никто не заметит. Буду сидеть тихонько, не отсвечивая.

– Я же сказала – Мгла обманула тебя, – проворчала Погибель. – Она не только не собиралась отправлять тебя в новый мир, но и не смогла бы этого сделать, даже захоти. Такое по силу лишь старшим богам. В благодарность за твою службу моя сестра просто умучает тебя зверским образом. А она умеет, уж поверь. У нее есть камера пыток с полным ассортиментом садистского инвентаря, где она истязает своих жертв, обмазываясь их кровью и упиваясь их страданиями.

Владик содрогнулся. Камера пыток! Прямо как у Цента. Как же, все-таки, много общего было у бывшего рэкетира из девяностых с древними темными богами.

– Что же мне делать? – захныкал он. – Я не хочу умирать. И пыток не хочу. Должен же быть какой-то выход из этого кошмарного тупика.

– Моя сестра обманула тебя, – произнесла Погибель, – но, в отличие от нее, я буду с тобой честна. Не стану обещать тебе златые горы, это было бы ложью. Но я могла бы замолвить за тебя словечко перед той, которая действительно в силах даровать тебе и новую жизнь и долголетие.

– О ком ты говоришь? – спросил Владик. Только что вокруг него сгустился мрак безнадеги, но вот, кажется, впереди вновь робко забрезжил лучик надежды.

– Я говорю о нашей матери, великой и всесильной богине. Когда она будет освобождена из заточения, я могла бы уговорить ее проявить к тебе милосердие.

– Ты это сделаешь? – загорелся Владик. – Правда?

– Возможно. Но сперва я хотела бы знать, что поручила тебе моя двуличная сестра.

Владик раскололся мгновенно, даже не пытаясь юлить.