Стражи Ирия

– Она послала меня за небесным оружием, – выпалил он.

– Ага! – расплылась в недоброй улыбке Погибель. – Понимаю. Дуреха вздумала использовать его против меня. Но, знаешь что, мы переиграем эту лгунью. Ступай, и добудь небесное оружие, но принеси его мне. Мгла взбалмошна и ненадежна, ее халтурные чары сводят с ума людей. Если все они рехнутся, некому будет достроить врата, и освобождение нашей матери окажется под угрозой. Этого нельзя допустить. Нам с тобой нужен козырь. Средство, способное приструнить Мглу и заставить ее делать свою работу хорошо. Ведь это в наших с тобой интересах, верно? Мы ведь с тобой заодно, понимаешь?

– Да, понимаю, – согласился Владик. – А ваша мама, она отправит меня в новый мир и вознаградит долголетием?

– Наша мать может даровать тебе все, что угодно, – пожала плечами богиня, – ибо нет пределов ее могуществу. Сослужи ей службу, и награда твоя будет велика.

– Хорошо, – решился Владик. – Я все сделаю. Я принесу вам топор.

– Ты поступаешь разумно, – похвалила его Погибель. – Но я не отпущу тебя на столь важное дело с пустыми руками, как моя подлая сестра. Вот, возьми.

Она отстегнула от своего пояса нож, и протянула его Владику. Нож выглядел самым обычным – кожаные ножны, костяная рукоятка, ничего особенного на первый взгляд.

– Это не простое оружие, – предупредила Погибель, вручив его Владику. – Любая рана, нанесенная им, смертельна для живого существа. Так что смотри, не порежься.

Владик принял нож и вежливо поблагодарил богиню за подарок, а про себя подумал, что с таким подспорьем ему действительно будет легче выполнить свою непростую миссию. Поскольку сердце безошибочно подсказывало ему, что добровольно расставаться с топором Цент не захочет.

– Пожалуй, я дам тебе еще кое-что, для повышения успешности твоего задания, – вдруг сказала Погибель, и на ее губах заиграла многообещающая улыбка. – Мое благословение. Примешь ли ты его, смертный?

Владик решил, что благословение выльется в некую напутственную речь, или в какой-нибудь несложный ритуал, поэтому согласно кивнул головой. Рассудил, что хуже ему от этого точно не станет. Но, как оказалось, в древние времена благословляли весьма оригинальным способом.

Владик не успел опомниться, как богиня впихнула его в спальню и грубо швырнула на широкую кровать. Затем щелкнула когтистыми пальцами, и кольчуга ссыпалась ей под ноги серебристым дождем, обнажив ядреную грудь и рельефный пресс с четко выделяющимися кубиками. Ниже пресса Владик старался не смотреть – мало ли.

Погибель взмахнула рукой, и штаны сами слетели с Владика, едва не стащив того с кровати. Не успел он опомниться, как Погибель уже оседлала его, навалившись сверху своим немалым мускулистым телом. Владик попытался сообщить, что ему как-то не очень-то и хочется, но язык не повернулся отвергнуть божество. К тому же, его мнением тут никто особо и не интересовался.

Благословение от второй богини Владик получал больше часа. На своих силах он столько бы не продержался, его рекорд равнялся трем минутам с четвертью, но Погибель, похоже, пустила в ход колдовство, наделив его мужское начало небывалой прежде стойкостью. К несчастью, весь остальной организм Владика никакой магической подпитки не получил, и после часа неистовых утех программист чувствовал себя так, будто попал под поезд.

– Не залеживайся тут, – посоветовала Погибель, щелчком пальцев вновь облачившись в кольчугу. После целого часа дикой скачки у нее даже дыхание не сбилось.

– Я…. Да… – бессвязно пробормотал измученный Владик, вяло шевелясь на изорванных когтями богини простынях.

– Время поджимает. Шевелись, – строго произнесла Погибель. – Спускайся вниз. Автомобиль возьмешь на стоянке перед домом. Найди небесное оружие, и сразу ко мне. И тогда все у тебя будет хорошо.

С этими словами она гордо удалилась, а Владик еще минут десять не мог вспомнить где он, кто он, и почему у него все так болит, будто он подвергся групповому избиению. Затем он немного пришел в себя, кое-как стек с кровати и добрался до своих штанов. Натянул их с третьей попытки, и, держась за стеночку, поковылял из квартиры, обратно на лестницу. Самочувствие его было ужасным. Владик чувствовал себя обезвоженным и обессиленным. Долгое воздержание было мучительным, но внезапно нагрянувшая половая жизнь, бурная и весьма разнообразная, заставила программиста всерьез забеспокоиться о своем шатком здоровье. К таким сексуальным нагрузкам он подготовлен не был, и если богини продолжат поочередно одаривать его своими благословениями, он рискует не дотянуть до нового мира и обещанного долголетия.

На стоянке, перед домом, избранным богинями в качестве своей резиденции, его поджидало несколько автомобилей, все с полными баками и ключами в замках зажигания. Здесь, снаружи, стоял несмолкаемый шум грандиозной стройки. Вид на нее перекрывало небольшое кирпичное здание, над которым поднимался целый лес башенных кранов. Ревели двигатели, громыхал инструмент, тут и там виднелись всполохи сварки. И почти непрерывно, с узнаваемым шумом, в опалубки заливался бетон.

Владик так и не сумел понять до конца, что именно строят богини. Вроде бы какие-то врата. Но врата куда? И еще Погибель говорила об освобождении из заточения их матери, могущественной богини, которой по силам наделить его долголетием и переселить в возрожденный мир. И хотя Владику страстно хотелось и прожить полтысячи лет, и оказаться в мире, где нет ни зомби, ни Цента, предстоящее освобождение великой матери смутно тревожило его. Что она такое, эта великая мать? И почему ее надо освобождать? Раз предстоит освобождение, следовательно, когда-то было и заточение. То есть, великая мать совершила какое-то преступление. Либо же она жертва божественного произвола и оказалась в тюрьме по ложному обвинению.

Владик постарался выкинуть из головы всю эту ерунду, в которой все равно ничего не понимал, и забрался в первый же автомобиль. Ему следовало полностью сосредоточиться на задании, и не отвлекаться ни на что иное. Он должен любым способом добыть волшебный топор, ибо только так получит обещанную награду. В противном же случае, он разделит печальную судьбу всего оставшегося человечества и сгинет навеки.

Дело оставалось за малым – найти Цента и изъять у него искомый предмет. То есть, совершить настолько эпический подвиг, что и прецедентов не сыскать. Все равно, что отнять конфетку у ребенка, только ребеночек весит семь пудов, имеет огромные кулаки, свирепую физиономию и склонность к садизму.

– Я смогу! – решительно сказал Владик, желая подбодрить себя и задать правильный победный настрой. Он посмотрел на свое отражение в зеркале, и увидел там другого Владика, напуганного, охваченного сомнениями и неуверенного в себе. Этот зеркальный Владик как бы говорил:

– Врешь. Ничего-то ты не сможешь.

– Смогу! – прорычал настоящий Владик, и погрозил своему отражению кулаком.

Покинуть город не составило труда. Никто не пытался воспрепятствовать его отъезду, разве что немного затормозила строительная техника, заполонившая все улицы. Бетономешалки шли одна за другой, самосвалы везли щебень и песок. И уступать дорогу новому слуге темных богинь никто из них и не думал. В итоге Владик объехал все это столпотворение окольными путями, через дворы и узкие улочки, пока не выбрался на трассу, уводящую прочь из города.

Достигнув пригорода, Владик вдруг ощутил нешуточный голод. Яростное опустошение божественного стола произошло довольно давно, и все полученное топливо его организм успел благополучно усвоить и переработать, благо ему было на что тратить энергию. Сексуальные приключения истощили силы программиста, и он решил пошарить по магазинам, пока находился в городской черте. Ведь здесь не водились зомби, и, следовательно, ему нечего было бояться. А заколдованные рабы богинь вряд ли проявят в его отношении какую-либо агрессию.

План был хорош, но едва Владик вошел в попавшийся на пути магазин, он понял, что просчитался. Увы, но он забыл об одном важном обстоятельстве, а именно о том, что город был полон живых людей, которым, как и ему, требовалось регулярное питание. И добывали они его тем же незамысловатым способом, что и все выжившие люди после зомби-апокалипсиса – шарили по магазинам и складам, подчистую выгребая из них все съедобное. Лишь крупные и благополучные колонии, вроде Цитадели, могли кормиться самостоятельно, за счет сельского хозяйства и животноводства. Мелким же группам не оставалось ничего иного, кроме непрерывного и рискованного мародерства.

Пройдясь по опустошенному магазину, и окинув грустным взглядом опрокинутые прилавки, Владик с горечью понял, что здесь ему ловить нечего. Люди, побывавшие тут до него, забрали все. Буквально – все. Программист потратил на поиски минут десять, но не сумел отыскать ни пакетика кофе, ни конфеты, ни заплесневелого сухарика. Постигшая его неудача означала ровно одно – что в путь он отправится голодным. А дорога, меж тем, может оказаться неблизкой, ведь еще неизвестно, когда он отыщет Цента, да и отыщет ли вовсе. Кто его знает, что там, на уме, у дикого князя и куда его понесет в следующую минуту?

Коря себя за то, что не догадался попросить у богинь припасов в дорогу, Владик ни с чем вернулся в автомобиль и тронулся с места. Оставалось уповать на то, что удача каким-то образом улыбнется ему в пути, и он раздобудет где-нибудь немного съестного. Владик не претендовал на балыки и сервелат, в пище он был умерен и мог обойтись малым. То было дело не осознанного выбора, но выработавшейся привычки. Он и рад бы был столоваться обильно, но для бесправного землекопа сытость являлась непозволительной роскошью. Так что Владик как-то уже привык жить впроголодь, и не страдал из-за этого. За исключением тех случаев, когда на почве психологических травм, приобретенных в ходе общения с Центом, у него случались приступы неудержимого поглощения всего сущего.

Когда пригород остался за спиной, а перед ним протянулось полотно трассы, Владик ощутил опьяняющее чувство свободы. Будто бы он мог теперь поехать туда, куда желал, и никто, ни Цент, ни древние богини, не были властны над ним.

Чувство было столь же приятным, сколь и ложным. Владик напомнил себе, что бежать ему некуда. Либо он исполнит волю богинь, и доставит им волшебную секиру, тем самым обеспечив себе место в новом мире, либо гарантированно сгинет со всем человечеством. И никакой свободой тут не пахнет.

Кстати, никакой тяги спасать это самое человечество Владик не испытывал, что, впрочем, не означало, что ему было наплевать на людей. Владик, к примеру, не отказался бы взять с собой в новый мир некоторых своих друзей из прошлой жизни. Из той прекрасной жизни, что упорядоченно и размеренно текла до зомби-апокалипсиса. Вот только все его друзья уже давно были мертвы, а если кто-то каким-то чудом и уцелел, Владик все равно не смог бы прихватить его с собой в новый мир. Богини выразились предельно ясно – туда пустят только его одного. Одного! Да и то эту награду еще нужно заслужить.

Владик постарался выбросить из головы мрачные мысли, и сосредоточиться на чем-нибудь хорошем. Например, на новой жизни, что ждет его в награду за труды. Каким он будет, тот возрожденный мир? Богини в один голос величали его прекрасным, всячески нахваливали, и Владику хотелось им верить. Хорошо бы тамошние обитатели тепло приняли его и не стали обижать. Ведь он будет там единственным человеком, и если другие разумные виды отвергнут его, ему некуда будет податься. А жизнь в одиночестве, на лоне природы, едва ли придется ему по душе. Ведь нужно будет самостоятельно добывать пищу, а он в этом деле не силен. Строить себе жилище, а строитель из него неважный. И потом, за пятьсот лет, проведенных один на один с собой, можно запросто сойти с ума. Так себе участь, больше смахивает не на награду, а на проклятие.

Честно пытаясь думать о чем-то хорошем, пессимистичный Владик всякий раз скатывался во мрак и безнадегу. Это его порядком разозлило, и он решил, что лучше уж не думать вообще ни о чем. Но тут громко заурчавший пустой живот ненавязчиво подкинул ему тему для размышлений. Шутки шутками, а кушать-то хотелось все сильнее. И не только кушать, но и пить. Мучаясь голодом и жаждой, невозможно было полностью сосредоточиться на задании.

– Надо бы что-то поискать, – пробормотал Владик, который вдруг вспомнил, что у него при себе нет никакого оружия, кроме врученного Погибелью ножа. Но этот нож, по словам богини, был эффективен лишь против живых противников, а зомби к числу таковых не относились. Опасаться же следовало, в первую очередь, именно мертвецов, потому что шанс столкновения с живыми людьми был невелик.

– Блин, надо было дробовик попросить, или автомат, – проворчал Владик, который вдруг понял, насколько отвратительно он подготовился к своему заданию. Ни оружия, ни пищи. Спасибо хоть пешком не отправили, дали автомобиль.

Примерно минут через пятьдесят он достиг некоего населенного пункта. Подобных мест следовало опасаться, в них, как правило, всегда паслись мертвецы, но Владик был настолько голоден, что решился рискнуть и проехать сквозь городок. Скорость сбросил нарочно, чтобы в случае появления зомби оперативно развернуться и мчаться назад.

Но зомби не было. Владик медленно катил по трассе, видя по сторонам пустые дома, брошенные автомобили, но не замечал ни одного признака загробной активности. Словно кто-то зачистил от мертвецов весь этот поселок, или нарочно увел их отсюда.

Разумеется, кажущаяся безопасность могла быть мнимой. Со времен начала зомби-апокалипсиса мертвецы заметно поумнели, и теперь от них можно было ожидать всевозможных хитрых подлостей. Могли и ловушку организовать, могли затаиться и терпеливо ждать добычу. Так что Владик не спешил останавливаться, с целью пошарить по поселку. Это было слишком рискованно.

Но когда населенный пункт почти остался позади, Владик вдруг увидел у дороги огромное здание супермаркета, ярко выделяющееся своей новизной и архитектурой на фоне старых домов еще советской постройки. Внутри определенно была еда. Даже с учетом того, что он окажется не первым мародером в этом месте, он наверняка не уйдет без добычи. Хотя бы пара-тройка банок консервов да бутылка минералки – большего ему и не надо. Большее будет после, когда богини отправят его в прекрасный новый мир. Уж там-то он отъестся за все годы полуголодного существования под властью деспота из девяностых.

Нога сама нажала на тормоз, и Владик, съехав на обочину, заглушил двигатель. Опустив стекло, он высунул голову наружу и прислушался. Тишина. Гробовая тишина мертвого мира, не нарушаемая ни единым звуком. Даже животные, и те держались подальше от населенных пунктов. Владик, правда, точно не знал, как зомби реагируют на зверей, и реагируют ли вообще, но меньших братьев, похоже, пугал один только вид и запах живых мертвецов. И Владик очень хорошо понимал их. Ему тоже внушал ужас вид этих чудовищ.

Выждав пару минут, Владик осторожно выбрался из автомобиля и огляделся по сторонам. Поселок выглядел абсолютно пустым.

– Быстро зайду, возьму консервы, и бегом обратно, – вслух набросал план действий программист.

На парковке, перед супермаркетом, стояло несколько ободранных едва ли не до рамы автомобилей, валялись опрокинутые тележки, весь асфальт был покрыт слоем мусора, принесенного сюда ветром. Когда же Владик приблизился к зданию, то увидел, что стеклянные панели, в большинстве своем, разбиты, а двери вовсе выломаны и валяются на земле перед входом. Выглядело все так, будто изнутри, в страшной спешке, вырвалась огромная толпа, ломая все на своем пути. Толпа, вероятно, состояла из мертвецов, только те смело и бездумно таранили любые препятствия собой, не заботясь о своем здоровье. Это подтверждало догадку Владика о том, что кто-то привлек внимание всех зомби в поселке и увел их за собой. А поскольку мертвецы не имели привычки возвращаться на прежние места дислокации, бояться, вроде как, было нечего. По крайней мере, вряд ли он столкнется здесь с целой ордой чудовищ. Что, впрочем, не отменяло возможности налететь на какого-нибудь особо хитрого мертвеца, поджидающего беспечную жертву в коварной засаде.

Перед входом Владик в нерешительности остановился. Внутри магазина царил леденящий кишки полумрак. Сквозь разбитые стеклянные стены были видны опрокинутые стеллажи, рассыпанные на полу коробки и пакеты. Возле одной из касс раскинулся целый ворох купюр разного достоинства. Успевшие покрыться пылью, эти деньги заставили Владика горько усмехнуться. Было время, когда на этой бумаге держался целый мир, люди тратили всю свою жизнь, чтобы добыть немного данной макулатуры. А теперь купюры годились разве что на роль не самого лучшего заменителя туалетной бумаги, либо в качестве растопки для костра.

Собравшись с духом, Владик медленно вошел внутрь по россыпям битого стекла, которое захрустело под подошвами его ботинок. Воздух в магазине был достаточно свежим, благо все продукты, которые моги сгнить, за два минувших года успешно это проделали, а разбитые витрины обеспечивали отличную вентиляцию. Впрочем, программист не сильно-то обрадовался свежести воздуха. Зомби источали запах тлена, который был хорошо ощутим в закрытых помещениях. Иногда можно было определить по одному лишь запаху, что внутри либо находятся, либо совсем недавно находились мертвецы. Но здесь Владик был лишен подобной возможности. Приходилось полагаться только на собственную осторожность и на окрепшие, после полутора лет землеройных работ, ноги.

Исследовать помещение с голыми руками было крайне неуютно, поэтому Владик подобрал с пола первый же предмет, способный исполнить роль оружия. Им оказалась большая и довольно тяжелая сковорода. Будь Владик отважным воином, не бегущим от битвы, он бы мог размозжить ею немало тухлых голов. Но в руках у программиста сковорода была не более чем психологическим утешением. Владик наперед знал, что будет, подвергнись он нападению мертвецов. Сковорода тут же полетит на пол, а ее владелец с визгом бросится бежать к оставленной на трассе машине. И еще хорошо, если по пути не отложит в штаны полкило постыдного груза.

Владик честно мечтал обрести геройские качества характера, стать если не бесстрашным воином, то хотя бы менее трусливым, чем теперь, но эти грезы так и остались грезами. Если и были какие-то тайные техники, способствующие выработке храбрости, Владик о них не знал. А если бы и знал, то далеко не факт, что рискнул бы ими воспользоваться. Одно время Цент пытался развить в нем бесстрашие, но от этого учения Владик едва не отдал богу душу. Он не только не стал храбрее после данных извергом уроков мужества, но лишь чудом не обзавелся сединой на всю голову и заиканием на все гласные. Потому что у душегуба из девяностых обучение начиналось сразу с практических занятий, притом в боевых условиях и без намека на страховку. Он даже не предпринимал попыток объяснить Владику, что тому делать и как действовать в различных ситуациях, а просто бросал прямо в гущу зомби, видимо, надеясь на то, что инстинкт самосохранения пробудит в ученике все необходимые для выживания навыки. Возможно, самого Цента обучали по той же спартанской методике, и он считал ее универсальной, пригодной для любого индивида. Владик пытался объяснить жестокому педагогу, что к нему требуется иной, более гуманный, подход, за что учитель, не скупясь, осыпал его побоями и оскорблениями.

В общем, в своей трусости и неспособности дать отпор даже одному некрупному зомби Владик винил исключительно Цента, но никак не самого себя.