Утоли моя печали

– Я подумаю…

– Подумай, Сережа. И сделай это ради меня, – попросила она. – Ну пожалуйста. И привези мне много-много живой воды…

Он внезапно потерял всякую волю к сопротивлению. Вернее, почувствовал, что не сможет отказать ей, потому что мгновенно превратит ее в Фемиду. Грань была тонкая и зыбкая, как паутина бабьего лета: не надо и усилий прикладывать, чтобы порвать ее…

Почему-то раньше и в голову не приходило, что все это тоже из области тонких материй.

– И возвращайся скорее!.. – напоследок сказала она. – Ты нужен не только Конституционному суду…

После этого разговора Бурцев словно из омута вынырнул: собирал дорожную сумку и тихо вслух матерился, благо что некому было слушать. Получалось, что он не в состоянии противиться ее воле, а именно сейчас следовало проявить свой характер, невзирая ни на какие материи. Иначе от этой зависимости и судейская мантия не спасет…

Он отправил телефонограмму в Министерство юстиции о срочной командировке, заказал машину на Ярославский вокзал и, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, попытался изучить историко-социальную справку района. Усть-Маега в Рипейских горах с ее фольклорным, как было указано в справке, населением, с реками, которые в разное время текут в разные стороны, с мягким для Севера климатом и единственным в стране лебединым заповедником ему почему-то не нравилась.

А в подстрочной сноске приводились строки из какого-то письма Владимира Даля, где знаменитый исследователь русского языка и культуры сообщал любопытный факт: население по реке Маеге называло свои места Страной Дураков.

Так и было написано, с заглавными буквами…

Бурцев выпустил из рук листки, соединенные скрепкой, и несколько минут сидел, сдерживая дыхание от жжения в груди: надо бы давно сходить к врачам, похоже, развивалось профессиональное заболевание – ишемия.

Сон о Стране Дураков он видел в небольшом городке Студеницы еще в первую командировку, когда охотник-иностранец вместо медведя застрелил на овсах переводчика из клуба «Русская ловля» Николая Кузминых. А приснился сон в доме Ксении, той самой колдуньи, родившей ему дочь…

Он уже не мог ни о чем больше думать, передвигался с опаской, делал все механически, хотя боль прошла, поэтому, когда в передней раздался звонок – должно быть, пришла машина на вокзал, – Бурцев все еще был на «автопилоте», взял дорожную сумку, плащ, поставил квартиру на сигнализацию и открыл дверь…

Он уже давно отметил: при воспоминаниях о Ксении и дочери, имени которой он даже не знал, напрочь исчезает всякая интуиция и будто замедляется или вовсе останавливается время.

Он старался контролировать себя в такие минуты, однако тут же и забывал об этом…

Вместо шофера из родной конторы на лестничной площадке оказалось двое незнакомых мужчин. Один, несмотря на ночную духоту, в пиджаке, значит, есть оружие в плечевой кобуре; другой, постарше, толстоватый и вальяжный, налегке, в рубашке с коротким рукавом и дорогим кейсом. У обоих острые, цепкие взгляды, мгновенно улавливающие всякое движение.

Покушений на работников прокуратуры было достаточно, стреляли на улицах, в автомобилях, у собственных подъездов и всегда неожиданно, из-за угла, в спину, в затылок. Эти вроде бы не собирались стрелять, но и пришли не на блины – темная туча висела за ними…

Бурцев вспомнил, что свой пистолет затолкал в сумку, сейчас застегнутую на замок.

И только вспомнил, как мужчина постарше вынул из кармашка удостоверение, протянул Сергею и спросил с недоуменной улыбкой:

– Куда же вы собрались, Сергей Александрович?

Это была специальная служба, которых наплодилось изрядно: за несколько лет работы в спецпрокуратуре Бурцев насмотрелся на всякие. Они рождались, перегруппировывались, трансформировались и умирали, чтобы снова воскреснуть в ином облике – типичная революционная суета, где обожают эту дурацкую приставку «спец».

Всколыхнуло другое – фамилия, давно знакомая, до сих пор несущая в себе зловещность. Генерал-майор Скворчевский.

Было время, когда Бурцев несколько лет подряд находился с этим человеком в состоянии незримой войны, своеобразного поединка, который не привел к победе той или иной стороны, поскольку все время приходилось наносить удары наугад. Все попытки высветить его, материализовать и предъявить ему счет от лица закона не увенчались успехом даже при содействии Генерального.

И вот стоило почти забыть о нем, как сам явился! Причем в момент отъезда, как ни странно, без предварительного звонка. То есть знал, когда он отправится на вокзал, ибо во всех этих спецслужбах ничего случайно не происходит.

И вопрос не случайный, хотя и замаскирован под недоумение…

– Извините, мне сейчас недосуг, – возвращая удостоверение, сказал Бурцев. – Как видите, поймали меня на пороге…

– Вижу. Но, с вашего позволения, всего несколько слов. – Скворчевский ступил через порог, оставив своего напарника на площадке, притворил дверь. – Не знал, что уезжаете…

– Слушаю вас, – прервал Сергей, все еще теряясь в догадках о цели такого визита.

– Поставьте сумку, давайте присядем, – полуприказным тоном предложил гость. – Наш разговор будет весьма интересным для вас, Сергей Александрович. В первую очередь для вас.

Бурцеву сразу же не понравился напор гостя, свалившегося как снег на голову. Он попросту был не готов к подобной встрече, и единственное, что сейчас пришло в голову, – никаким образом не выдать своего интереса, пусть и прошлого интереса, к этой странной личности ныне в генеральском звании.

– Не совсем подходящее место для разговоров, – посетовал он. – И время… За мной сейчас придет машина.

– А вы не спешите, – усмехнулся гость. – Возможно, и ехать никуда не придется. Вы же не собирались?

Спецпрокуратура существовала для того, чтобы контролировать деятельность подобных спецслужб, под какой бы неприкосновенной вывеской они ни находились. И этот генерал, явившись сюда, прекрасно знал, что первично, яйцо или курица, однако, судя по прошлому, до сей поры оставался неуязвимым и бесконтрольным.

– У меня несколько минут, – жестко сказал Бурцев. – Говорите.

– Сегодня вы получили предложение войти в состав Конституционного суда, – блеснул своей информированностью Скворчевский. – А с завтрашнего утра намеревались оформлять документы… Что же произошло? Почему уезжаете?

– А почему вас это интересует, генерал?

– Можно лишиться места.

– Благодарю за заботу, но вам-то какое дело?

Нет, ему было дело! Причем давнее, старое, поскольку в этот момент Сергей вспомнил город Зубцовск, где зимой восемьдесят седьмого эксгумировал захоронение на старом кладбище.

И явственно услышал пронзительный крик воронья, рассевшегося на старых липах…

– Сергей Александрович, давайте так, – вдруг по-свойски предложил генерал. – Вы сейчас расскажете мне, по чьему заданию, куда и с какой целью уезжаете. Только не говорите, что отправляетесь в Республику Коми для расследования дорожно-транспортного происшествия. Меня интересует истинная цель командировки в Страну Дураков. Кажется, так называют себя жители поселка Усть-Маега? Поверьте, это не простое любопытство.

Хороша конфиденциальность, если еще не успел за порог дома выйти, а вороны уже кружат над головой… Бурцев мысленно перебрал людей, посвященных в истинные цели командировки, и остановился на секретаре Фемиды. Он был абсолютно уверен, что утечка произошла через него. Запомнились глаза и рука, подающая ему пакет со специальным поручением: от них исходило зеленоватое свечение, тогда не замеченное и отчетливо видимое сейчас, в памяти.

Эх, сообщить бы Наденьке, какую змею она пригрела в своей приемной!

– Понимаю, что не простое, – согласился Бурцев. – Итак, если я рассказываю, то за мной сохраняется место в Конституционном суде. Я правильно понимаю?

– Совершенно верно. И не только рассказываете, а отправляетесь в командировку и работаете под нашим контролем. Под полным контролем. Вашему руководству об этом ничего не будет известно, абсолютная гарантия.

– Весьма любопытно. Спецпрокуратура под контролем спецслужбы?

– Вам это не нравится? Ну да, привыкли надзирать, как архангелы с неба. А тут за вами надзирают… Прошу учесть, место вы получили благодаря нашей службе. Все было для вас внезапно, не так ли?

– Да, ошеломляющее предложение, – признался Бурцев. – А если я ничего не рассказываю и еду в… Страну Дураков без вашего контроля, то лишаюсь места и… времени?

– О времени пока речи нет, но места – определенно, – уточнил Скворчевский. – Как говорят, Бог дал, Бог и взял… И помните, каждый ваш шаг в любом случае будет фиксироваться нашими людьми, а они умеют работать. Вероятно, вы в этом убедились?

– Пока не имел возможности, – осторожно соврал Бурцев и встал, будто бы в раздумьях прогулялся по коридору, а сам тем временем закрыл глаза и вызвал зрительный образ собеседника.

От него тоже исходило зеленоватое свечение, только усиленное во много раз и напоминающее зеленый кошачий глаз…