Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 2

– Молоко с салом?!

– Да, Серёжа, так и было. Мы веселились в этой однокомнатной квартире, пели песни. Паша даже каблуками по полу отстукивал в зажигательном танце. А на следующий день соседи с нижнего этажа жаловались моей маме: «Хима, вчера в твоей квартире молодёжь упилась в хлам. Песни орали, плясали, как чумные. Мы уже хотели милицию вызывать!» А мы все были трезвыми, но весёлыми, как никогда. И без спиртного можно было весело проводить время. Это точно!

– А со спиртным, что ни разу не было? – язвительно спрашиваю я Веру.

– Как-то мы встречали новый год, – продолжила свой рассказ Вера, – кто где встречал, а когда второго января все вышли на работу (тогда так было установлено по всей стране), начали обмениваться между собой разочарованием о заурядной встрече этого замечательного и всеми любимого праздника. Вечером решили все вместе отметить Новый год в комнатке моей коммунальной квартиры. Я жила тогда в центре города Иркутска в деревянном доме на углу улиц Байкальской и Софьи Перовской. Под музыку моего катушечного магнитофона мы повторно встречали Новый год. Но уже очень даже весело!

– Надеюсь, напитки были нормальными – спиртными?

– Да, шампанское, сухое вино. Было немного чего-то покрепче. Почему-то парни решили, что у меня в доме нет туалета. А он был, тёплый и благоустроенный. А ребята вылезали в окно для… Короче, сам понимаешь для чего, – Вера опять весело и задорно смеётся.

Могу себе представить ландшафтный дизайн вокруг твоей двухэтажной деревянной избушки, – теперь уже весело хохочу я, – становится страшно и смешно до слёз.

А ещё вспоминаются предновогодние волнения, когда я в Усть-Илимске, находясь в командировке, готовила вопрос секретариату обкома ВЛКСМ об интернациональном воспитании. Надо вылетать в Иркутск, а билетов на самолёт нет. Я даже плакала, что не смогу встретить Новый год со своим родным коллективом. Тогда Леонид Шагин, первый секретарь горкома комсомола, посадил меня в автобус «Икарус», ехавший с бойцами болгарского отряда до Братска. Там были Стефан Станев и Георгий Китов – руководители болгарских ребят. Я кое-как успела попасть на празднование Нового года в Иркутск. Тёща Саши Белякова предоставила нам свою квартиру. Чтобы не рисковать своей посудой, она купила для нас самые дешёвые стеклянные стаканы двадцать штук по десять копеек за каждый. Все пришли с жёнами и мужьями. Заранее мы приготовили пельмени, купили шампанского. Но всё равно утром осталось только два целеньких стакана, – Вера опять весело хохочет, – а утром пришли соседи и попросили показать, кто тут у нас Мария. Дело в том, что мы тогда многократно танцевали под одноимённую песню популярного в те времена ансамбля «Абба».

Иркутск 2014 год. Слева направо: Борис Неудачин, Анатолий Орлов, Василий Швайкин, Валентин Петров – бывший комиссар болгарского отряда имени Георгия Димитрова, Вера Сенюта, Леонид Шагин

– Вера, а по Усть-Илиму какие воспоминания тебе сейчас приходят в голову. Расскажи. Ты ведь бывала у нас частенько.

– Наверное, это первый фестиваль интернациональной дружбы. Никто тогда не знал, как провести этот фестиваль. Нас с Валерой Пашкиным тогда забросили в Усть-Илимск.

– А кто писал сценарий проведения этого мероприятия?

– Сценарий писали Игорь Альтер и Олег Харитонов.

– А Марина Верномудрова, наш генератор идей интернациональных мероприятий и фестивалей, уже работала в горкоме комсомола, или это событие было раньше её прибытия?

– Нет, Марина тогда ещё не работала. Было начало июня 1977 года. Первый секретарь горкома комсомола Леонид Шагин в это время находился в Москве с отчётом перед ЦК ВЛКСМ. Второй секретарь Сергей Шапочка после учёбы в высшей комсомольской школе ещё не нашёл себя, как руководитель. Ты пришёл вторым секретарём горкома позже, в ноябре 1997 года, сменив Сергея Шапочку. Все бразды правления в тот период взяли на себя Ирина Лягутова – секретарь горкома по учащейся молодёжи и Слава Грузд – заворг горкома.

Славка сказал нам с Валерой: «Давайте, мы вас забросим в глухую тайгу на вертолёте. Вы там посидите, отдохнёте на дикой природе, успокоите свои нервы, а мы тут сами интернациональный фестиваль проведём!»

Но мы-то, ответственные люди, и принять такое предложение не могли. Потом приехали Альтер и Харитонов. Время их прибытия совпало с награждением генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева очередной Звездой героя Советского Союза. Олег Харитонов сказал, что выпил за награду Ильича литр водки и поэтому должен идти спать. Мы кое-как получили от него вожделенный сценарий и с Валерой Пашкиным, одни, без представителей ГК ВЛКСМ, пошли в горком партии для согласования этого самого сценария. Так было принято. Коммунистическая партия была тогда руководящей и направляющей силой советского народа. Первым секретарём ГК КПСС был Мальцев Николай Иванович. Нашими помощниками стали Нина Романовна Зима – заместитель председателя Усть-Илимского горисполкома, я её знала по работе завотделом культуры в Иркутском горисполкоме, и Маргарита Саркисовна Федотова – заведующая отделом культуры Усть-Илимского горисполкома. В горкоме партии нам сказали составить чёткий план действий. На следующий день, а это был выходной, должен был приехать Леонид Шагин. Он заранее позвонил из Иркутска и велел всем собраться в девять часов утра для работы в горкоме. Мы все пришли в назначенное время, а его нет. Поскольку мы не завтракали, в выходные дни утром почему-то столовые не работали, зав. сектором учёта Ольга Романова поставила кипятить чайник. Я собралась идти в соседний магазин «Рябина», чтобы купить булочек, как вдруг видим в окно, что с горочки, горком был расположен в низине, спускается Леонид Шагин. «Князь идёт!» – воскликнула я. Лёньку в шутку у нас в обкоме называли «князем», наверное, за его начальственную выправку и некоторое, порой дерзковатое, отношение к работникам обкома. Он сам ранее был заведующим отдела рабочей и сельской молодёжи Иркутского ОК ВЛКСМ. Он зашёл в свой кабинет, закрылся там и сидит. А мы ждём. Потом через какое-то время он пригласил нас. Мы обсуждали организационные мероприятия по фестивалю. Потом я взмолилась: «Уже час дня, а мы ещё и маковой росинки не съели». Ольга Романова говорит, что чай уже десять раз закипал. Шагин все организовал и через несколько минут к чаю появился коньяк и закуска. Потом Лёня пригласил нас с Валерой к себе домой.

Наконец, мы открыли фестиваль. На центральной площади стояла огромная сцена, которую я сама заказывала у начальника одной из усть-илимских исправительных колоний. Этот фестиваль был по истине грандиозным мероприятием. Конкурсы профессионального мастерства сменяли концерты, встречи с замечательными людьми… К нам из Ангарска приезжал танцевальный ансамбль «Багульник» с оркестром в составе 44 человек. По пути в Монголию был популярный молдавский танцевальный ансамбль «Жок». Мы его завернули в Усть-Илимск. Ещё к нам приехал ансамбль русских народных инструментов под управлением, по-моему, Архипова или Некрасова.

При этом все творческие коллективы со своими зажигательными выступлениями плавно перемещались по строительным площадкам и объектам строящегося Усть-Илимского лесопромышленного комплекса. Здесь сцены были импровизированные – на бетонные кольца сверху укладывались железобетонные плиты. Они и были концертной площадкой для артистов. Поскольку в этих условиях грим-уборных и раздевалок предусмотрено не было, девчонки спрыгивали вниз, их ловили. Тут же, под слабым прикрытием этих сцен, они переодевались и выходили на исполнение очередного номера.

Рабочие ещё говорили потом: «Мы столько красивых девичьих попочек одновременно ещё никогда не видели!» Ансамбли давали по восемь концертов в день! Этот необычный концертный марафон продолжался три дня.

В ходе фестиваля наши вулканы идей – Харитонов и Альтер – вносили новые предложения в сценарий, и мы по ходу внедряли их в реальную жизнь. Творческий процесс бурлил!

Затем, по окончании концертов, всех артистов надо было отправлять назад. О, это была проблема из проблем! Летал в Иркутск только один самолёт ИЛ-14. Из-за нас усть-илимский транспортный узел был практически на какое-то время парализован для местных жителей. Пассажиров не отправляли. Меня в лицо никто не знал в отличие от работников горкома комсомола. Вот меня и отправляли, чтобы я регистрировала билеты для отправки артистов из Усть-Илимска. А так можно было и по мордасам схлопотать под горячую рабочую руку, за то что я лезу без очереди. Но вскоре временные трудности забылись. Все тепло вспоминали сам фестиваль.

– А ещё этот фестиваль стал фундаментом для проведения подобных мероприятий в дальнейшем. Когда уже в качестве второго секретаря (с 24.11.1977 года) и первого секретаря (с 08.08.1979 по 09.07.1982) Усть-Илимского горкома комсомола я проводил массовые мероприятия, то мы сполна использовали ваш опыт. От Леонида Шагина мы восприняли необходимость тщательной и детальной проработки каждого, даже кажущегося, на первый взгляд, мелкого момента, например, кто будет оказывать медицинскую помощь, кто проводит гостей в туалет. Все это расписывалось в мероприятиях по подготовке и ведению каждого конкретного молодёжного форума. Это стало нормой нашей работы. В этом есть и твоя, Вера, заслуга! – продолжил я наш задушевный разговор.

Удостоверение

Потом Вера рассказала мне один случай из разряда встреч с замечательными людьми. А я долго не мог прийти в себя. Я думал, я осознавал, я мучился от проникновения в те давние эмоции. А дело было вот в чём. Прилетал для поездки на БАМ молодой известный ленинградский артист Александр Кавалеров. Мне он запомнился в яркой роли одноглазого беспризорника в фильме Геннадия Полоки «Республика ШКИД». У него было ещё много мальчишеских ролей, которые он сыграл с огромным актёрским обаянием. Фильмография артиста в те годы просто поражает своей насыщенностью… 1966 год – «Начальник Чукотки» (петроградский беспризорник), 1967 год – «Женя, Женечка и „катюша“» (пленный диверсант), «У моря, где мы играли» (капитан волейбольной команды,) 1968 – «Любовь Серафима Фролова» (Сашка, беженец), «Мужской разговор» (Юра Пантюхин), 1969 – «Мальчишки» (хулиган Сморыга). Далее были фильмы «О любви», «Приключения жёлтого чемоданчика», «Минута молчания», «Горячий снег», «Пока бьют часы».

И вот Костя Мамочка спускается с трапа самолёта в Иркутске. Его встречает Вера Сенюта. Перед ней стоит чёткая задача: нужно Александра Кавалерова срочно, минуя все обычные аэропортовские процедуры, провести в другой самолёт, уже стоящий «под парами» и улетающий в Усть-Кут. Но Александр противился. К тому же он был изрядно пьян. Говорил, что ему обязательно нужно получить свой багаж. Там у него мешок с луком. Кто-то сказал ему, что на БАМе нет лука и у молодых строителей может начаться страшное заболевание, вызванная недостатком витаминов – цинга. И наш наивный «беспризорник» поверил в это. Но не только поверил, он бескорыстно решил помочь людям. Он же летел на встречу с ними. Может быть этот замечательный человек думал, что вечерами за беседами они будут со строителями БАМа грызть луковицы, как Буратино в каморке папы Карло. Не знаю. Но выглядело это трогательно до слёз. Вера немного с удивлением смотрела, как я платочком протирал свои увлажнившиеся глаза. Я знал о трагической судьбе и кончине, уготованной судьбой этому необыкновенному актёру. Мне было грустно. Вспомнились слова песни из кинофильма «Мужской разговор» (1968 год), которую исполнял Александр Кавалеров.

Говорят, что будет сердце из нейлона,
Говорят, что триста лет стучать ему,
Может это по науке и резонно,
А по-нашему, ребята, ни к чему,
Может это по науке и резонно,
А по-нашему, ребята, ни к чему.

Помолчали.

– Вера, вот ты с заслуженной гордостью восторженно говоришь о ярких победах. Я полностью разделяю твои чувства, потому что сам этим жил и радовался, наблюдая, принимая и организуя выступления творческих коллективов. А вот были ли неудачи и досадные срывы, которые врезались тебе в память?

– Помню, как мы с Анной Лесной, она была директором Иркутского драматического театра, отправляли в Усть-Илимск театральную труппу со спектаклем. Отправляли только на один день, на понедельник. Потому что у них выходной день понедельник, а во вторник актёрам уже надо вернуться, чтобы вечером играть спектакль в Иркутске. Они приехать-то приехали, но оказалось, что народ в Усть-Илимске не был готов к этому действу. Смотреть на игру профессиональных драматических артистов люди не собрались, – с горечью в голосе произнесла Вера, – мы тоже такого исхода не подозревали.

– Да уж, бывало, и такое. Обидно, конечно, но вкусы людей надо было тоже изучать. Вот на концерт Дина Рида, популярного американского певца и композитора, борца за мир во всём мире стадион собрался в считанные минуты. Все дружно пели!

Удостоверение

– Вера, а что ты можешь рассказать необычного о людях культуры? Работниках этой сферы, не артистах?

– В Усть-Илимске я была очень дружна с Зинаидой Артёменко. Она возглавляла в старом городе, в левобережье, ДК «Гренада», – Вера на минуту задумалась, – Ой, Сергей, вспомнила вот о чём. У нас в обкоме комсомола работала Нина Синицына. В общем отделе она профессионально печатала на пишущей машинке. По 500 знаков в минуту! Это на простой механической машинке! Мало кто знает, что у неё было высшее образование по культуре. Она, когда печатала разные доклады и справки, могла влёт исправлять погрешности текста или литературно редактировать его напрямую, на ходу! Однажды я писала доклад для первого секретаря обкома комсомола Анатолия Ивановича Орлова на конференцию «Молодость, творчество, современность». Нина с рукописи мне его перепечатывала. Завершив свою работу, она мне сказала: «Вера, этот доклад не прокатит. Надо будет переделывать!» Так и получилось. Анатолий Иванович Орлов отругал меня и вернул текст на доработку. Я трудилась и день, и ночь. Выстрадала, как мне казалось, хороший материал. Принесла перепечатывать к Нине. Она посмотрела на мои красные от бессонницы и слёз глаза. Перечитала текст и сказала следующее: «Верочка, иди домой и спи спокойно. Этот доклад пройдёт, я только немного его поправлю!» На следующий день Орлов меня уже похвалил за хорошую работу! А помогла мне Ниночка, наша умничка!

Ветераны комсомола 2011 год: Валерий Игнатов, Вера Сенюта, Альбина Неудачина

Далее в этот же день, вернее, ближе к вечеру, погружаемся в воспоминания о прошлых годах уже с моим комсомольским другом Александром Николаевичем Корольковым.

Саша заведовал отделом рабочей молодёжи ОК ВЛКСМ. Поэтому три Усть-Илимские всесоюзные ударные комсомольские стройки и наш горком были его вторым домом. Он и жену себе выбрал из наших девчонок – Ольгу Сатунову, комсомольского секретаря АТУ-8. Одной из основных задач отдела рабочей молодёжи являлась комплектация комсомольско-молодёжных строек рабочими кадрами – с одной стороны, и работа принимающей стороны с молодыми строителями на местах в плане организации производства, бытовых условий и общественной жизни – с другой. Задачи стояли не из простых. Очень сложные и многогранные проблемы приходилось решать, как оперативно, так и на отдалённую перспективу. Саше и его отделу приходилось нелегко. Но мы были дружными, энергичными и никаких трудностей не боялись!

По комсомольским путёвкам к нам приезжало много молодых ребят и девчат. Разными были эти люди. В основном это патриотически настроенные молодые энтузиасты. Но бывали иногда и другие. Комплектацией кадров занимался весь Советский Союз, разные обкомы комсомола России и ЦК Союзных республик. Подходы тоже были разными. Например, мне рассказывали, как иногда, подчеркиваю иногда, это делалось в других регионах. Например, на Украине. В Одесский или может быть какой-то другой следственный изолятор приходит ответственный (так было принято называть) комсомольский работник: «Ребята, кто вместо тюрьмы хочет поехать по комсомольской путёвке на Севера в Усть-Илимск?»

Некоторые воры, воровки, хулиганы и проститутки проявляли интерес к такому развитию событий. Всяко-разно это лучше, чем париться на нарах в тюрьме или мотать срок на зоне! Разнарядка ЦК ВЛКСМ с помощью таких недобросовестных «хитростей» выполнялась. К нам в молодой город приезжали опытные в своей «профессии» представители криминальной среды. Надолго они, естественно, не задерживались. Кто-то по привычке попадал в сферу влияния милиции. Кто-то перевоспитывался. Правда, такой статистики не было. Но подавляющее большинство таких молодых людей, получив подъёмные деньги (рублей по 200—300), тихим сапом, без предупреждения руководства СМУ (строительно-монтажного управления) «рвали когти» к себе домой, чтобы продолжать заниматься своей ранее полюбившейся преступной или околокриминальной деятельностью. Совершив экскурсию через всю страну, переучиваться в строители на новом месте большинство таких парней и девчонок не хотели. Но до отъезда кто-то из них успевал немного отметиться, отличиться, в том числе и в разных пикантных ситуациях.

Вспоминается, как начальник опорного пункта милиции из левобережья Рагим Рамазан-заде рассказывал об одном смешном инциденте. Начало зимы. Сентябрь. Зима у нас начиналась в сентябре. Поступает сообщение от бдительного общественника, что по сверкающему в закатных лучах солнца свежевыпавшему снегу вокруг одного из общежитий бегает полностью обнажённая девица. «Группа бойцов оперативного комсомольского отряда поспешила для пресечения правонарушения на место происшествия! – далее Рагим, этнический азербайджанец, с элементами некой мужской романтичности продолжил свой рассказ о самом процессе задержания нарушительницы общественного порядка, – девушка пыталась убежать, но ребята всё же её поймали. Один из парней одел девчонку в свой овчинный полушубок, на босые ноги напялили огромные меховые рукавицы и повели нарушительницу в опорный пункт правопорядка».

– Рагим, а жена твоя, Манзура, за это дело тебя не отчихвостила? Она ведь у тебя строгая – заместитель секретаря комитета комсомола Управления строительства города Усть-Илимска, – с улыбкой спрашиваю я.

– Не, я ведь был, во-первых, не один, а, во-вторых, ни о чём плохом и не помышлял, – смеётся в ответ приехавший по комсомольской путевке горячий азербайджанский парень.

Рагима уже давно нет среди живых, но я до сих пор чётко помню его загадочное лицо, полное таинственности, которое было при этом повествовании. В опорном пункте девушка объяснила, что ничего страшного не произошло, её никто не ограбил, не приставал, просто проигралась в карты на десять обнажённых кругов вокруг общаги и все дела! Что тут скажешь? Смех и грех! Конечно, такие люди героикой всесоюзной стройки пропитываться не собирались. Алкоголь и пьяный азарт им был ближе.

А вот в самом ЦК ВЛКСМ за закрепляемостью молодёжи на строительных площадках следили внимательно и спрашивали строго. Были, конечно, косяки и у принимающей стороны, но это отдельная тема. Так вот, мне недавно назначенному секретарём Усть-Илимского горкома комсомола предстояло принять комиссию ЦК ВЛКСМ, представленную посланцами Украины как раз по этому вопросу и затем нести отчёт в Москве по итогам её проверки. Приехали человек 15—20 украинцев и один работник ЦК ВЛКСМ. На оперативной планёрке в горкоме они поставили задачу следующим бескомпромиссным образом: «Ты, Серёга, молодой. Тебе за недостатки в работе строителей „Братсгэсстроя“ по приёму молодёжи ничего не будет. Надо сократить аппетиты руководства строителей, значительно уменьшив разнарядку ЦК ВЛКСМ, формируемую по запросам „Братскгэсстроя“. В основе этого вывода по снижению призыва молодёжи на ударные стройки должен лежать яркий негатив из нашего критического анализа закрепляемости молодёжи на местах. Подключайся к нам, вывернем наружу все проколы принимающей молодёжь стороны и отымеем всё ваше руководство строителей во все отверстия!» Надо сказать суровая и очень наглая постановка вопроса, хотя организационный подход можно назвать деловым. Особенно при постановке задачи старался выпендриться один из представителей «западенцев» по фамилии Пиндюшкин или что-то на этот манер. Такой маленький ростом и габаритами шустрик. Все проверяющие были постарше меня по возрасту и статусу комсомольского работника. Но я им всё же мягко посоветовал быть сдержанными и объективными, чем вызвал всплеск иронии и смеха. Все представители комиссии тут же разъехались по объектам промышленной площадки. Остался только «портайгеноссе» Пиндюшкин. Видимо, ему надлежало своим красноречием и упорством обратить меня в их «веру».

Настало обеденное время, и мы вместе с ребятами из аппарата горкома комсомола пошли пообедать в местную столовую. Взяли каждый по три блюда: суп, второе, чай или компот и сели кушать. Пиндюшкин ел изысканно, с большим аппетитом, но демонстративно очень медленно, тщательно пережёвывая каждый кусочек. Мизинчик его правой руки был при этом элегантно оттопырен в сторону. Эдакий эстет из ЦК ЛКСМ Украины демонстрировал свою дворянскую интеллигентность перед провинциальными олухами. Мы уже доедали второе блюдо, а он всё никак не мог справиться с супом. Тогда я с очень серьёзным видом многозначительно произнёс: «Кто как ест, тот так и работает!» Мы начинали пить компот, а Пиндюшкин уже съел всё и допивал свой чай. Глаза его торжествующе и как-то по-лакейски смотрели на меня. Видимо, боялся, как бы я не заложил его главнюкам, ведь он же хороший работник – ни хухры-мухры, а замзав отдела Обкома ЛКСМУ.

Естественно, что повлиять на меня в части склонения к предательству интересов «Братскгэсстроя» и его замечательных руководителей было невозможно никак.

Заместителя начальника по кадрам и быту Леонида Евгеньевича Наумова я уже успел полюбить, как родного отца. Он всегда и при любых обстоятельствах откликался на мои просьбы, касающиеся производственных, бытовых и любых других вопросов, затрагивающих интересы комсомольцев и молодёжи, которые я ставил перед руководством этого легендарного строительного гиганта. Реализацию поставленных задач обустройства быта молодых строителей по его распоряжению всегда успешно продвигала помощник Светлана Морозова и руководство ЖКХ. Уровень доверия и ответственности были очень высокими.