Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 2

«Есть три строя», – любили говорить в советские времена жители Братска и Усть-Илимска: капиталистический строй, социалистический и Братскгэсстрой. И это было почти правдой, потому что у «Братсгэсстороя» были не только объекты строительной индустрии, но и все те, без каких бы то ни было исключений, обеспечивающие жизнедеятельность людей.

Это уже поздний снимок С. К. Евстигнеева (1911—2007)

Он был хорошо информирован обо всех событиях на Усть-Илимской стройплощадке. Мы с Сергеем Кузьмичём были уже знакомы ранее. Сразу без лишних предисловий он подошёл ко мне. Запросто и непринужденно улыбаясь сказал: «Сергей, не суетись и не лезь со своим выступлением, если тебя об этом не попросят. Доверься мне. Я за всех отчитаюсь».

Мне было откровенно страшновато. За столом сидели какие-то большие начальники, заместители министров. Мы с Сашей чувствовали себя маленькими детсадовцами среди взрослых и пожилых государственных мужей всесоюзного масштаба. Я замер в ожидании речи Евстигнеева. В зале также находились некоторые представители, из числа членов комиссии, побывавшие на Усть-Илимской земле. Все ожидали, что сейчас прозвучит констатация фактов о срыве ежегодных разнарядок ЦК ВЛКСМ по количественному и качественному составу молодых людей, направляемых на ударные стройки. Потом, наверное, случится перепалка, споры со взаимными претензиями и упрёками. Удивительно, но ничего такого не произошло.

Наконец, Сергей Кузьмич Евстигнеев начал выступать:

«Прежде всего мне хочется сказать слова благодарности ЦК ВЛКСМ, центральным комитетам комсомола союзных республик, обкомам комсомола за огромную и кропотливую работу, проводимую ими по подбору и направлению на ударные стройки Усть-Илимска молодых людей! Спасибо вам и низкий поклон!»

Установилась пауза, Сергей Кузьмич переводил дух. А я шарил глазами по сторонам, разыскивая взглядом работников ЦК ЛКСМ Украины. Нашёл. Вдруг кто-то их них, наверное, Пиндюшкин под моим сверлящим взором начал громко аплодировать. Его кто-то сразу резко одёрнул. Евстигнеев продолжил свою великолепную и яркую дипломатическую речь. В результате рассмотрения данного вопроса все были довольны, замечаний не поступило. Меня никто не стал спрашивать, работал ли я секретарём первичной комсомольской организации и посылать на это испытание. Всё закончилось благополучно!

Разрешение на полеты

Саша остался ещё для работы в ЦК ВЛКСМ на несколько дней, а я, имея почти целый день в запасе до вылета домой, пошёл по московским магазинам. От моей месячной зарплаты осталось всего тридцать рублей. Жить опять придётся на зарплату жены. Вот и захотелось мне её немного задобрить. Умные люди посоветовали мне ехать в магазин «Ганг». Там большой выбор недорогих товаров из Индии. Приехал. Мой глаз сразу же упал на кружевное платьице цвета хаки. Оно такое ажурное в цветочек, а в середине каждого цветочка загадочные дырочки. Всё, беру! Двадцать шесть рублей ушло в кассу магазина. Я не знал, дорого это или нет. Но в этот единственный раз, к счастью, я не ошибся. Я был безмерно доволен этим. Платье оказалось точно по размеру моей жены Лены и ей понравилось. На молоденькой стройной фигурке Елены оно смотрелось очень изящно и завораживающе. Больше ни одна покупка, сделанная мною потом, ей не подходила. Просто, наверное, в модной одежде я ничего не соображал. Дома наедине мне моя жена больше нравилась без неё.

Вот такой мне запомнилась эта непростая поездка в Москву с отчётом о закрепляемости молодёжи на Усть-Илимской земле. Вместе с моим другом Сашей Корольковым мы получили урок дипломатии, который нам преподал Сергей Кузьмич Евстигнеев.

– Серёга, а в каком году эти события происходили? – задумчиво спрашивает меня Александр.

– Сань, по-моему, летом в 1978 году.

– Я помню, что мы останавливались в гостинице «Россия».

– Нет, Саша, мы жили в гостинице «Орлёнок», а в «России» мы наводили марафет со своими причёсками.

– Про гостиницу не спорю, точно не помню. Но год был точно 1979, – Саша произнёс эту фразу с сомнением в голосе.

– Нет, по-моему, всё же был 1978 год, я тогда точно помню, что был вторым секретарём Усть-Илимского горкома ВЛКСМ.

– Ё к л м н, сын-то у меня в 1979 родился… Кажется… Ну, ты, Серёга, умеешь убеждать! Сейчас проверю.

– Коля, – звонит он уже взрослому сыну по телефону, – ты когда родился, в каком году? Мы тут с Сергеем Решетниковым спорим по поводу даты. Я тогда с ним был в Москве в командировке от Иркутского обкома комсомола.

– Папа, я родился 2 августа 1979 года, тут не поспоришь! – смеётся в трубку Николай Александрович Корольков.

Заглянули в комсомольский справочник.

– Точно, ты тогда, Сергей, был вторым секретарём, а по возвращении в Усть-Илимск 8 августа 1979 года тебя на пленуме горкома комсомола назначили первым секретарём ГК ВЛКСМ. Значит мы оба правы – я с датой, а ты с должностью!

Посмеялись способу, которым мы нашли истину, и я попросил Александра ответить на несколько моих вопросов.

– Саша, расскажи о своих корнях и как ты оказался в обкоме.

– Отец мой, Николай Вакулович, сибиряк из деревни Шастино Аларского района Иркутской области. Аларчане до сих пор считают меня земляком, приглашают в гости. Папа в годы Великой Отечественной войны был боевым командиром реактивной артиллерии «Катюш». Там, на войне, он и подорвал своё здоровье. В мирное время он работал инструктором Иркутского обкома партии в орготделе. Папа рано ушёл из жизни – в 39 лет. Он был в Заларях на партконференции, случился инсульт. Его повезли в Иркутск, хотя транспортировать было нельзя. Мне тогда, когда я потерял отца, было всего лишь девять лет. Моя мама Лидия Михайловна Коротаева. Родители мамы родом из Воронежской области. В предвоенные годы, когда в стране был голод их семью вместе с другими людьми эвакуировали в Сибирь. Перевозили их в товарных вагонах. На железнодорожной станции под названием «Зоны» папа впервые увидел мою маму.

– Зоны… Какое-то хмурое название. Саша, это не было лагерной, гулаговской зоной? – спрашиваю я.

– Нет, Сергей, это название к тюремной системе не имело никакого отношении, – пояснил мне Александр, – потом они жили в этой деревне Зоны, это в двадцати километрах от Шастино.

– Саша, а родители твоего отца откуда?

– Его мама белоруска, баба Уля.

– Ульяна?

– Да, Ульяна.

– А дед?

– Про деда не скажу, не вспомню. Недавно получил данные о нём из архива. Оказалось, он был комиссаром в сибирском партизанском отряде Сергея Лазо с 1919 по 1921 год. В 1922 году мой дед Корольков Вакула Власович умер.

– Вот, ничего себе. Мой дед Щепин Савватей Захарович тоже был красным партизаном в отряде Нестора Каландаришвили!

– Дедушку и бабушку по материнской линии я хорошо помню. Они жили и в Иркутске, и в деревне Моисеевка, Каменка Заларинского и Боханского районов, Вдовино под Иркутском. А нашли свое последнее пристанище и похоронены они в Каменке.

– Саша, а в комсомоле ты как оказался?

– Я закончил механический факультет Иркутского политехнического института в 1973 году по специальности технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты. В институте я занимался общественной работой. Потом, перейдя по направлению на работу в Иркутский НИИХИММАШ, я работал инженером-конструктором. Был избран секретарём комсомольской организации. Однажды меня вызвали в ОК ВЛКСМ с отчётом о работе нашей комсомольской организации, а она была одной из лучших среди НИИ. Первым секретарём тогда был Валерий Игнатов. После случилось так, что я с февраля 1975 года стал работником обкома. Около года проработал инструктором отдела рабочей и сельской молодёжи. Потом мой руководитель Евгений Васильев перешёл на высокую хозяйственную работу и меня перевели на должность заведующего этим отделом, на которой я проработал до января 1982 года. Потом по линии ЦК ВЛКСМ меня направили в Монгольскую Народную Республику секретарём комитета комсомола «Медьмолебденстроя» Внешзарубежстроя. Это была крупнейшая строительная организация. У нас было много работников руководящего звена из родного Иркутского «Главвостоксибстроя». Мы строили города Эрдэнэт, Хутул, Бор-Ундур, Баганур, возводили целый микрорайон в Улан-Баторе и много других объектов.

– А правительственные награды тебя, Саша, нашли?

– Да, за свою работу я был награждён как Монгольскими, так и Советскими медалями, и ведомственными знаками отличия.

– Саша, а какими были первые секретари горкомов и райкомов комсомола Иркутской области?

– Первые секретари были достойными людьми, как и большинство других комсомольских работников. Тогда действовала чёткая система отбора кадров. На работу с молодёжью приходили лучшие из лучших парней и девчат!

– Саня, а как ты стал буржуем? – спрашиваю я, имея в виду его успешную коммерческую деятельность.

Его самый первый в Иркутске частный магазин «Октябрь» даже посещал первый и единственный президент СССР Михаил Горбачёв со своей свитой, находясь с визитом в городе Иркутске. Саша действительно небедный человек, но он не выпячивается,

работает себе спокойно и всё.

М. С. Горбачёв в центре, справа от него А. Н. Корольков

М. С. Горбачёв в магазине «Октябрь» Александра Королькова

– Сам ты буржуй, Серёга… Всё давай заканчивай. Лучше разливай коньячок или виски, или чего там пожелает твоя душа, – засмеялся в ответ Александр, обращая моё внимание на огромный гостеприимный стол, который он по-быстрому и с отменным вкусом соорудил.

Моя душа пожелала свежесолёную северную рыбу муксун, домашнего приготовления грибочков груздей, разных мясных деликатесов и немного под огурчики замечательного самогона, который подарил Саше кто-то из друзей, великолепных кудесников этого загадочного процесса «винокурения». Всякие коньяки-маньяки и виски-сосиски я пробовать не стал. Потом Саша приготовил для меня несколько исторических фотографии,

которыми я и проиллюстрировал наш с ним разговор.

Слева направо: Александр Ойнац, Виктор Лакомов, Александр Корольков, Галина Плюснина, Владимир Романов; второй ряд: Алексей Фролов, Леонид Казаков, Юрий Борисов, Сергей Волков; третий ряд: …, Анатолий Засядко

Прошло немного времени. Еду по улице Советской, здесь в доме №96 располагается туристическое агентство. Тут отправляют за границу на отдых. Мне сюда и надо. Только я не уезжаю в тёплые края. Я хочу побеседовать о прошлом.