Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 2

– Красавица, здравствуй, – приветствую я свою давнюю подругу Марину Богуславскую, с которой не виделся много лет.

Мы с ней знакомы по комсомольской работе. Она работала референтом в Бюро международного молодёжного туризма «Спутник», а я отправлял на отдых и знакомство с новыми для нас местами через это учреждение комсомольцев и молодых строителей Усть-Илимска в зарубежные поездки. Маршруты были разнообразными: в разные страны и в замечательные международные молодежные лагеря Советского Союза: «Волгарь (Кострома, Россия), «Золотое руно» (Тбилиси, Грузия), «Золотые дюны» (Рига, Латвия), «Ноорус» (Нарва, Эстония), «Ласточка» (Ереван, Армения) «Спутник» (Сочи, Россия)

и другие. Всего их было восемнадцать.

Марина Богуславская 1985 год

– Марина, какого ты рода-племени. Откуда взялась в Иркутске? – начинаю свой разговор я.

– Откуда? Да оттуда, откуда появляются все дети, – засмеялась в ответ моя подруга, – а если серьёзно, то родилась я в Ангарске. Папа, Кузавков Иван Михайлович, у меня из-под Москвы, Калининская область, деревня Редкино. Маму он встретил в Ангарске. Она закончила Иркутский университет химфак.

– А какие у тебя корни по маме?

Мой дедушка Аксионенко Иван Дементьевич, 1887 года рождения из Черновцов. Жили с братьями несколько лет в Зиме. Дедушка был уважаемым мастером на все руки. Он был женат на польке. Но она упорхнула с каким-то мужиком, оставив деда с тремя детьми. Там он встретил мою бабушку Куликову Александру Ивановну, уроженку Анзавода Тулунского района. Такого села сейчас уже нет. Александра училась в зиминском медучилище. На тот период дедушке было сорок лет, бабушке двадцать. У них образовалась семья. В их совместной жизни родилась моя мама Татьяна Ивановна. Потом они всей семьёй переехали в Иркутск. Жили в так называемом «кружевном доме» (Дом Европы на улице Энгельса). Дедушка работал на заводе имени Куйбышева. В период Великой Отечественной войны у него была бронь. Просто деда не отпускали с производства из-за его незаменимости на производстве. Такой мастер он был, что даже при необходимости вскрытия сейфа, приглашали только его. Моя мама, окончив университет в 1951 году, поехала в Ангарск. Они жили в одном общежитии с моим будущим папой. Папа был замечательным спортсменом. Молодые люди познакомились, поженились. Потом на свет появилась я.

– Очень интересно. А как ты, Марина, появилась в комсомоле? С чего начиналась твоя работа?

– В 1977 году я была заместителем секретаря комитета ВЛКСМ государственного университета по интернациональной работе. Это освобождённая должность. Одно из направлений работы – комплектование и оформление отрядов ССО, выезжающих за рубеж, и прием таких же отрядов из-за рубежа. Это был обмен студенческими строительными отрядами. Почти как ССО, но по линии дружбы между нашими Вузами. Наш университет имел четыре договора по обмену студентами, которые были заключены с университетами Праги (Чехословакия), Будапешта (Венгрия), Горной академии Фрайберга Саксонии (ГДР) и Монголии. Например, иркутский микрорайон Карл-Маркс-Штадт помогали строить студенты из одноименного города ГДР, а ещё студенты из Краковского университета Польши. Кстати, студенты приезжали на лето для работы в ваш город Усть-Илимск, из-за чего мне приходилось частенько наведываться в этот прекрасный северный город. Так вот, организационным обслуживанием этих делегаций занимались мы – размещение, проездные билеты, поэтому, моя работа была тесно связана с БММТ «Спутник» и «Интурист». Однажды во время проверки нашего университетского комитета комсомола из иркутского горкома прибыла комиссия, в составе которой был Валерий Францевич Петровский – председатель Бюро международного молодёжного туризма Иркутского обкома комсомола. После проверки работы он сказал: «Марина, с завтрашнего дня ты переходишь на работу в „Спутник“! У тебя всё четко, полный порядок! Нам такой человек нужен!» И после двух лет работы в Комитете комсомола Госуниверситета я перешла на очень интересную и престижную работу в «Спутник». Со мною почти одновременно пришёл Володя Бережных в помощь Володе Литвинову (выезд за рубеж), и вот я референт по направлению в Международные молодежные лагеря.

– Марина, чем было БММТ «Спутник» для комсомольцев и молодёжи нашего времени? Чем оно занималось?

– Идея создания массовой молодежной туристической организации возникла в 1956—1957 годы. Лидером этого проекта являлся комсомол. Именно ЦК ВЛКСМ глубоко и всесторонне проработал вопросы создания организации, способной активно и масштабно развивать молодежный туризм. По его инициативе 25 мая 1957 года было принято Постановление Комиссии ЦК КПСС о создании при Комитете молодежных организаций (КМО СССР) Бюро международного молодежного туризма. 3 июня 1958 г. вышло распоряжение Совета Министров №1731-рс о создании Бюро международного молодежного туризма «Спутник». Этот день стал днем рождения компании. 24 июня 1958 года вышло Постановление ЦК ВЛКСМ «Об организации туристского обмена с зарубежными молодежными организациями», в котором определялись цели и ближайшие задачи новой организации. Приближается знаменательный праздник. В предстоящем июне 2018 года будет шестьдесят лет нашей молодежной туристической организации.

Планёрка в «Спутнике». В центре: Валерий Петровский, слева: Ирина Попова, справа крайняя: Вера Мазанько, Владимир Иванов.

Чем была наша организация для молодёжи? В первую очередь она была идеологическим инструментом в воспитании молодежи и, одновременно, окном в другой, неведомый «Большой мир». БММТ «Спутник» было призвано укреплять мир и дружбу между народами и с успехом справлялось с этой очень важной задачей! Оттепель. «Железный занавес», окружавший СССР, рухнул. Страна выходила из изоляции, и организация массового туризма была поручена комсомолу. Но поехать за границу было не так-то просто. Туристическая путевка была поощрением для молодых передовиков производства, активистов, общественников. Формированием туристских групп занимались горкомы и райкомы комсомола, а задача БММТ «Спутник» была оформить документы, подготовить паспорта и проинструктировать туриста перед поездкой. Последний пункт был особенно важным. Перед отправкой все комсомольцы проходили собеседование. Им рассказывали о культуре, традициях, обычаях, политическом строе страны, в которую планировалось путешествие, а также напоминали о том, как должен вести себя советский турист за рубежом. Но кроме этой технической и одновременно творческой работы перед работниками «Спутника» стояла задача формирования туристических маршрутов. Мы не только отправляли в год несколько тысяч туристов из Иркутска, но и принимали более 3 тысяч зарубежных гостей у нас, преимущественно на Байкале. Работа была очень интересной.

– Марина, извини, перебью тебя. Мне Володя Литвинов, ваш референт, рассказывал такую байку или легенду, а может быть быль. Один из высоких руководителей БММТ «Спутник» как-то поздней осенью работал с немецкой делегацией прямо на берегу Байкала в поселке Листвянка. Все экскурсии пройдены, пора собираться в обратную дорогу в Иркутск. Но кто-то из немецкой делегации попросил разрешения у Бориса (условно назовём его так) искупаться в студёных водах священного озера. Азаров громогласно заявил, что тот, кто не искупался в Байкале, тот по-настоящему и не познакомился с этой мировой жемчужиной. В ответ все немцы разделись догола – купальников-то не было предусмотрено для поездки. Парни и девчонки превозмогая страх и холод поочерёдно начали окунаться в хрустальные воды Байкала. Потом, стуча зубами в промозглых сумерках, выбравшись на берег, они начинали судорожно натягивать на себя свою одежду. Кто-то из немецких девушек упрекнул Бориса Азарова, что он сибиряк, а в воду так и не окунулся с немецкими товарищами. Борис в ответ разделся тоже почти догола и совершил заплыв. Он не просто окунулся, он в одних труселях, как дельфин или нерпа, пронесся, гарцуя, по водной ряби Байкала, вздымаемой холодным осенним ветром. Потом он надел на голое тело брюки. А мокрые трусы бросил на заднее сидение своей служебной «Волги».

Чтобы не простудиться, дружно выпивали водку и пели старинные русские песни. Некоторые немецкие ребята основательно готовились к поездке на Байкал. Они, хоть и с акцентом, но громко и упорно уже опьяневшими голосами растягивали слова: «Бродяга к Байкалу подходит, рыбацкую лодку берёт…". Хорошо, что под рукой не оказалось никаких плавсредств, а то могли бы пытаться бороздить Байкал, а так всё обошлось.

Володя Бережных

Туристы поехали в гостиницу в комфортабельном автобусе «Икарус», а Бориса шофёр отвёз домой. Потом его жена рассказывала, как Боря мучился с ключом в замочной скважине, как потом с большим трудом открыл дверь, снял ботинки и, прикидываясь трезвым, прошагал в спальню. Вот он снял пиджак и рубашку. Жена включила торшер. Мягкий свет вырвал из темноты усталое тело мужа – руководителя иркутского молодёжного туризма. Пуговицы и молния брюк, наконец-то, поддались непослушным пальцам рук. Брюки сползли вниз…

– Что это такое? Ты где шлялся? Почему под брюками нет трусов? Ты у кого их оставил? – подозревая неладное, может быть супружескую измену, воскликнула жена.

Борис окинул взглядом свой обнаженный низ и спокойным бархатным голосом произнёс: «Работа у нас такая!» Потом он мгновенно отошёл ко сну. Обессилев, даже освободится до конца от брюк не смог. Сон был безмятежным и сладким.

– Да, работа у нас не из лёгких, – смеётся Марина, – я про этот случай слышала, но не могу подтвердить или опровергнуть эти события. Зато в чем-то похожий случай был и в моей практике. Как-то разместили в гостинице в Листвянке польскую группу. Заранее при этом было оговорено, что завтра в обед встречаемся в холле отеля, чтобы организованно принять участие в экскурсиях и катании на корабле по акватории Байкала. Утром приезжаем, а поляков нет на месте ни в холле, ни в гостиничных номерах. Никто не знает куда они запропастились. Кошмар, пропали иностранцы. Может разразиться международный скандал! Пошли искать. Местные жители подсказали, что на берегу Байкала резвятся какие-то иностранцы. Приходим на побережье. Видим картину: на бревне, свесив ноги в воду Байкала сидит польский парень. Я его фамилию запомнила на всю жизнь: Губола. Его папа был какой-то шишкой в их воеводстве. При этом на его голове шапка-ушанка. В летний зной, обнимая губами горлышко, он из бутылки пьет водку. На лице умиротворённость, в глазах полный восторг. Мы его спрашиваем: «Что за дела?» Парень спокойно отвечает, что это была мечта всей его жизни, и она сбылась!

– Да, уж, бывает… Марина, давай вернёмся к теме маршрутов. Как происходил выбор направлений туризма? Какое в этом было ваше участие, какое Москвы? Как вас контролировали? Какие вопросы задавали на пресловутых собеседованиях?

– План поездок, как правило, нам направляли из Москвы из центрального «Спутника». В выездном туризме преобладали социалистические страны: Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния и некоторые другие. Из капиталистических стран: Индия, Франция, Италия, Тунис, Средиземноморской круиз, Великобритания, Япония, один раз Западный Берлин, один раз США. Кстати, в Западный Берлин я пробивала поездку сама. Будучи на учёбе по повышению квалификации в Москве, я задала в центральный «Спутник» вопрос: «Почему нам не дают тур в Западный Берлин?» Это направление курировал Д. Мирзоян. Убедила, доказала, что мы сможем сформировать достойную группу туристов. В результате нам дали эту группу. В состав её даже утвердили трёх пропагандистов и руководителя от нас! Пропагандистами поехали Юра Кудинов, Олег Желтовский и Володя Решетников. А руководителем был Серёжа Серебренников из Свердловского райкома Иркутска.

На Кубу и в Югославию документы оформлялись как для капиталистических стран с некоторыми послаблениями. Поскольку по политическим соображениям маршрутов в капстраны было немного, эти направления пользовались особым вниманием. Потенциальные туристы были обязаны проходить в установленном порядке собеседования в своих территориальных комсомольских органах. А претенденты на поездку в капиталистический мир проходили ещё и собеседования в территориальных партийных органах. Для этого были специальные комиссии. Людей проверяли на предмет политической грамотности и благонадёжности. Время такое было. Спецслужбы наших идеологических противников не дремали. В их задачи входила вербовка граждан, подданных СССР. Наше система и КГБ работали на противодействие таким угрозам. Работали в основном скрыто и эффективно. Например, мы практически никогда не знали, кто из выезжающих за границу в составе группы являлся сотрудником нашей спецслужбы.

У читателя может сложиться впечатление, что за каждым нашим туристом, выезжающим за рубеж, был закреплен соглядатай, а в капстране их было несколько! Я-то знаю, как это было на самом деле, а ты, Марина, что скажешь?

– Нет, никакого пресса и гнёта не ощущалось, но ты знал, что не посмеешь упасть в грязь лицом и ощущал себя представителем Великой Державы – Советского Союза.

Во-первых, в выездных комиссиях никогда не было никакой жути. Задавались простые вопросы. Например, выезжающих в ГДР могли спросить о том, кто там руководитель коммунистического движения, информацию об истории страны. На эти вопросы любопытному туристу надо знать вопросы при любом раскладе. Надо знать и обычаи страны, в которую ты собрался поехать. Это элементарные вопросы.

Во-вторых, для спекулянтов, фарцовщиков и других тёмных личностей такие комиссии были надёжным фильтром. Они не могли пройти даже первичный отбор в своей комсомольской организации и получить соответствующую рекомендацию.

В-третьих, я вспоминаю только один курьёзный случай, когда молодых людей, туристов, сильно застращали всевидящим КГБ. Конечно, генетическая память о репрессиях тридцатых годов двадцатого столетия ещё долго будет жить. Дело было так. Поезд Дружбы в ГДР ехал через Брест. Здесь обычно в течение двух часов производится замена колёсных пар под европейскую колею. Всех пассажиров просят выйти и погулять по перрону или спокойно сидеть в своих вагонах. Наша бурятская делегация, по-моему, из Баяндая, забаррикадировалась в своём вагоне и никого: ни пограничников, ни таможенников к себе не впускает. Назревает конфликтная ситуация. Мне удалось найти их руководителя. Звали его Володя. Он мирно посапывал на верхней полке. Меня он понял сразу. Потом мы все с восторгом и умилением смотрели, как все члены его делегации один за другим выходили на перрон. Выглядело это так, словно ватага птенцов устремилась за мамой-уткой. Это был единственный такого рода случай в моей практике с 1979 по 1987 годы работы в БММТ «Спутник»!

– А другие курьёзные или смешные случаи были?

– Был один смешной случай в Индии. Он к вопросу о причудливой толерантности. Заселили наших ребят в гостиницу в Калькутте. Или Дели. Заходит в номер наш турист, секретарь одного из комитетов комсомола. Включает свет. А на столе рядом с его портфелем-дипломатом сидит огромная крыса. Что бы сделал наш человек в подобной ситуации? Да снял бы башмак, да и кинул бы в крысу. Но не тут-то было, наш любитель живой природы подошёл к этой отвратительной твари и давай сюсюкать. Крыса, не долго думая, укусила его за палец. Поднялся шум и вой. Парень испуганно кричал, что он скоро умрёт. Руководителем группы был Валерий Петровский. Помогали ему Нина Шишкина, переводчиком был наш Сергей Рогозин. Серёга был чётко проинструктирован. Он немедленно вызвал врача. Тот, с не очень чистым чемоданом и такими же руками, всё же поставил пострадавшему необходимую инъекцию. Турист был спасён, угроза миновала! Ребята начали вразумлять нашего бедолагу. Но он был непреклонен. Разве можно жестоко обращаться с крысой? Она же иностранная подданная! Что тут скажешь…!

– А как насчёт аморального поведения? Руссо туристо облико морале, ферштейн? – смеюсь я, глядя в голубые глаза Марины.

– Конечно, облико морале! Были некоторые инциденты, связанные с пьянкой. Но это мелочи.

– Что это значит? А любовь с иностранцами?

– Да ну тебя, Сергей, с такими шуточками. Наверное, всякое бывало, но до уровня скандала такие проявления не доходили. Наши девчонки, например, знакомились там, за кордоном, с парнями, завязывалась переписка. Потом кто-то выезжал за границу, там играли свадьбы. Многие семьи потом распадались. Но это жизнь. Не каждый брак может оказаться счастливым и удачным. Кстати, я знаю семью, где немец приехал в Иркутск, чтобы жениться и остаться здесь навсегда. Его звали, по-моему, Мартин. У них с женой Анной была туристическая фирма «Ама», что на ул. Карла Маркса, 30.

– Марина, а что ты скажешь об атмосфере в вашем коллективе? О дружбе и взаимопомощи среди работников?

– БММТ «Спутник» я всегда вспоминаю с чувством гордости. Наши дружественные отношения настолько крепки, что спустя многие годы мы продолжаем общаться. Руководители бюро с самого его основания были замечательными людьми: Тамара Шукевич, Борис Азаров, Валерий Петровский, Валерий Кислов. А ещё у нас работали: Владимир Литвинов, Виктор Иванов, Людмила Бабкина, Нина Шишкина, Галина Зубкова, Игорь Суровенков, Виктор Шмай?лов, Вера Мазанько, Лидия Протопопова, Лилия Мельникова, Мурман Тебидзе, Геннадий Попов, Владимир Бережных, Наталья Труфанова, Светлана Судар, Лариса Рублева, Нина Половникова, Ирина Попова, Людмила Аполь и другие. О взаимовыручке и поддержке могу привести такие примеры. Катастрофическая ситуация. Группа туристов выехала на поезде в Монголию. А руководитель, не буду называть её имя, забыла все загранпаспорта в Иркутске в БММТ «Спутник». Валерий Францевич Петровский не стал дискутировать, он просто сел в старенький служебный автомобиль «Нива» и помчался в город Улан-Уде. Обогнав поезд, он вручил документы незадачливому руководителю. Поездка была спасена! Другой пример. Группе туристов надо выезжать в ГДР, а руководитель группы, рыдая и заливаясь слезами сообщила, что загранпаспорта на всех туристов куда-то пропали. Весь день перед выездом отдел ОВИР УВД Иркутской области и его руководитель Александр Ойнац вместе с нашими работниками «Спутника» оформляли новые выездные документы. Благо, что у нас было установлено предоставлять фотографии туристов в количестве трёх штук. Этот запас и помог нам выкрутиться. Поездка не была сорвана. Конечно, потом виновники несли ответственность за разгильдяйство. Кстати, паспорта последней группы обнаружились вскоре после приезда домой. Муж руководителя группы случайно положил сверток с документами в бельё на гладильную доску. Такое недоразумение вышло, могли пострадать люди.

Подводя итог нашего разговора, могу сказать твёрдо, работа в комсомоле – это незабываемое время. Время свершений, закалки и побед. Время любви и дружбы. Такое не забывается никогда! С этим положительным зарядом я и живу сейчас!

Следующая встреча у меня произошла с Татьяной Ильяшенко (в девичестве она носила фамилию Мешкова). Встреча происходила в кабинете регионального Совета ветеранов комсомола на улице Франк Каменецкого. Там бурлила работа. Приближался праздник 29 апреля – это очередной день рождения Иркутского комсомола. Татьяна проработала в обкоме с 1976 года по 1992 год, до последнего дня ОК ВЛКСМ. В отношении Тани единственно правильным термином может быть: бурлила и клокотала работа! Такой неуёмной космической энергией обладала раньше и наполнена сейчас наша Таня! Вот уж про кого никак нельзя сказать: «Наша Таня громко плачет». Скорее, наоборот, эта стройная девушка тогда, и статная женщина сейчас, порвёт и разнесёт в клочья любую трудность, стоящую на пути достижения благой цели. Такой у неё характер.

– Таня, расскажи, пожалуйста, откуда ты родом и как попала на освобождённую комсомольскую работу? – спрашиваю я коллегу по ветеранской организации.

– Родом я из Воронежа. На комсомольскую работу попала неожиданно для себя. После школы я пошла работать на Воронежский завод пластмасс. В июле началась моя трудовая деятельность, а уже 15 сентября меня избрали секретарём комсомольской организации этого предприятия. На учёте тогда стояло 75 комсомольцев. Через полгода численность членов ВЛКСМ возросла до 340 человек. Я стала освобождённым секретарём комитета комсомола завода.

– Ничего себе! – подумал я, – За такой короткий промежуток времени комсомольская жизнь на заводе закипела. Ребятам стало интересно. Молодые души были всегда чувствительны к свету и добру. А Татьяна смогла зажечь огонь в сердцах заводской молодёжи. Парни и девчата потянулись к своему комсоргу. Встали на учёт, начали принимать активное участие в общественной жизни своих цехов, раскрасив этим порывом и свою жизнь в переливы разных цветов радуги! Это здорово! Это всплеск живых энергий чистого родника сквозь мох и плесень застойного равнодушия. Молодец, Татьяна! Хороший старт!

– Энергии было много, энтузиазма тоже, – продолжала Татьяна, – вскоре меня избрали кандидатом в члены партии, ввели в состав бюро райкома комсомола. Так и продолжилась моя бурная комсомольская работа. В 1972 году меня направили в Москву на учёбу в Высшую комсомольскую школу. В 1976 году я успешно закончила учёбу. В тот период начала греметь Всесоюзная ударная комсомольская стройка Байкало-Амурская магистраль. Мне очень тогда захотелось попасть на БАМ. Но ЦК ВЛКСМ набор женщин уже приостановил. Мне сказали, что есть Всесоюзная ударная комсомольская стройка Усть-Илимский ЛПК и предложили попробовать свои силы на этой сибирской площадке. Из ЦК ВЛКСМ меня направили в Уст-Илимский горком комсомола, чтобы там смогли определиться с моим дальнейшим трудоустройством. Приехала я в Иркутский обком. Временно была оформлена инструктором.

Потом мы поехали знакомиться с Усть-Илимском. Первый секретарь горкома партии Николай Иванович в довольно резкой форме сказал первому секретарю ОК ВЛКСМ Анатолию Орлову, что, типа, нам бабы не нужны на предстоящую вакансию должности второго секретаря горкома комсомола. Я в сердцах выбежала в приёмную его кабинета и горько зарыдала. Конечно же, я была сильно расстроена. Я плакала тогда, немного сожалея, что не родилась парнем.

Когда Орлов вышел из кабинета, он сказал мне: «Не волнуйся, будешь работать со мной!» Я и работала потом много лет в обкоме. Хотя были предложения переехать в Усолье-Сибирское, но я в тот период уже встретила своего мужа. А он все варианты другой моей работы отверг. Вернусь к своему усть-илимскому рассказу. Итак, после общения с Мальцевым мы направились на встречу прибывающего из Венгрии молодёжного отряда строителей в составе трёхсот человек. В составе нашей делегации были, кроме Орлова и меня, Вася Ковалевский и Игорь Гордеев.

– А Игорь Гордеев тогда в обкоме работал?

– Да, он был заведующим отделом науки. Первым секретарём горкома комсомола тогда был Леонид Шагин, вторым – Валерий Кондратьев. Валера уже собирался переходить на партийную работу. Меня-то и хотел Орлов устроить на это, освобождающееся место. Сергей Шапочка – мой однокурсник по Высшей комсомольской школе уже был в Усть-Илимске. Его взяли в Управление строительства ГЭС или города, точно не помню.

– Ё-мое, это я в ноябре 1977 года занял, Таня, твоё место второго секретаря Усть-Илимского горкома комсомола. Сергей Шапочка проработал в этой должности совсем немного времени?

– Нет, – Татьяна смеётся, – моим местом тогда оказался на долгие шестнадцать лет Иркутский обком комсомола!

– Тань, а курьёзные воспоминания у тебя остались?