Тайны забытых миров

6. Уподобление родоплеменной группы «пан» (люди) Саяно-Алтая волкам (люди-волки) как символу храбрости и защиты своих владений от вторжений «степных» андроновцев. Большинство тюркских поверий о волке связано с покровительством и охраной.

Таким образом, мы обнаруживаем большое сходство «андроновской» собаки Сарамы и волка в мифологических воззрениях народов юга Сибири. Значит, культ волка у племени пани, фиксируемый позднее в «Ригведе» (Индостан), вполне мог явиться отголоском древней «северной прародины», сохранившегося за многие столетия миграции. Как видим, достаточно хорошо Сарама и связанные с ней мифы были известны народам Сибири, Ближнего Востока и Китая. Одним из носителей этого изначально благого образа Сарамы вполне могли быть те же паны или пани из Саяно-Алтая.

Так могло ли существовать в окуневско-андроновский период на Саяно-Алтае «демонское» племя пани, которое арии характеризуют как племя волков? Что бы детально разобраться, кем были эти пани, мы первым долгом отметили, что обитало это племя за рекой Раса (Марассу). Как мы помним, собаке Сараме пришлось проделать опасный путь через реку Расу (т. е. Мрассу), чтобы добраться до Валы (т. е. Алатау), где будто бы и проживало некое племя пани. И мы, по примеру собаки Сарамы, отправимся на поиски таинственного племени пани.

Не приведут ли «оставленные следы» угнанных коров (лучей солнца), предмет наших изысканий, к «вратам истинных знаний»? Удастся ли подобрать ключи, чтоб приоткрыть врата темницы – пещеры – и с лучами света озарить истинное лицо «пани, которые хорошие сторожа»? Ныне завеса над тайные бытования народа пани раскрывается. Новые археологические исследования принесут в дальнейшем новые открытия, проливающие свет на загадку такого феномена, каким является демонское племя пани…

Сибирские пани

Нельзя сказать, что наши усилия были бесполезны для обогащения мифологических образов и понятий, так как открылся простор параллелям ведийских описаний о народе пани и лингвистических этнонимах «пан» Саяно-Алтая. Все это, скорее, бросает свет на значимость исторического рассмотрения проблемы пани как явления культуры.

Этноним «пани» обнаруживается в историческом пространстве в середине II тыс. до н. э. в гимне «Ригведы», где он представлен как демонское племя волков с востока. Вернее, арии идут навстречу солнцу, т. е. на восток, где обитают пани. А пребывают они в пещере Вале, т. е. как мы предположили, в саяно-алтайском «Але».

Попробуем выяснить, можно ли соотнести легендарных азиатских ариев и их врагов, «демонское» племя пани, с какой-либо известной науке археологической культурой, близкой ко времени создания «Ригведы». При сравнении текста эпоса и данных археологии могут быть хронологические совпадения всего исторического события или отдельных его эпизодов. Так, комбинируя сообщения письменных источников «Ригведы» и данные быта и культуры древних народов юга Сибири, мы можем установить географию обитания и этническую принадлежность народа пани. Многие ученые выводят индоариев из так называемой андроновской культуры, а народ пани отождествляют с дравидийскими племенами или с иранским племенем парнов.

В любом случае, этноним «пани» не может быть полноценно объяснен без обращения к индоевропейской мифологии. Точно известно, следы многих мифов теряются в глубинах андроновской культуры. Эта культура и послужит отправной точкой, двигаясь от которой можно попытаться понять о среде проживания народа «пани». Возможно, такое отдаленное сопоставление не прольет свет на древнюю этническую историю саяно-алтайцев, но все же прояснит вопрос об их далеких предках.

Абсолютная хронология ранних этапов андроновской культуры определяется рамками от II тыс. до н. э. до середины II тыс. до н. э. (т. е. перед нами время создания «Ригведы»). Появление центральных героев «Ригведы» – Индры и Вишну – большинство исследователей относят к периоду переселения ариев в Индию, примерно к середине II тыс. до н. э. При чем, спросите вы, здесь Саяно-Алтай? Где Сибирь, а где Индостан? Можно ли допустить существование в одно и то же время в территориально отдаленных регионах абсолютных тезок, между ними должны быть родство или иные связи?

Но вот что сообщает нам современная археологическая наука по истории Хакасии: «3600 лет назад в Хакасско-Минусинскую котловину проникла с запада третья волна европеоидного населения. Это были носители так называемого андроновского физического типа, создатели особой андроновской культуры (1600–1400 гг. до н. э.). Хакасско-Минусинская котловина стала восточной окраиной обитания андроновских племен, расселившихся на запад до р. Урал. Рослые европеоидные люди андроновского типа по своему физическому облику отличались от предшествующего им населения Южной Сибири» («История Хакасии с древнейших времен до 1917 г.»).

Хотя и до андроновцев с запада приходили европеоидные племена, разводившие домашний скот и занимавшиеся примитивным земледелием. Считается, что они в середине III тыс. до н. э. перекочевали на территорию Хакасии, а в целом и на Саяно-Алтай, преодолев ни одну тысячу километров, из Приуралья и степей Казахстана.

Что касается андроновцев, то происхождение их представляется археологам не вполне ясным. Многие историки считают, что андроновские племена (федоровской группы) являются пришлыми «западниками» на этой территории. Поэтому при решении проблем миграции этих племен на восток, в страну восхода, то есть в Минусинскую котловину, вопросов не возникает. Проблема усложняется тем, кого считать «демонским» племенем пани, которое обитало в неведомых землях, за пределами мира богов и асур. Ведь они и были причиной похищения «лучей солнца» – коров, погружения солнца (или мира) во мрак, т. е. в некую пещеру Валу (Алу).

Большинством историков отмечается, что примерно в середине II тыс. до н. э. часть населения юго-восточного Урала или северного Казахстана двинулась на восток и заселила Минусинскую котловину, земли окуневских племен. Промежуточной территорией миграционных путей андроновцев на север Саяно-Алтая могла быть южная степная полоса Сибири, т. е. Обь-Чулымье. Это они, так называемые окуневцы, первые скотоводы и металлурги Хакасии, были, очевидно, вытеснены андроновцами из степей за реку Енисей, в горные районы Кемеровской области, в верховья рек Абакана, Енисея и в нынешнюю Туву.

Обращает на себя внимание локализация описанных памятников окуневской культуры Саяно-Алтая в восточной части по отношению к андроновской Обь-Чулымья.

Можно не сомневаться, что отдельные части сборника, где речь идет о «солнечном мифе», змееборстве Индры и покорении им варварских племен дасью (рабов) и т. д., создавались на прародине ариев. По текстам гимнов можно предположить, что предгорная, северо-западная часть Алатау с «солнечными» реками на «расу» издревле являлась одним из сакральных мест, где проходила граница праариев и пани.

Вот лишь некоторые реки на «расу», на берегах которых осели пани: Кимрас, Ольжерас, Растай, Симрас, Ростат, Израс, Кяраса, Ак Марас (гл. исток Мрассу). Похоже, что в пограничных территориях Алатау (Вала) обитали племена пани, так же считавшие эту местность «пещерной» родиной.

Позднейшие гимны «Ригведы» создавались, несомненно, в Индии, но древнейшая часть сборника хранит память индоевропейско-тюрко-угорского языкового единства, о чем мы вскользь упомянули на нескольких примерах еще в начале.

Между двумя крайними точками, т. е. Западом и Востоком, простирались не только обширные евразийские степи Казахстана, но и сибирские равнины Обь-Чулымья, населенные андроновскими племенам, не оставившими письменных источников. Кочевники, которых причислили к ариям, создали собственную мифологию, воплотившуюся в образах древнего искусства. Они и явились связующим звеном между великими цивилизациями Запада и Востока. Эти европеоидные андроновцы дополняли эпические предания, мифологию, искусство своих многочисленных племен соседними «варварскими» сюжетами.

В основе мифологических описаний лежали представления как афанасьевско-окуневского, так и андроновского мировоззрений, отсылающие нас в индоевропейскую, индоиранскую, а позже и в древнетюркскую мифологии. Эти народы двигались со своей культурой, эпосом, сказаниями из глубин Центральной Азии. Одним из мифов была легенда о соседнем (враждебном) племени пани и боге Индре, приведшего неких турвашей или манов в Индию – арийских племен с востока. Среди них (турвашей или манов) могли быть и творцы сборника гимнов «Ригведы» – основного источника по истории и мировоззрению ариев.

Возможно, отдельные циклы и гимны «Ригведы» создавались далекими предками индоариев с юга Сибири – андроновцами Обь-Чулымья. Многие ученые считают, что она была упорядочена сразу же после переселения ариев в Индию, то есть, в середине II тыс. до н. э. До сих пор однозначно не определено и значение гимнов.

Удивительно, как столетиями фиксировались гимны «Ригведы» с такой полнотой своего содержания. Ведь тексты гимнов в эпоху бронзы не записывались, а могли лишь передаваться из поколения в поколение в родах баян, а затем риши (сказителей) только изустно. Важнейшей причиной сохранности текстов с такой подлинностью было желание донести потомкам – соплеменникам – исторические факты или поразившие их легенды (сказания) как любопытные раритеты. Уничтожая одной рукой памятники культуры соседних племен еще на своей далекой прародине, андроновские правители или вожди тщательно собирали другой рукой все сведения по истории и культуре покоренных народов, которые могли оказаться им полезными. Это делалось с целью более тонкой, а, следовательно, и усиленной эксплуатации враждебных народов, в том числе и упомянутых нами племени пани.

Миф об освобождении лучей солнца в образе коров – один из солнечных мифов, на что указывают и место – страна восхода солнца, и результат избавления мира из мрака, и появление Ушас (Зари) сразу же после выпуска коров из пещеры. Напомним, великим подвигом Индры было возвращение коров, похищенных у богов «демонским» племенем паниев.

В гимнах «Ригведы» постоянно звучит мотив змееборства Индры. В ряду его главных героических деяний было убийство злого змея Вритры (другое его имя Вала). Уничтожая этого «перворожденного из змеев» (РВ 1, 32,3), Индра тем самым каждый раз как бы заново порождает «солнце, небо и утреннюю зарю» (РВ 1, 32, 4), освобождает солнце из темного заточения и заставляет «подняться в небо, чтобы все видели его» (РВ 1, 54, 4).

А видели арии «освобожденное солнце» далеко на востоке, на самом краю пещерной Валы, откуда каждый день выкатывается солнечная колесница «с первыми лучами солнца», где и текла река Раса. На ее берегах обитали необычайно хитрые и не менее свирепые демоны-пании, которым едва не удалось погрузить весь мир во мглу. Они похитили солнечные лучи, принявшие облик коров, и спрятали их во мраке пещеры. Когда воцарилась вечная ночь (по иранской «Авесте» – мрак и мерзлота), Индра понял, что это проделки паниев, и послал в их страну божественную собаку Сараму. Помчалась Сарама вприпрыжку, добежала до реки Расы, одним махом перенеслась через нее и уткнулась влажным черным носом в скалу, откуда доносилось мычание коров. Увидев это, пани вышли из своих укрытий.

Значит, Хакасско-Минусинская котловина в предгорьях Алатау являлась самой восточной окраиной обитания андроновских племен, расселившихся на запад до реки Урал, и была по отношению к ариям как бы «на краю света» (со слов пани).

Итак, 3800 лет назад, возможно, чуть позже, в данную зону, называемую Хакасско-Минусинской котловиной, вторгается группа населения, которая располагается в этом регионе, расширив андроновскую археологическую культуру. Повторимся, локализация описанной выше окуневской культуры в восточной части соответствует указанию мифа на место «ритуального» освобождения солнца – это страна восхода солнца и появления Ушас (Зари) сразу же после выпуска коров из пещеры. Значит, пани могли угнать коров (лучи солнца) в далекую страну за рекою Расой, текущей на краю света, и спрятать их в горной пещере, только в горах Ала (Алатау). В эти края и направились волшебники-ангирасы и бог Индра, т. е. за реку Расу (Мрассу или верховья Чулыма), к скале Вале, близ которой их ожидала Сарама. Волшебники раскололи скалу и вывели наружу жалобно мычащих коров. И тотчас рассеялась мгла. На восточной стороне неба показалась ослепительная колесница с восседавшей на ней Ушас. (Ниже мы рассмотрим общие производные слова на us [уш] со значением свет как у индоевропейцев, так и у тюрков).

Увидев свет зари, поняли пании, что коровы освобождены. Демон же пещеры, тюремщик коров, поднял грозный вой, но был сражен копьем Индры. Пании были рассеяны по свету, а их несметные пещерные сокровища достались ангирасам, помогавшим Индре. Этот важный результат исследования нам хотелось бы пояснить другими примерами. Чтобы продвинуться дальше в понимании таинственного народа пани, нам нужны новые данные – археологические.

По мнению большинства историков, на протяжении V–II тысячелетия до н. э. в предыстории народов Алатау и Северных Саян сохранилась неизменность типов жилища и керамики. В указанный период оставался устойчивым и тип хозяйства (смешанного, сочетавшего оседлое скотоводство с пашенным земледелием). Другим характерным признаком преемственности был сохранившийся физический тип населения. Как показали антропологические исследования, внешний облик людей до определенного времени также не претерпевал существенных изменений.

Правда, были и исключения. И одним из таких важных отступлений от общих правил как раз и явилась территория Саян, где с конца III – нач. II тыс. до н. э. происходит возникновение загадочного народа, относимого к кругу сибирских монголоидов. Случилось это, как можно предположить, с появлением племен пани именно во времена окуневской культуры. Материальную культуру этого этапа ученые условно именуют окуневской по названию аула Окунева на реке Уйбат, где были раскопаны первые могилы людей этого типа. Про реку Уйбат мы упомянули вскользь еще в начале в связи с угоном коров, когда собака Сарама вышла на их след по р. Уйбат (Уй/пад – след коровы).

Антропологические материалы показывают принадлежность окуневцев, к которым мы причислили панов или более поздних табанов, к так называемой туранской расе. В то же время выделяются западные (европеоидные) черты окуневских панов (табанов), но они трактуются учеными неоднозначно. Определенно ответить на вопрос об этническом происхождении панов (пани) вряд ли получится, ведь на самом деле из-за текучие миграции, а также частых военных конфликтов наблюдалось постоянное смешение кровей. Кстати, табаны (табыны) – потомки более древних панов эпохи бронзы – относятся к южносибирской расе, являющаяся переходной между европеоидной и монголоидной. В отличие от близкой ей уральской расе, они с веками стали отличаться большей выраженностью монголоидных черт.

В продолжение ко всему сказанному возникает закономерный вопрос: не скрываются ли за окуневцами «демонские» племена пани, а за андроновцами – их враги арии? Как нам представляется, «демонские» пани вполне могут соотноситься не только с археологическими окуневцами, но и с туранцами. Обо всем этом речь шла в предыдущих разделах книги. Здесь же уместно на время отвлечься от затронутой темы о древнейшем прошлом таинственного народа пани и вернуться к началу, чтобы в общих чертах разобраться в исторических условиях Саяно-Алтая.

Многими историками считается, что неоднократный приток населения с запада и юга содействовал тому, что Хакасско-Минусинская котловина в эпоху неолита и бронзового века стала передовым северо-восточным форпостом западного историко-культурного мира, населенного древними европеоидами. К востоку от Саяно-Алтайского нагорья вплоть до берегов Тихого океана расселились носители различных типов монголоидной расы. Широкому и разностороннему культурному взаимодействию с народами отдаленных регионов Евразии способствовало не только срединное расположение между Западом и Востоком, но и создание здесь в бронзовом веке довольно развитых культур производства и быта степных енисейцев.

Возникновение и развитие археологической окуневской культуры (рубеж III–II тыс. до н. э.) признаны величайшими загадками мира. Памятники в виде каменных изваяний того времени – одно из наиболее ярких явлений в культуре Сибири эпохи ранней бронзы. Неведомый народ создал неповторимую изобразительную культуру, где каждое изваяние – миф. Не таинственное ли «демонское» племя пани из «Ригведы» было в действительности окуневцами Сибири? И откуда им появиться на Саяно-Алтае, что это был за народ? Непрост ответ на этот сложный вопрос. Попробуем внести хоть какую-то ясность.

Пани характеризуются ариями как демонское племя, значит, к андроновцам они изначально прямого отношения не имели. Судя по текстам «Ригведы», пани – не арийское племя.

Пани: «Что это за Индра, о Сарама? Как выглядит (тот), чьей вестницей ты примчалась сюда издалека?» К одному из главных богов индоариев Индре пани относятся подчеркнуто безразлично, с пренебрежением. Они не признают требования воинственного Индры, главного бога ариев. У иранцев XIII–VII вв. до н. э. и славянских народов Индра также представлен, но лишь как демон. Попытки установить этническую принадлежность, географию обитания и образ жизни паниев предпринимались многочисленными исследователями.

«Некоторые исследователи отождествляют паниев с иранским племенем парнов, обитавшем на Оксе (Амударье). Высказываются также предположения о дравидийском происхождении этого этнонима» (Темкин Э., Эрман В. Мифы Древней Индии. М., 2002).

Что еще можно сказать о племени пани? На первый взгляд, ничего! Скорее всего, пани появляются впервые в истории только в середине II тыс. до н. э. и, по-видимому, уже как реликт, сохранившийся как пережиток древних эпох, оставивший заметный след в истории андроновской культуры. Значит, и у пани должен был произойти когда-то свой взлет, но когда это было? Там, где материал обилен, как в истории поздней античности и средневековья, эта задача относительно легка, но уже для II тысячелетия до н. э. приходится довольствоваться приблизительными доводами.

В качестве одной из теорий происхождения ведийских пани автор предлагает рассмотреть древнетюркскую версию с некоторой примесью индоевропейского и древне угорского. Казалось бы, фантастическая идея. Но у нас есть ряд оснований верить этому изложению предыстории пани, которая базируется на целом ряде как этнографических, так и археологических свидетельств.

По источникам «Ригведы» трудно установить, является ли упоминаемое этническое обозначение народа пани самоназванием или названием, которое употребляли только индоевропейские племена. Сомнение вызывает ненадежность названия «пани», так как по нему невозможно восстановить этническую и языковую историю этого народа.

Народ пани, равно как и тайна его имени, привлекают внимание многих ученых. Однако, никто из исследователей не уделил должного значения тому факту, что рассматриваемое нами «демонское» племя пани из «Ригведы» могло быть этническим названием реального народа южной Сибири. Скорее всего, под «демонскими» пани скрываются воинственные племена Саяно-Алтая, вынудившие часть афанасьевских племен (предков арийцев) в начале II тыс. до н. э. (чуть позже в лице андроновских племен) отправиться в свой исторический поход на запад до Южного Урала, затем на юг – в Индию, далее в Иран и Европу.

Если провести воображаемую линию от Северной Индии на «северные» широты через Среднюю Азию (перевалив горы Гиндукуша и Памира) до южного Урала и северной части Казахстана (предположительные места обитания андроновцев) и далее продлить ее на восток, то она выйдет к интересующему нас региону – северному нагорью Алатау. А что было там во II тыс. до н. э.? История молчит, и тогда берет слово археология. Здесь окончился неолит и наступил бронзовый век, охота сменилась скотоводством со стойловым содержанием животных, началось мотыжное земледелие, создалась археологическая культура, условно названная окуневской. На наш взгляд, именно эта древне сибирская культура должна хронологически совпасть с существованием племени пани, упоминаемого в «Ригведе» как враги ариев. Значит, чтобы лучше понять, кто такие пани, следует уделить должное внимание археологическим памятникам Сибири, изображения на которых позволяли бы толковать их как связанные с представителями этой культуры.

Возможно, комбинируя археологические данные петроглифических изображений юга Сибири и сообщения письменных источников «Ригведы», мы сможем установить географию обитания, этническую принадлежность народа пани. Вернее, истоки происхождения «демонского» племени пани следует искать в древних рисунках грибовидных и рогатых ритуалистов на писаных скалах Саяно-Алтая.

«Десятки, сотни танцующих человечков петроглифов Сибири бронзового века имеют три типа головных уборов: рогатые, грибовидные или лунообразные, и лучистые. Рогатые – трехрогие, двурогие, однорогие – существуют в петроглифах тайги, грибовидные – в петроглифах степи, от Монголии до Кавказа и средиземноморского мира…Высказывались предположения, что танцующие человечки в грибовидных уборах, имеющих форму галлюциногенных грибов, являются изображениями духов. Как свидетельствует индоевропейская мифологическая традиция, подобные грибы использовались для приготовления ритуальных, наркотических напитков, вводивших шаманов в состояние транса» (Окладникова Е. А. Тропою Когульдея. Л.: Лениздат, 1990).

Традиции воспроизведения «грибовидных» жрецов или шаманов широко распространены в наскальном искусстве бронзового века Алтая. Наличие «гриба» над головой или просто такой формы головы ритуалистов отличает писаные скалы из степей долины Каракола и горы Калбак Таш Горного Алтая. При внимательном рассмотрении таких писаниц становится несомненным, что здесь мы имеем дело с памятниками, не относящимся к изображениям реальных головных уборов.

По-видимому, подобные рисунки на скалах – это шаманы, исполняющие магические хороводы в состоянии экстатического опьянения грибом.

Рис. 25. Различные изображения пани с особым типом грибовидных головных уборов.

Рис. 26. «Грибовидные» пани, они же великие лучники-охотники (Калбак-Таш, Алтай).

Основная идея ритуала опьянения или вхождения в транс одно и тоже: магические действия направляются непосредственно не самим объектом, т. е. шаманом, а его мифическим заместителем. Этим заместителем является, как мы можем предположить, средство опьянения – гриб, символический образ которого показан на головах танцоров-ритуалистов.

Конечно, язык неразрывно связан с изобразительным искусством, с мифологическими представлениями. Поэтому при изучении этих рисунков необходимо учитывать не только обрядовый (ритуальный) аспект, но и аспект языкознания.