Наша зима. Проза. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича

– Ой, девы, давайте проучим его! – Глаза у Клёнушки заиграли красками листопада.

Пока древесницы раздумывали, что бы такого учудить с незадачливым пьянчужкой, вокруг него змейкой обвилось странное существо:

– Давайте, я его подержу. – Предложила Хмелюшка.

Обычно древесные духи свысока относились к духам трав, но эта идея пришлась им по вкусу. Хмелюшке разрешили принять участие в забаве.

– Я знаю, что с ним делать, – заявила Ивушка. – мы дадим ему розог.

– Ещё чего, – возмутилась Берёзонька. – ещё и давать ему что-то! За какие такие подвиги?

– А за его подвиги только розгами и награждать. – Усмехнулся пень. – Давай, Ивушка, действуй.

По осени мальчишки, дурачась на опушке леса, обломали два лозовых прута. Поиграли да и забросили в болото. И сидит уже с ними наготове на поляне Кикимора Болотная – грех в праздник не покуражиться.

Вот тут-то Петюня (именно так звали в деревне бедолагу, ставшего развлечением для существ несуществующих), вот тут-то он и проснулся.

– Олька! – Начал он привычную речь свою. И замолк. Никто из присутствующих на поляне нимало не походил на жену его Ольгу.

Да и вообще, ни одной знакомой личности не замечалось.

Зато заметил Петюня, что брюки его сами собой поползли вниз, обнажая…

Да вы и сами догадались, что именно. Смутился мужичок, безуспешно пытаясь прикрученными к телу руками удержать убегающую часть гардероба. Захихикали, поглядывая исподтишка на непристойности, девы невинные. Сочно захохотала Гамаюн-птичка певчая.

Присел на пень появившийся из ночной чащи ворон-вещун да стрельнул в Петюню глазами красными. Подкосились у несчастного ноги и пал он на мягкий болотный мох, сердобольно подстеленный Кикиморой. Тут и луна отодвинула в сторону мелкую тучку, мешающую рассмотреть происходящее. Да и высветила петюнину… эээ… душу. Да и начала ум-разум в эту самую… душу вкладывать Ивушка. Да со всем старанием. Да под комментарии зрителей. А ворон по пню похаживал и приговаривал:

– Ты душу-то свою раскрой для науки. Да всей душой впитывай уроки мудрые да полезные, кои Ивушка в тебя вкладывает

И с каждым новым уд… увещеванием вспыхивали в мозгу пропитом картинки разные.

Вот Олька – жена законная пытается увернуться от сапога супружнина, прикрывая руками округлившийся живот.

Вот бежит она босая к соседскому дому с младенцем в руках, не желая мужа слушаться.

Вот лежит она в палате больничной с выбитыми передними зубами, да с лицом опухшим. А рядом на коленях Петенька уговаривает написать заявление в полицию, что сама упала, а муж не бил её. А Петенька теперь в рот ни капли!

Вот училка новая убегает из дома его, где веселье коромыслом, прижимая к себе годовалую Светку. А впереди её бегут Петька да Пашка. Плохо им с папкой, видите ли.

Вот Пётр обходит дома соседские, ищет, где эта шлёндра прячется, да ещё всех четверых детей с собой забрала. Мужика позорит!

А розги всё мелькают. А воспоминания вспыхивают в мозгу. А ворон всё прохаживается:

– Ты душу, душу-то раскрой!

И притихли девы лесные, ужасаясь делам человеческим. Такого им дедушка даже в страшных сказках не рассказывал!

Высветило утром солнышко полянку. Ход свой остановило на время, чтобы разглядеть картину жуткую.

Крепко обнявши старый пень лежал человек. Был он почему-то засыпан ворохом листьев.

– Замёрз! – Ахнуло солнце.

А любопытный солнечный зайчик скользнул по щеке мужчины, запрыгал на ресницах. Человек заморгал, огляделся ошарашенно по сторонам. Встал ссыпая с себя тёплое лиственное одеяло.

И вспомнил он происшествие ночное. Зарыдал прижавшись снова к пню. Потекли слёзы вперемешку с водкой, самогоном и прочими «радостями» его. Забурлила кровь, отторгая от себя дурь алкогольную.

Всё тише становились рыдания – всё чище слёзы. Гладили пальцы едва заметные слова, вырезанные когда-то на поверхности пня: «Оля» и «Петя».

Вспоминал Петя, как детьми бегали они по гатям через опасное болото на эту полянку. Как впервые поцеловались у этого пня. Как возле него сплёл он венок из осенних листьев и цветов для любимой и сделал ей предложение. Как мечтали они о жизни счастливой и о четырёх, непременно, детишках: чтобы два мальчика и две девочки. Как пылали огнём олькины задорные кудряшки, и сияли малахитовые глаза. Как твердила она: «Я с тобой ничего не боюсь». Как возвращались они ночью через болото, и казалось, что дерожат их крылья волшебные. «Это любовь.» – шептали губы девушки.

Много чего ещё вспомнил Пётр. И саднила душа его.

Невероятная история

– Нет, в конце-концов, надо с этим что-то делать! – Воскликнула Маха, возбуждённо сверкая зелёными глазами. – Вы видели, как Марьянка рыдала вчера над расклеившимся ботинком?

– Видеть-то видели, а что мы можем? – меланхолично протянула её собеседница. – Да и зачем?

– Как ты не понимаешь?! Муж ей нужен! Добытчик! А то она, бедная, и в институте, и на работе! А денег не хватает. Вот надо нам поднапрячься!

– Ты, Маха, опять что-то надумала? И опять я получу за твои проделки? – скептически отреагировала третья из компании.

– Никто ничего не получит, – уверила Маха. – план прост своей гениальностью!

В это время в прихожей послышался скрип открываемой двери, и троица со всех ног, у кого они были, бросилась встречать любимую хозяйку. Впереди, ухитряясь сохранять вид полный собственного достоинства, летела кошка. За ней, яростно стуча хвостом по предметам мебели, бежала собака. И уже следом за ними, сияя оранжевыми пятнами на голове, полз небольшой уж, точнее ужиха.

– Хорошие вы мои, соскучились! Сейчас я вас угощу! – В прихожей разувалась Марьяна.

Девушка изучала в университете биологию и была уже на последнем курсе. Как все биологи она отличалась любовью ко всему живому. Работа в свободное от учёбы время позволяла Марианне содержать не только себя, но и нескольких подобранных горемык. Питомцы платили искренней и преданной любовью.

Наобнимавшись с живностью, хозяйка квартиры отправилась на кухню попить чаю. А троица возобновила прерванную беседу:

– Так вот, – продолжила Маха. – ты, Скарапея, дочь змеиного царя, а значит, умеешь колдовать…

– Мы, ужи, из яиц выводимся. Откуда я знаю, кто мой отец?! – перебила ужиха.

– Ты не знаешь, а я знаю – мультик смотрела. – Авторитетно возразила кошка. – Не перебивай! Значит, наколдовываешь, чтобы в квартире стало жарко. Марьянка открывает окно. Мы скидываем на голову подходящему кандидату стрелицию. Марьянка бежит его спасать. Он в неё влюбляется. А дальше по сценарию: свадьба, детки и всё такое.

– Стрелицию?! Скинуть?! Да ты в своём уме?! Марьянка нас за неё на опыты отдаст!!! – Жужа от возмущения чуть не залаяла.

– Вот, поэтому кандидата в женихи будем выбирать тщательно. Давай, шнурок, колдуй!

– Не умею я!!! И я не шнурок!

– За хвост укушу! – ласково мурлыкнула кошка, прищурившись.

Смахнув кончиком хвоста несуществующую слезинку, Скарапея заползла под диван и принялась колдовать. Как это делается она не знала. Поэтому, сосредоточившись, начала бормотать отрывки считалочек, слышанных летом от детей, игравших в парке. Это занятие страшно утомило маленькую змейку, и она, свернувшись уютным клубком, заснула. Тем более, что вытащить из-под дивана её не могли ни Жужа, ни Маха.