Берия. Лучший менеджер XX века

Братья Ав-еенко, как и ряд других расстрелянных по приговорам «тройки» УНКВД в середине августа 1937 года, были арестованы задолго до приказа Ежова. И значит, они были арестованы не в ходе «операции», которой этот приказ дал начало.

Это очень важно, читатель! Потому что кое-кто из историков привязывает чекистскую «операцию» исключительно к событиям конца июня 1937 года, когда закончился Пленум ЦК. И не просто привязывают, а, я бы сказал, прикручивают толстенным манильским тросом.

Думаю, зря.

Так что те же братья Ав-еенко формально не должны бы числиться в «Мартирологе» – их лишь осудили внесудебным порядком, но арестовали, предполагая судить обычным судом! Во всяком случае, таких, как Ав-еенко, надо было бы дать отдельно, не в общем списке приговоренных к «ВМН».

Однако попали Ав-еенко в «Мартиролог» вряд ли по недосмотру составителей, потому что «историкам» типа профессора Смирнова выгодно смешать в одно несколько не очень-то смешиваемых явлений тогдашней политической жизни страны.

Но и об этом – позднее.

ПОКА я просто замечу, что независимо от конкретных причин, репрессии 37—38-х годов не были некой вакханалией террора. Не были в том числе и потому, что, во-первых, решение каждой судьбы в этом скорбном процессе было обставлено немалым количеством бумаг, начиная от ордера на арест и заканчивая актом о приведении приговора в исполнение.

А во-вторых, это не было некой перманентной приметой тогдашней жизни – сам проф. Смирнов пишет, что «операция» продолжалась неполных восемь месяцев. То есть это была не акция запугивания народа, а именно чрезвычайная разовая операция по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов.

Да и был ли террор «массовым» – применительно к народной массе? В Калининской области всего репрессировали 10 200 человек… Из них, за вычетом несомненных бандитов, было 4062 человека расстреляно (осуждено по первой категории) и отправлено в лагеря (осуждено по второй категории) – 5613 человек.

По данным же 30-го тома первого издания Большой Советской Энциклопедии (подписан к печати 15 февраля 1937 года), в 68 районах Калининской области проживало (данные 1933 года) 3 345 775 человек.

15 районов были выделены в особый (приграничный тогда) Великолукский округ.

Проблематично репрессированных (отнесем к ним всех, кроме явных бандитов) по двум категориям: 4062 + 5025 = 9087, что составляет от общего населения Калининщины 0,271 %, или один человек из 368.

При этом процент расстрелянных от общего количества населения равен 0,121 %, или один человек из 823.

Процент отправленных в лагеря равен 0,15 %, или один человек из 665.

Причем не будет некорректным предположить, что по крайней мере половина была репрессирована обоснованно (не совсем же «с потолка» первоначальные «лимиты» назначались, и даже, уверяю читателя, – совсем не «с потолка»).

А это дает уже одного «проблематичного» репрессированного на 557 человек. Вряд ли этот «террор» уместно называть «массовым» или «Большим», даже если он был в немалой части неправедным. К тому же театрального действа из арестов никогда не делают (кроме как в кино), так что аресты, проводимые преимущественно в ночное время, вряд ли замечались основной частью населения.

В «Мартирологе» приводятся, правда, данные о том, что по итогам Всесоюзной переписи населения 1939 года в Калининской области проживало 2 миллиона 487 тысяч человек, но, как видим, репрессии 37—38-х годов уменьшили население незначительно, голода в эти годы не было, так что снижение за шесть лет общей цифры объясняется лишь миграцией населения (тогда шел немалый приток людей из села в город) и административной перекройкой состава области. В любом случае данные 1939 года повышают мои расчеты не более чем на тридцать четыре процента – вместо 0,271 % до 0,36 % и 1 репрессированный на 274 жителя вместо 1 на 368. Причем это расчет в предположении, что все репрессированные невиновны, хотя как минимум половина из них была все же виновна.

Конечно, если мы «выйдем из народа» и поднимемся в горние элитные высоты, то проценты будут повыше. Но ведь и прегрешения элиты были велики – я потом об этом скажу!

И еще об одной примете репрессий по Калининской области должен я сообщить читателю – об их «возрастном срезе».

Взятая наугад страница «Мартиролога» дает следующие года рождения репрессированных: 1881, 1884, 1875, 1876, 1873, 1877, 1880, 1879, даже 1867-й…

По моим подсчетам, из 652 человек с фамилиями, начинающимися на «А», «Б» и В (на остальные буквы алфавита меня, честно признаюсь, не хватило), лишь 102 человека оказалось моложе сорока лет, но не младше, как правило, тридцати пяти лет. И практически никого моложе 30 лет.

С другой стороны, в списке имеются, например, Б-еев Матвей Петрович, 1864 г.р., церковный староста, или Б-дин Сергей Федорович, 1858 г.р., крестьянин-единоличник с формулировкой обвинения «КРД» (контрреволюционная деятельность).

Первому в 1937 году было 73 года, второму – вообще 79 лет. Глубокие старики… Зачем было расстреливать их? Из садистских побуждений?

Конечно же – нет! Как говорят, умело брошенный окурок может стать причиной пожара. А этот окурок может умело бросить и старческая рука – если ею руководит злобствующий, не принимающий нового разум.

Кроме того, обладающий немалым жизненным опытом человек может умело бросить искорку сомнений в умы и души односельчан или соседей по дому.

И то, что репрессии практически не задели молодых, как раз и доказывает – в конечном счете все объяснялось жестокой борьбой старой, уходящей «Расеи» и новой Советской России.

Олицетворением старой стала галерея портретов церковников, написанных Павлом Кориным в 1933–1937 годах как подготовительные этюды для его знаменитого «Реквиема» – «Руси уходящей».

С одной стороны была она, эта Русь, с ее нищими и юродивыми, с молодыми фанатичными монахами – сверстниками, но не современниками «Рабочего и Колхозницы» Веры Мухиной.

И ей противостояла новая Россия – летчики Чкалов, Байдуков, Беляков, Громов, Данилин, Юмашев, «папанинская» четверка на дрейфующей станции «Северный полюс-1», пограничник Никита Карацупа и трактористка Паша Ангелина, бригадир Мария Демченко и шахтер Никита Изотов, ткачихи сестры Виноградовы…

Нынешние «демократы» облыжно утверждают, что акциями типа перелетов Чкалова и Громова сталинская «тирания» отвлекала-де внимание страны от массовых-де репрессий. Но создание в 1936 году Главного управления гидрометеорологической службы СССР к числу громких пропагандистских акций не отнесешь никак. А «СП-1» была как метеостанцией для Чкалова, так и одним из логических шагов в развитии ГУГМС, нужной и всей стране, и новому Северному Морскому пути.

Другое дело, что небывалый ледовый дрейф действительно приковывал к себе внимание и мальчишки-радиолюбителя в смоленском селе, и аса-коротковолновика где-нибудь на Гавайях…

А ТЕПЕРЬ еще раз относительно «массовости» репрессий. Она ведь не очень-то достоверна, уважаемый читатель!

Напомню, что процент «проблематично» репрессированных составил от общего населения Калининщины 0,271. Если мы исчислим население СССР в примерно 170 миллионов (что занижено), то пропорциональное число репрессированных по СССР должно находиться в пределах 460 тысяч человек. Ну – 680 тысяч, если делать расчет по данным 1939 года.

«Калининские» средние цифры можно считать вполне представительными для страны в целом, я это подчеркиваю! Для сравнения приведу цифры первоначальных «лимитов» НКВД по ряду областей и регионов):

Всего по стране к расстрелу предполагалось осудить примерно 57 тысяч человек, а общее число репрессированных должно было составить примерно 250 тысяч. Если мы примем «калининские» «коэффициенты реального увеличения», то получим по расстрелам примерно 230 тысяч и всего репрессированных – 420 тысяч.

В любом случае – примерно 400–600 тысяч человек по стране.

Вот эти цифры, скорее всего, и близки к фактическим. Однако выпущенный в свет в 2003 году научным (!) издательством «Большая Российская энциклопедия» карманный энциклопедический словарь «История Отечества» уверяет, что в 1937–1938 годах было арестовано семь миллионов человек, а три миллиона умерли или были расстреляны.

Из данных же знаменитой «Справки спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК – ОГПУ – НКВД – МГБ СССР в 1921–1953 гг.», составленной и.о. начальника 1-го спецотдела МВД СССР полковником Павловым 11 декабря 1953 года, где все цифровые данные вписаны от руки и без указания кем, следует, что только в 1937–1938 годах к высшей мере наказания было приговорено якобы 681 692 человека. А общее число осужденных составило якобы 1 344 923 человека.

Как-то это все, уважаемый читатель, не очень стыкуется…

Сообщу дополнительно, что если верить этой «Справке…» (почему-то приводимой без учетного номера), то даже в 1925 году 4490 человек было осуждено «тройками» (в 1926-м – 2379 человек и т. д.), хотя из записки министра государственной безопасности СССР С.Д. Игнатьева в Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 октября 1951 года «№ 837/и» следует, что до 1934 года к высшей мере наказания приговаривала Коллегия ОГПУ (тоже присутствующая в «Записке…» отдельной строкой) и лишь в 1931–1933 годах – особые «тройки» ПП (полномочных представительств) ОГПУ (не путать с «тройками» 1937–1938 годов!).

То есть в двадцатые годы «троек», получается, не было. И, похоже, «полковник Павлов» просто не был об этом осведомлен, почему и допустил непростительный для фальсификатора «ляп».

Серенький (как это понимаешь с течением лет) роман Юлиана Семенова, по которому был снят яркий сериал о Максиме Максимовиче Штирлице, дал нам все же такое удачное выражение, как «информация к размышлению». Так вот, как еще одну «информацию к размышлению» могу сообщить читателю, что

1 февраля 1924 года прокурор РСФСР Николай Васильевич Крыленко подал в Политбюро ЦК РКП(б) записку № 308с, где писал:

«…за десять месяцев прошедшего года приговорено к расстрелу судами – 971, трибуналами – 296, а всего 1267 человек, причем за разбой и участие в бандах 721 человек, или 57 %. Приговор утвержден в отношении 497 человек, или 39 % к общему числу.

За то же время ГПУ осужден 121 человек, из них за разбой и бандитизм 16 человек. Общее число осужденных, в отношении коих приговор приведен в исполнение, равняется 604 человека, что дает в среднем по два человека в сутки. Этот процент не может считаться низким и, наоборот, должен быть признан чрезмерно высоким. Если же приводились бы в исполнение все приговоры, то он увеличился бы в два раза и достигал бы 4 человек в сутки».

По данным же «Записки…» «полковника Павлова», в 1923 году к высшей мере наказания было осуждено (органами ГПУ) 414 человек (в 1922-м – 1962, в 1924-м – 2550).

Здесь, как видим, тоже не все стыкуется, начиная с того, что в начале 1924 года Крыленко считал высокой цифрой два расстрела в сутки по стране, а если верить «полковнику Павлову», то только в ГПУ за год до этого была успешно преодолена «планка» в пять-шесть человек в сутки. А непосредственно в 1924 году – даже в семь человек! И это только – в ГПУ, не считая судов и трибуналов, где число «расстрельных» приговоров было значительно выше.

Ну, а что получается во времена якобы «Большого террора»… В 1937 году суточный «план» – если верить «полковнику Павлову» – выходил на фантастический (от слова «фантазировать») уровень 967 человек в сутки. Но «узнали» об этом, конечно же, «лишь после смерти Сталина» и «разоблачения Берии».

Впрочем, глубокое исследование этой цифровой эквилибристики я оставляю другим – иначе я никогда свою книгу не закончу. Однако надеюсь, что мои оценки позволят читателю усомниться в достоверности «самых официальных» цифр по репрессиям.

Они-то официальные… Но относятся-то к хрущевским временам. А «дорогой Никита Сергеевич» не стеснялся ни архивы грузовиками уничтожать, ни гнусно клеветать на Сталина с самых высоких трибун – мол, с началом войны уехал в Кунцево пьянствовать и т. д.