Новый 1937

Пришёл туман. Когда жёлто-зелёное марево рассеялось, я находился в кабинете начальника 4-го отдела.

***

Матвей Фадеевич сидел за массивным столом начальника секретно-политического отдела. Кабинет был чужим, непривычным, но довольно просторным. Непременные атрибуты – чёрная железная настольная лампа, телефоны городской и внутренней связи, чернила и письменные принадлежности, стопки, ещё не разобранных документов.

Лейтенант ГБ ликовал. Конечно, понимание того, что его назначению на 4-й отдел, способствовала простая перестраховка со стороны Лупекина, несколько портило настроение, но не так чтобы очень. Осознавая, что работа по правой оппозиции в Восточно-Сибирской области не велась, новый начальник УНКВД не стал назначать на эту должность своих. На это сгодился он – Синцов, отличный чекист, но не свой, и в случае очередного провала, разменять его было совершенно не жалко и, что самое главное, безопасно.

«Да, хорош ты Герман Антонович, нечего сказать, определил меня в жертву, значит. Но это ты поспешил. Ты ещё не знаешь, кто такой Матвей Фадеевич Синцов», – врид начальника 4-го отела веселился, несмотря на шаткость своего положения.

Впрочем, веселье новоиспечённого лейтенанта госбезопасности было вполне обосновано и вот чем.

После громкого дела о диверсии на авиационном заводе, Синцову досталась Попова Нина. Девушка была уволена за связь с врагом народа инженером Гуревским. Тот ухаживал за Ниной, и этого факта хватило, чтобы Нину исключили из комсомола и выставили на улицу с «волчьим билетом». То, что девушка избежала ареста, было, несомненно, заслугой Синцова, здесь уж он постарался, связав, таким образом, Нину с органами госбезопасности. Впрочем, официально оформлять её своим осведомителем, Матвей Фадеевич не спешил, так как пользовал девку по прямому назначению, уж больно та была хороша, да с некоторых пор безотказна. Интимная связь с агентурой в Управлении не приветствовалась и при случае, могли прижать за моральное разложение.

Поэтому, Синцов решил так. Нину он пристроил в Иркутский театр рабочей молодёжи, где она, опять же по заданию Матвея Фадеича, сдружилась с молодыми актрисами Невельской и Харитоновой. Новые подружки устроили, что-то типа «клуба по интересам». Идею создания «клуба» Синцов подчерпнул у разоблачённого немецкого шпиона Рудольфа Мюллера, именно так тот завлекал в свои сети доверчивых советских служащих.

Клуб был организован в квартире актрисы Антонины Невельской, достаточно просторной по площади, расположенной в центральной части города. Квартира принадлежала родителям Невельской, которые служили в дипмиссии за границей, и в Иркутске практически не бывали. О клубе и его истинных целях знали только сам Синцов и частично Нина. Все остальные видели в клубе возможность весело провести время, пофлиртовать, потанцевать, немножко выпить, то есть отдохнуть душой и телом от нелёгкого труда во благо государства.

Гостями вечеринок в клубе выступали инженеры заводов, ответственные работники различных наркоматов, два вторых секретаря райкома ВКП(б), и военнослужащие, конечно командного состава. Принимающей стороной были актрисы Невельская и Харитонова, сама Нина Попова и периодически бывали подруги хозяек, ищущие приключений и весёлой жизни.

Ничего особенного в этих посиделках не было, никто там чужие секреты не выведывал, коварных заговоров не строил. Болтали, конечно, всякое, порой, затрагивая довольно острые темы. Горячо спорили, обсуждая политику партии в деревне, бывало, критиковали генеральную линию. Из чего Матвей Фадеич заключил, что среди посетителей есть сторонники Бухарина. Но работа с правой оппозицией не входила в обязанности оперуполномоченного ЭКО, поэтому он никаких мер не принимал, взяв, это обстоятельство себе на заметку. Для Синцова интерес состоял в разработке ответственных работников оборонной промышленности, которые там периодически появлялись. Расставленные сети были длительного пользования, но Матвей Фадеич умел ждать.

И вот ведь дождался. В очередной раз, похвалив себя за предусмотрительность, Синцов стал размышлять, как облечь вышеуказанные посиделки в полноценный заговор, да ещё с доказательной базой и связями с троцкистским подпольем.

***

Жёлто-зелёный туман вновь сменил декорации.

***

Матвей Фадеевич сидел в комнате Поповой Нины и с шумом пил чай, вприкуску с колотым сахаром.

– Понимаешь, Нина, ты окружена врагами. Все ваши гости, все эти ответственные товарищи, все они скрытые враги народа и разложенцы. Ты ведь этот неоспоримый факт сознаёшь?

– ???

– Ты же сама рассказывала, как спорили про деревню, не соглашались с линией Партии в этом и других вопросах. Было такое?

– Ну, да было, и не раз, но ведь это же теоретические споры, ведь никто же против Партии не шёл, просто немного подискутировали, Сергей Платонович, так тот, вообще сказал, может вы и правы в теории, но на практике я полностью за генеральную линию.

– Сергей Платонович, это же полковник из Иркутского гарнизона? Твой новый воздыхатель?

– Ну, да, он очень хороший человек.

– Это, который с Троцким был лично знаком?

– Так это ж когда было, ещё в Гражданскую.

– Но, ведь было же, – взгляд Синцова упал на зажигалку, лежащую на комоде, – Ого, штучная вещица, это чья?

– Это зажигалка Сергея Платоновича, она именная, он её забыл, надо бы отдать, – затараторила, мгновенно ставшая пунцовой, Нина.

– А, понятно, воздыхания старого пердуна нашли своего почитателя? – усмехнулся Матвей Фадеевич, – И, что, давно снюхалась с ним? Только не ври, ты же меня знаешь.

– Прости, я хотела рассказать, да как-то боялась. Недавно, пару раз всего ночевал.

– Ладно, на первый раз прощаю, но это реквизирую, – Синцов указал пальцем на зажигалку, – Если, что, скажешь, не видела.

Нина молча кивнула, в знак согласия, по виду полностью смирившись и ожидая новых распоряжений начальства.

– Так вот, на чём я остановился? Ага, связалась ты Нина с врагами. Кто с Партией в крестьянском вопросе не согласен был? Бухарин, Рыков, Томский – правые уклонисты, так? Так. Кто первые критиканы в Партии? Они же. Так? Так. Значит, что? А то, что спорщики твои, поддерживают линию правых, так? Так. Где сейчас их главари? Арестованы, как враги народа, так? Так. Значит что? А то, что твои новые знакомые это сплошь контрреволюционная сволочь. И место им у стенки, как, впрочем, и тебе.

– Я-то здесь причём? – испуганно залепетала Нина.

– Как это при чём? Развели тут притон, понимаешь, всякую шваль привечаете, речи антисоветские ведёте, наверняка уж и вредительство замыслили.

– Да нет же, нет, не было ничего такого!

– Эх, Нина – Нина, ошибся я в тебе, на важное дело поставил, врагов выявлять, а ты же сама их тут и разводила, да ещё и покрываешь теперь. Чуешь, чем это пахнет?

– Да никого я не покрываю! Нужны они мне больно. Я за них страдать не собираюсь, сами виноваты, всё им не жилось, всё споры свои вели, я их за язык не тянула. Матвей Фадеич, миленький, как же быть-то мне? Я ведь, ты знаешь, всё для тебя сделаю. Научи, что делать-то теперь?

– Ну вот, поняла, наконец, что по самые уши в болоте вражеском увязла? А мне вот теперь думай, как тебя из этого болота вытаскивать.

– Миленький, ну придумай же что-нибудь.

– Трудно будет, но, ладно, растопила ты мне сердце, попробую тебя вытащить, но, запомни, ни шагу в сторону без меня, чтобы всё как я скажу, исполняла.

– Конечно, всё сделаю, ничего не скрою.

– Ну, что ж, для начала напиши бумагу, – Синцов подождал, пока Нина достала письменные принадлежности и приготовилась писать.

– Пиши на имя начальника УНКВД Лупекина Г.А. Что, мол, такие-то – такие-то, всех перечисли, собираются в квартире гражданки, как её фамилия-то? Ага, Невельская. Так вот, пиши, что ведут вредительские разговоры, выражают недовольство арестом своих вождей Бухарина и Рыкова, планируют, значит, вести активную борьбу против советской власти. Написала?

– Дальше, пиши, что с ними связан полковник Миронов Сергей Платонович, скрытый троцкист, лично поддерживающий связь с агентом германского фашизма Троцким. Написала?

– Но это же не совсем так, я про Сергея Платоновича, он ведь когда-то давно с Троцким знаком был.

– А ты-то, откуда знаешь? Был, не был. Он сейчас директивы вражеские из-за границы получает, как страну нашу фашистам продать, а ты опять его выгораживаешь?

– Нет-нет, я всё поняла.

– Всё написала? Ну, теперь давай мне эту бумагу. Пойду судьбу твою решать, прямо к начальнику НКВД пойду, буду биться за тебя, так, что смотри не подведи.

***

Всё скрыл туман. А когда развеялся, я вновь обнаружил, что нахожусь в кабинете Лупекина.

***