Властелин 4. Мы наш мы новый мир построим

– Вы имеете в виду мадам Татаринову, сир? Не знаю, давно ее не видел.

– Не сбываются ее пророчества. Не знаешь, почему?

– Так ведь войны еще не было, сир и пять лет не прошло…

– Постой, какой войны?

– Так э-э… я у нее допытался, что она напророчила вам победу в войне через пять лет, сир.

– Что? Победу в войне? Ха-ха-ха! – выдержав паузу, царь расхохотался

Голицын поначалу подхихикивал, но увидев, что смех царя переходит в истерику, испугался и начал причитать:

– Простите, ваше величество. Это Татаринова, она и меня в заблуждение ввела. Видит бог, некоторые из ее пророчеств сбывались, я и подумал, что вам интересно будет…

– Да, полно тебе, Александр Николаевич, – наконец успокоился царь, – ты не виноват, что перевелись настоящие оракулы.

– Не перевелись, сир, – перешел на шепот Голицын. – В городе появился некий Себастьян Кант, мальчик лет десяти со своим гувернером. Так вот, он духов вызывает с такой же легкостью, как вы своего адъютанта.

– Ну, откуда вам знать, что он вызвал духа, а не несет вам отсебятину, как та же мадам Татаринова?

– Он при мне вызвал дух Екатерины Великой, вашей бабушки, сир, и говорил ее голосом.

– Эка невидаль! Ты, помню, раньше тоже разные голоса копировал. А когда голосом папеньки в соседней комнате заговаривал, мы с братом под кровати прятались.

– То я, а то мальчонка десяти лет отроду, швейцарского происхождения, ни слова по-русски не знающий.

– На каком же языке он голосом императрицы вещал?

– В том то и дело, что на русском. И говорил такие вещи, о которых он никак не мог знать.

– А ты не интересовался, зачем его вообще привезли в Россию?

– Мальчик говорит, что хочет выучить русский язык. Но мне кажется дело в другом.

– В чем же?

– Мне кажется, его гувернер выступает в роли импресарио. Он зарабатывает деньги на предсказаниях мальчика.

– А ты можешь устроить мне с ним встречу? Только так, чтобы он не догадался, с кем разговаривает.

– Да, сир. Завтра он будет пророчествовать у меня в доме. Для этого я выделяю, обычно, библиотеку. Вы туда войдете под видом очередного посетителя. Он ни о чем не догадается.

Следующий день князь Голицын провел в хлопотах. Нужно было все подготовить для тайной встречи царя с малолетним «оракулом». Чтобы мальчик не догадался, кому он будет пророчествовать, он не должен отличить этот день от других. Пусть он, как обычно, принимает посетителей, среди которых последним будет император.

Около полудня царь предупредил адъютантов, что собирается прогуляться в одиночестве. По распоряжению Аракчеева в такие моменты за царем пускали тайную охрану. Поэтому пешие прогулки императора проходили без приключений. Так произошло и в этот раз. Александр размеренным шагом дошел до дома Голицына. У парадного его встречал сам хозяин дома. К моменту прихода императора посетители уже покинули дом князя, а слуг он отпустил.

Царь в сопровождении хозяина, подошел к двери библиотеки и остановился.

– Как там все происходит, что мне говорить? – в голосе Александра проскакивало волнение.

– Ничего говорить не нужно, сир. Вы просто войдете и сядете перед мальчиком. Он сам вызовет дух того, о ком вы думаете.

Александр чуть замешкался, но потом решительно открыл дверь библиотеки и вошел внутрь. За столом сидел ничем не примечательный мальчик лет десяти, одетый, как и большинство дворянских детей, без всякого антуража, вроде черных мантий. На столе тоже не было ни карт, ни хрустальных шаров, ни «волшебной палочки».

Царь подошел ближе и сел в кресло перед столом. Его взгляд встретился с парой устремленных на него совсем недетских глаз. Постепенно императора российского начал окутывать страх, который вытеснял все желания, кроме одного: быстрее вскочить с этого кресла и бежать прочь. Он бы так и сделал, но все его мышцы окоченели и не слушались своего хозяина.

Неожиданно мальчик заговорил голосом отца. Причем и мимика его лица и манера говорить настолько напоминали императора Павла, что Александру почудилось, что перед ним и есть его отец.

– Зачем же вы так со мной, ваше высочество? – усталым голосом заговорил «дух Павла».

– Это не я, папенька. Я не хотел. Все должно было произойти совсем не так. Это был несчастный случай.

– Не надо себя обманывать. Меня убили намеренно. И ты знал, что такое может случиться.

– Нет! Нет! Мне обещали пальцем вас не тронуть. Вам только надлежало подписать отречение…

– Что ж ты убийц моих не покарал? Все они здравствуют и даже не в Сибири.

– Так ведь не замышляли они убийство, папенька. Случайно все вышло!

– Случайно? Шарфом задушили случайно?

– Шарфом? Не знал я…, мне сказали, вы об оброненную табакерку головой ударились. Простите меня, папенька, видит бог, не хотел я этого!

– Не богохульствуй! Но так и быть, прощу тебя, если епитимью исполнишь.

– Какую епитимью? Все сделаю, папенька.

– Пойдешь в Иерусалим паломником, поклонишься там гробу господню и будешь молиться там сто дней к ряду по двенадцать часов в день.

– О чем молиться, папенька?

– О спасении своей души.

В этот момент образ отца перед глазами Александра растаял, и он увидел перед собой мальчика, который закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.

Царь попытался привстать с кресла, и у него получилось. Он тихонько вышел из библиотеки, пересек большой зал, вышел из дома и с отсутствующим видом побрел в сторону Зимнего дворца. Князь Голицын лишь проводил его взглядом. Он не был удивлен. Все, кто имел беседу с «пророком» покидали его дом в похожем состоянии.

Александр вернулся в Зимний и сразу отправился в свои покои. Он не хотел никого видеть, не хотел ни с кем разговаривать. Он жаждал только одного: понять, что это было? В том, что с ним разговаривал дух императора Павла, у него не было ни малейших сомнений. Только одно было непонятно: почему к нему явился дух отца, о котором Александр уже почти не вспоминал, а не дух Наполеона, о котором он думал все последнее время? Может быть воспоминания о той страшной мартовской ночи 1801 года еще прячутся в глубине его души? Хотя сам он вину с себя давно снял. По-другому тогда поступить нельзя было. Правление папеньки всем уже невмоготу становилось. Да и не собирался его никто убивать. Случайно так вышло.

Так Александр думал, этим себя успокаивал и это ему удалось. Малолетний «оракул» разбередил его старую душевную рану и бросил на растерзание своей собственной совести. Что теперь делать? Идти паломником в Иерусалим? А ведь так и придется поступить. Иначе душу не привести в порядок. Оставить на полгода вместо себя Аракчеева, а самому отправиться на Святую землю. Нет, Аракчеева нельзя, а то наворотит дел. Уж больно круто он за все взялся. А если не Аракчеева, то кого? Брата Константина из Варшавы вызвать? Да, вызвать Константина.

Царь откинул крышку секретера и принялся писать письмо брату.

***

Сийес не сидел в Санкт-Петербурге сложа руки. Он обходил своих старых знакомых, с которыми успел познакомиться в Париже. И начал он с Александра Муравьева, которого он сам возводил на очередную ступеньку масонской иерархии и в котором видел большие перспективы. Муравьев обрадовался визиту своего собрата, хотя и несказанно был удивлен.