Властелин 4. Мы наш мы новый мир построим

– А куда ж ты коня дел?

– Загнал я коня, ваше превосходительство. Погони опасался.

– Не зря опасался. Искать тебя будут пока не найдут.

– А хоть день, да мой! Живым я им не дамся. Сквозь строй больше не хочу.

– Ты понимаешь, братец, что ты дезертир? Да к тому же бунтовщик!

– Понимаю, ваше превосходительство.

– И чего ты от меня ждешь?

– Воля ваша. Прикажете расстрелять, богу за вас молиться буду.

В это время на улице послышались крики. Чернышев распахнул окно и увидел троих конных жандармов, которые спрашивали, где находится начальство.

Генерал вышел на крыльцо войсковой канцелярии. Жандармы его сразу заметили. Старший из них спешился и строевым шагом подошел к Чернышеву.

– По приказу графа Аракчеева разыскиваем беглого преступника Егорьева Илью, ваше превосходительство, – козырнув, доложил жандарм.

– Хорошо, продолжайте, разыскивать, – козырнул в ответ генерал и повернулся, чтобы войти в дом.

– Ваше превосходительство, вот приказ, по которому все должностные лица обязаны содействовать нам в поимке преступника, – сказал жандарм, протягивая свернутый пакет.

– Я вам верю. Какое содействие вам от меня требуется?

– Если он здесь объявится, то его надлежит задержать и отправить этапом в Чугуев.

– Хорошо. Это все?

– Да, ваше превосходительство.

– Тогда не смею вас задерживать, – сказал генерал и вернулся в канцелярию.

Войдя в кабинет, он проследовал к столу, сел и только потом взглянул на Егорьева. Он сразу же уперся во взгляд улана, в котором читались и мольба, и немой вопрос.

– Значит, тебя Илья зовут?

– Так точно, ваше превосходительство.

– По закону я должен был передать тебя в руки жандармов. Но с тобой поступили несправедливо. С вами всеми поступили несправедливо. А я терпеть не могу несправедливости. Ты ведь не сказал казакам, кто ты?

– Никак нет!

– Вот и ладно. Нет больше Ильи Егорьева, сгинул где-то. Будешь ты казаком Егором Удаловым. Документы тебе справлю. Побудешь пока моим ординарцем, а там видно будет.

– Благодарствуйте, ваше превосходительство, Лександр Иваныч, всю жизнь за вас молиться буду, – расчувствовался Егорьев.

– Полно тебе, братец. Ты еще вот что: в седле ты сидишь и с шашкой управляешься не хуже любого казака, а к говору их прислушайся.

– Так точно, ваше превосходительство, прислушаюсь!

– Ступай, в соседней комнате сидеть будешь, пока не позову.

– Слушаюсь! – радостно козырнул новоявленный казак Егор Удалов и скрылся за дверью.

Оставшись один, Чернышев еще раз прокрутил в мыслях все мотивы своего поступка, упирая на моральную сторону. Обманывает ли он этим доверие своего императора? В конце концов, он пришел к выводу, что доверие императора обманывает Аракчеев, не говоря всей правды о невыносимых условиях существования в военных поселениях нижних чинов и крестьян. А раз так, то он, генерал-адъютант Чернышев приложит все усилия к тому, чтобы не аракчеевский устав приладить к казачьему войску, а, напротив, воинские поселения приблизить к казачьему уложению.

Придя к такому выводу, Чернышев отложил аракчеевскую писанину и достал «Положение…» атамана Денисова.

***

«Гора золота в подземельях Храма Соломона – вот что всплыло в моей памяти этой ночью. И сразу вспомнилось, как Я там оказался. Чтобы попасть в эти подземелья, Я устроил крестовый поход и создал первый рыцарский орден, который так и назвал: «Орден бедных рыцарей Христа и Храма Соломона». В это время Я выдавал себя за монаха с именем Бернар Клервоский. Дело в том, что к этому времени Я сильно поиздержался. Купцы Генуи перестали отдавать долю на общие, то есть на мои нужды. Они роптали, что больше не могут возить шелк из Китая и пряности из Индии, так как на торговых путях стали сарацины. А именно генуэзцы были основным источником моих доходов в последнее столетие, после гибели Хазарии.

Уговорить главного христианского церковника, которого все почему-то называют папой, объявить крестовый поход, было несложно. Сложнее было уговорить королей и баронов. Но когда Я посулил им огромную добычу в Багдаде и Дамаске и пообещал через генуэзцев транспортные суда и деньги на дорожные расходы, все согласились.

Поход оказался удачным. Крестоносцы отвоевали у сарацинов Иерусалим. Как только путь в Иерусалим стал абсолютно безопасным, Я отправился туда в качестве паломника. По дороге мне попались два рыцаря. Как же их звали? Забыл. Оказывается, даже Я не все помню. Ладно, это не важно. Когда они узнали, куда Я направляюсь, они вызвались сопровождать меня. За разговорами Я, незаметно для них, пытался выяснить насколько истова их вера в Иисуса. Оказалось – совсем не истова. Я еще постарался подбросить масла в огонь и посеять семена сомнения в истинности христианской веры. В конце пути я раскрыл им страшную «тайну». Оказывается, истинный Христос вовсе не Иисус, а Иоанн. Я раскрыл им истинные причины всех чудес, которые приписывают Иисусу. В качестве доказательства Я преподнес им в дар нетленный череп Иоанна Крестителя. Я назвал его Бафомет, что и означает «Креститель». Позже мои враги извратили это название, как и мой образ.

Не знаю, почему меня рисуют с козлиной головой и копытами. Посмотрите на статую Аполлона Бельведерского – это и есть Я.

Но Я отвлекся. Моим спутникам Я сказал, что в подземельях Храма Соломона спрятаны остальные мощи Иоанна и другие реликвии. Пока Я буду их искать, они должны охранять вход. Надо сказать, свое золото Я искал больше года. За те пару тысяч лет, что меня здесь не было, здесь многое изменилось. Что-то достроилось, что-то перестроилось. Но это меня не остановило, и Я нашел таки свое золото.

Моим рыцарям Я приказал собрать отряд из своих единомышленников для охраны подземелий Храма. Я разрешил раскрыть самую главную религиозную «тайну» только самым надежным рыцарям. Вскоре их стало тринадцать. Они и положили начало самому великому рыцарскому ордену. Когда орден разросся, Я, с помощью рыцарей Храма или, по-другому, тамплиеров, начал перевозить золото в Европу и прятать его в разных укромных уголках. Часть золота хранится совсем рядом, в одной из альпийских пещер у Женевского озера…»

– Мессир, вам пакет от брата Сийеса, – раздалось в ушах Эдгара Пике.

– Вспомнил: Гуго де Пейн и Готфрид де Сен-Омер звали этих рыцарей! – обрадованно воскликнул Эдгар.

– Что, простите?

– Ничего, Клаус, это я так, вспомнил. Оставь пакет на столе, – стараясь скрыть раздражение, произнес мальчик.

Когда гувернер вышел, Эдгар вскрыл пакет.

«Мессир, – писал Сийес, – чтобы не пересказывать чужие мысли с возможностью утраты некоторых смыслов, направляю вам оригиналы писем моих источников. Оба они мечтают улучшить жизнь в своей стране, но что для этого предпринять, пока не знают. Я вызвался им помочь и попросил обрисовать обстановку в столице как можно подробней. Получилось не настолько подробно, как я рассчитывал, и, если вы не найдете нужную вам информацию, я продолжу переписку.

P.S. Один из них мастер четвертой степени посвящения.

P.P.S. Остальные ваши указания выполнены».

Мальчик отложил в сторону письмо Сийеса и взял следующий пакет. Письмо гласило:

«Господин Сийес. Наше дело действительно нуждается в ваших советах. У нас сложилась парадоксальная ситуация. Царь объявил о своем желании улучшить жизнь крестьян и даже создал для этого комитет по реформам. Но все новшества, выходящие из царской канцелярии, только ухудшают жизнь крестьян и нижних чинов. Все винят в этом Аракчеева, но я думаю, все исходит от царя. Сам Аракчеев ничего придумать не может в силу скудости своего ума. Он как Цербер никого к хозяину не впускает и исполняет лишь его волю. При этом, всеобщая нелюбовь к Аракчееву не относится к царю. Царя все любят. Даже те солдаты, которые бунтуют в войсковых поселениях, шлют челобитные царю и просят защитить их от Аракчеева. Как раскрыть людям глаза, что они не того видят виновным, я не знаю. Буду признателен за любой Ваш совет.

Ваш Никита Муравьев».

Эдгар закрыл глаза. Ничего интересного в письме не было, кроме факта, что к царю можно подступиться только через Аракчеева. Но как подступиться к самому Аракчееву, есть ли у него слабые стороны? Может быть об этом есть во втором письме?