Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

На краю недоосвещённой площади автобус финишировал и туристы дружно отправились прошагать мимо мумии Ленина в Мавзолее. Остались лишь водитель, экскурсовод Оля и я.

– А вы что ж не идёте? – спросила Оля.

– Не люблю покойников.

Водитель прискрипнул сиденьем, оборачиваясь от руля…

По-видимому, на Красную Площадь прибыли ещё автобусы с туристами из разных уголков нашей необъятной Родины, потому что водитель открыл дверь и в салон поднялись ещё три девушки экскурсовода. Они все знали одна другую и бойко общались о раскладах в своём турагенстве и про всякое другое, пока их подопечные мёрзли на площади, чтобы воздать священный долг памяти вождю революции.

Одна из девушек, судя по всему, недавно заучила новое слово от кого-то из галантных экскурсантов, потому что часто повторяла:

– Я вся такая заиндевелая!

Мне пришлось придержать язык, чтобы он не ляпнул:

– Смотри, не обляденей!

В конце концов, тут главная столица, а не бытовка «Тряпок»…

Вторсырьевцы вернулись с морозной площади, ухая от холода и потирая плечи своих пальто и курток, выколачивая подошвы обуви о ступеньки автобуса и всячески иначе выражая радость, что священный долг уже позади…

Нас отвезли в район ВДНХа, в гостиницу построенную в конце пятидесятых для участников Всемирного Фестиваля Молодёжи и Студентов. Экскурсовод Оля уточнила детали дальнейшего сотрудничества: на утро третьего дня за нами приедет автобус, чтобы отвезти на вокзал, потому что нам интереснее прочесать магазины, чем «посмотрите налево—посмотрите направо», не так ли? Хор экскурсантских голосов с радостью подтвердил, что так ли…

Питались мы в столовой в отдельном здании, а расплачивались проштампованными кусочками бумаги, которую раздали туристам… Одна из работниц столовой порекомендовала мне не оставлять верблюжье пальто на вешалке у входа в зал.

– Но есть без пальто удобнее.

– Глянь, Вера! – крикнула она другой работнице. – Тут ещё один гость из коммунизма!.

Поскольку чесать магазины меня нисколько не влекло, я по большей части гулял по району, катался на троллейбусе аж до конечной и даже нашёл киоск, где продавалась Morning Star. В Конотоп, из-за заварухи в Польше, газета стала поступать с перебоями, наверное, её редакторы неверно освещали польские события.

На три рубля особо не разгонишься, но я сходил на исторический боевик с Караченцовым в главной роли

(…наши, могут, в общем-то, сделать минут пятнадцать экранного времени, но остальную тягомотину (час с четвертью) смело пускай на дымовушки…)

В гостиницу Полярная я отправился на грандиозном Московском метрополитене. По случаю дневного времени, в тамошнем ресторане кормили явных экскурсантов, потому что столы были сдвинуты в тесный ряд, они сидели впритык друг к другу и ели хавку, не снимая шуб и пальто.

Я попросил мужика в пиджаке позвать Николая, но он лишь только пожал плечами. Тогда я потребовал метрдотеля. Вышла высокая женщина в таком же пиджаке.

– Год назад я ужинал в вашем ресторане. При расчёте у меня не хватила рубля. Я обещал официанту занести позднее. Зовут его Николай, лицо умное, круглое. Передайте ему, пожалуйста… – И я протянул рублёвку. Она молча приняла.

А к тому же я отыскал ещё одно время для бесплатного времяпрепровождения – Центральную Библиотеку им. В. И. Ленина. Билет туда дают без денег, если паспорт есть… Шикарное место эта библиотека Ленина, клянусь честным словом. Помесь театра и станции метро. Короче сказать – грамоты храм. Двери высоченные и даже на ручке надпись для обученных чтению: «к себе». Ну к себе – к себе.

А за дверью большой вестибюль с окошком в глухой стене, где дают бесплатный билет, когда паспорт дашь списать, а потом другая дверь—уже без надписей—в совсем уже великолепный и громадный зал.

Это оказалась раздевалка, но вся украшенная белыми колоннами и с видом на ступени молочно-белого мрамора в отдалении, в другом конце зала. А вокруг снуёт дружба народов всей планеты полным ходом – всевозможные Бирманцы с Сенегальцами, хотя Белые тоже попадаются. Но мне показалось, что эта раздевалка, не сбалансированная какая-то: гардеробщики справа рысью бегают от вешалок до барьеров, таскают одежды охапками, мотаются с пальто да с номерками—туда-сюда, туда-сюда—но очередь к ним не иссякает, а за барьером слева – стоят бедняги, бездельем маются. Мне жалко стало их, да и рысаков тоже, подхожу, своё пальто верблюжьей шерсти на беломраморный прилавок перед ними скинул и жду. Так хоть бы шевельнулись! Потом один мне, барственно так, поясняет: сюда, мол, только для академиков.

Ну ниху… нихт гут, то есть, такая сегрегация с дискриминацией! Как будто мой верблюд общиплет их шубы академические! Карочи, поблагодарил я за информацию и – на другую сторону, что для простых смертных…

Оттуда – к лестнице молочно мраморной. Там билеты проверяют, ещё пару бумажек дают и только потом запускают, между двух ментов, чтоб уважением к порядку проникался.

На втором этаже, в галереях поверх раздевалок, ящики каталогов – шеренгами, смахивают на автоматические камеры хранения, только цвет деревянный. Посмотрел я по карточкам – есть Фрейд, его лекции изданные в 1913 году, по случаю какого там его персонального юбилея. Всего-то 60 страниц конъюнктурного издания… Выписываю все индексы и данные этой книжечки, иду в читальный зал. Ликую! Здравствуйте вам!

Дежурная, как через очки свои бумажку просканировала, аж в крик, будто ей в парке салазки загибают: Фрейд?!.

Именно, грю, хочу глянуть шо он ващще про шо, так шо будьте добры, пажалста.

Вот тут она и ткнула меня моим тупым носом по полной. Для доступа к этой книге, грит, мне нужна степень соответствующих наук, а плюс к ней Московская прописка (разовый билет не катит) и, самое главное, требуется особая бумажка из учёных Олимпов страны Советов, что мне позволяется ту книжицу раскрыть.

Ликование моё тут же вышипело и, в таком отупело утихомиренном состоянии, спустился я по пастеризованной лестнице, верблюда под уздцы и – на выход…

Выхожу, значит, на улицу и такой я ко всему спокойный. Никуда не тянет, ничего неохота. Дошёл до перехода, где в метро спускаться, приткнулся задом к парапету, на ЦБ вылупился, а в голове пусто-пусто, лишь где-то по задворкам бродит шевченковское:

"…чужому навчайтесь, свого не цурайтесь…"

Люди добрые! Где я?!. Здоровенный домина, по фронтону – отакенными буквами: Центральная Библиотека Ленина. Так он же для чего старался? Чтобы рабочие могли книжки читать! Нам его знаменитый завет Комсомолу в головы вбивали, в уши вкладывали, в глотки впихивали:

«Учиться, учиться и учиться!»

А и у какого мы тут оказалися корыта? За четыре года до Великой Октябрьской Революции любой рабочий мог заскочить в книжную лавку и купить эти 60 страниц лекций, была б лишь охота. После победы той же революции, в Центральной Библиотеке им. Ленина мне сказали: —«Хера тебе, а не книгу, потому что ты – рабочий!»

Но всё равно, хоть и заново поиметый, я себя лохом не чувствую, и никогда им не был, просто, по причине доверия к людям, меня дурят и дурят той хернёй, которую привили в далёком прошлом, а так я умный, только мне лень всё это дерьмо разгребать…

Стою я, значит, врастаю в парапет, и такая во мне тишь и кристалличность.… Но потом из внешнего мира начал постепенно скребёж доносится. Я очнулся и увидел десяток рабочих, что лопатами снег с тротуара счищали. Солнце светит, а его соратники асфальт скребут и на меня поглядывают, будто ждут чего-то.

А что я дам? Самого только что обули… Или здесь тоже хотят почистить? Ланна, мужики – нехер мне тут контуженного из себя строить… Ну оторвал я свои корни от холодного гранита и потёк вниз по ступенькам в переход, подальше от сияющих вершин…

В условленное утро пришёл автобус и старший вторсырьёвец подписал бумаги экскурсоводки, что три дня нас возили по столице, знакомя с её историческими и несравненными жемчужинами архитектуры. И все остались счастливы и довольны:

экскурсовод Оля, получившая три дня оплаченного досуга;

и отоваренные дефицитами экскурсанты;

и водитель автобуса с трёхдневной пайкой топлива, которую можно пустить в оборот;

а больше всех – я, поигрывая в кармане верблюжьего пальто от Алёши Очерета монеткой достоинством в пятнадцать копеек.

Технолог Валя не преувеличивала – Москву можно три дня иметь на одну трёхрублёвку…

~ ~ ~

Единственный минус, что я задолжал фабрике эти три дня, в смысле, три дневные нормы по 32 тюка каждый. Технолог Валя сказала, что можно не переживать, а потом потихонечку, по два-три тюка в день, наверстаю.

Не люблю в должниках ходить и, на третий день по возвращении из Москвы, я пришёл на работу с газетным «тормозком» съестного для подкрепления по ходу моей вахты ударного Стахановского труда.

Когда фабричный автобус увёз всех в город, а Поповские бабы ушли пешком в другую сторону, я обернулся к скрипучему-трещучему прессу и холмам тряпья, что скопилось за круиз в Москву, чья масса почти не уменьшилась за минувшую смену только что законченного рабочего дня… Как полный энтузиазма борец за победу социализма в одной, отдельно взятой стране, я отпахал вторую смену, а потом третью и даже поспал в бытовке минут двадцать, пока все вернулись на автобусе для нового трудового дня…

Летом к нам устроился новый прессовщик, потому что Миша, гражданский муж Вали весовщицы, ушёл в свой ежегодный отпуск. У новичка оказалось какое-то сложное восточное имя, по причине Таджикской национальности и я никак не мог его выговорить, поэтому прекратил париться и начал звать просто «Ахмед».