Рюммери

– Это не так. У меня нет к ним злобы. Но это не значит, что я должна их любить.

– Но у вас есть возможность… Я расскажу всем!

– Кто тебе поверит?

– Днем поверят, и у вас тоже спросят… Днем. – Рюмси специально выделила последнее слово. Но, против ожидания, корчмарка не испугалась угрозы, и взгляд ее необычных глаз смело встретил упрекающий взгляд Рюмси.

– Почему же только меня? – язвительно спросила она. – Пускай спросят торгашей, почему они свое добро даром не раздают. И вообще, если все так заботятся друг о друге, почему у вас существуют богатые и бедные, угнетатели и угнетенные? Для чего мне вам помогать, если вы сами себе не помогаете?

– Проще бездействовать?

– Иногда, – она смерила Рюмси насмешливым взглядом. – Если вода в реке мутная, не нужно что-то предпринимать. Лучше стоять в стороне, быть непричастным. И водоем сам очистится.

Рюмси, доедай, пожалуйста. Обида тебя не накормит, как и гордыня. Боюсь, уже завтра ты будешь жалеть о своем поступке. Лучше поешь сейчас, пока есть возможность, – она повернулась к Киру, давая понять, что разговор окончен. – Кириус, как Валисса?

– Ее нет больше, – сухо ответил Кир.

Корчмарка смотрела на него, не произнося ни слова.

– Поэтому я и хотел узнать у тебя…

– Я ничего не скажу, – ответ последовал мгновенно. – Я и так много для вас сделала, – в голосе сквозила мольба. – Прости. Сочувствую тебе, но я правда не могу.

Она подошла к двери, распахнула ее, но не ушла, обернувшись в последний момент.

– Вам нужно уходить, скоро стемнеет, – она протянула ему руку, в которой лежала монета. Рюмси никогда не видела такой. – Кириус, возьми, это подарок, – нежно проговорила она. – Береги ее, и она убережет тебя. Не нужно больше ко мне приходить. Прощай. Прощай и ты, Рюмси.

– Тебе правда лучше? – спросил Кир, стараясь не смотреть Рюмси в глаза.

– Я чувствую себя отлично, – соврала она. День давно угас, медленно поднимался месяц, и воздух постепенно наполнялся прохладой. Впрочем, девочке и правда сильно полегчало.

Оба глядели на звезды. Рюмси понимала, что им о многом нужно поговорить, но желания начинать беседу совсем не было.

– Держи, – Рюмси протянула Шепчущий кинжал.

– Оставь себе, – добавил он несколько смущенно, а его голос стал виноватым. – Ты заслужила.

Некоторое время опять молчали.

– Что именно произошло с твоей сестрой? – осторожно спросила Рюмси.

– Я находился далеко, и не нашлось того, кто бы защитил слабую девушку.

Рюмси стало невероятно стыдно, что она раньше не заметила боли в его глазах.

– Не знаю, какого черта, но она была счастлива со мной. Со мной, представляешь? При всем чертовом дерьме, из которого мы выбирались, она была счастлива. И дело вовсе не в том, что я ее брат, – Кир резко умолк и протянул Рюмси сверток величиной с кулак взрослого мужчины. – На вот, передашь Брэкки.

– Хорошо. Тогда до встречи.

– Не думаю, что мы еще увидимся, – произнес Кир после короткого молчания. Он попытался прикоснуться к ее руке, но в последний момент будто передумал. – Ты скучаешь по своим родным? Сожалеешь, что не сможешь больше услышать их голоса?

Некоторое время девочка глядела на деревья. При свете месяца они казались застывшими черными молниями, которые кто-то в изобилии обвешал паутиной.

– Конечно, – ответила Рюмси. Она не стала рассказывать, что видит и слышит родных каждую ночь – они кричат в ее кошмарах.

4

На пороге появился Брэкки.

– Как ты? – неуверенно поинтересовался он.

Рюмси не ответила.

– Я бежал з-за помощью… Я так переживал, – пробормотал он и виновато взглянул на нее.

Рюмси ничего не сказала в ответ, она смотрела в окно, на ночные звезды.

– Зря мы туда полезли, – проговорил Брэкки. – Не стоило оно того.

– Возможно, и не зря, – наконец подала голос Рюмси, показав Шепчущий кинжал.

Его алый блеск отразился в глазах мальчика.

– Ух ты! – выдохнул Брэкки, с жадным интересом рассматривая находку. – Можно?

– Держи.

– Красивый. А как блести-ит, – с долей зависти протянул Брэкки. – Ай! – вскрикнул он, отдернув руку и уронив кинжал. Ладонь сразу же покрылась кровью, хлещущей на пол. Рюмси ухватила простыню и прижала тканью рану.

– Что случилось? – у дверей появился Щуро.

– Порезался, – простонал Брэкки, нервно улыбаясь и весьма неубедительно изображая, что ему не больно.

Рюмси указала на кинжал и опешила. Она отчетливо помнила, что тот лежал в луже крови. Но сейчас пол был полностью сухим, а на поверхности кристалла не осталось даже капли.

– Откуда это у вас? – Щуро медленно взял кинжал и, удивленно приподняв брови, уставился на артефакт.

– Нашла… в развалинах.

Щуро резко схватил Брэкки за раненую руку и, сняв тряпку, поднес свечу к ладони мальчика.

– Что ты делаешь? – прокричал Брэкки. Ткань уже успела присохнуть к порезу и причинила мальчику боль. Щуро без объяснений плюнул на руку сына и протер рану. Ничего! Чистая кожа, даже без намека на порез. Если не считать разводов крови.

– Г-где… моя… рана? – протянул Брэкки. – Она исчезла!

– Исчезла, – подтвердил Щуро, кивая. – Неудивительно – это Шепчущий кинжал. Настоящий. Нашла в развалинах, говоришь? – Щуро словно насквозь пронзил ее взглядом. Он не стал интересоваться, откуда у нее ушибы и новая одежда, но поднес свечу ближе.

– Я осмотрю раны, – объяснил он, – нет ли заражения.