Путь.Часть1. Путь к Миру

– Мы присланы советом узнать о демоне, с которым у тебя была здесь недавно стычка, – перешёл сразу к причине своего посещения Ярга, не собираясь ходить вокруг да около.

– С которым из них? Их тут было несколько, – Светоносный продолжал делать вид, что не понимает прибывшего бога.

– С новорожденным! – теряя уже так скоро терпение, крикнул Гавриил.

– Да! Вспомнил! Был такой! – будто память снова вернулась к нему, наиграно улыбаясь, ответил Светоносный.

– Хватит ёрничать, Люцифер! – как можно учтивей попросил Ярга. – Мы не по собственной воле прибыли к тебе, а по поручению совета.

– Что ж так! Никто из совета не хочет приятно провести время со мной и поговорить по своей воле? – ангел с нескрываемым сарказмом выразил удивление.

– Если не хочешь отвечать на наши вопросы, мы заставлять не станем. Но всё же, может, соблаговолишь поговорить? – с надеждой в голосе пытался склонить к откровенному разговору упрямца Ярга.

– Хотелось бы мне посмотреть, как вы меня заставите! – понижая голос до шёпота, мгновенно изменился в лице Люцифер и рассерженный приблизился к богу.

Нетерпимость Люцифера к Ярге была вызвана исключительно душой бога, отравленной пороками. Ангел видел достаточно отчетливо эту черную, впившуюся язву в некогда светлую сущность правителя Света, чтобы испытывать отвращение к собеседнику. Но он всё же продолжал оставаться сдержанным и даже заставлял себя быть учтивым. Правда, получалось это у него весьма плохо.

– Не гневайся! – попытался успокоить своего собрата Гавриил. – Мы всего-то хотим задать пару вопросов!

– Идите вы со своими вопросами! – повернулся Люцифер к начальнику охраны Световида и приблизился к нему так близко, что тот почувствовал обжигающее яростью дыхание. – Помню, когда я пытался вам рассказать о пророчестве и демоне из него, вы только язвительно надо мной посмеялись. И многие даже слушать не стали, послав куда подальше. А потому и вы отправляйтесь туда же с наилучшими пожеланиями. Не до вас мне, убогих!

Это прозвучало очень обидно, особенно для Ярги. Убогим его ещё никто не называл, и, закипая от ярости, он вышел из терпения, закричав:

– Да кем ты себя возомнил! Кто ты вообще такой! Если ты первый из ангелов Света, тебе можно безнаказанно оскорблять бога?!

– Я тот, кто есть! – спокойно и чуть ли не шёпотом ответил ангел. – Имя мне Люцифер, первый ангел, созданный Творцом в Свете. Тебя я не оскорблял, Ярга, а справедливо охарактеризовал нынешнюю твою сущность и таких же подобных тебе божков, которые погрязли в пороках. А по поводу наказать меня… Попробуй, если сможешь! – уже прогремел, а не прошептал он последнюю фразу, как вызов на битву, и, расправив крылья, обнажил клинок.

Сражаться со Светоносным в планы Ярги не входило. Причём, мастерства в битвах занимать Люциферу не приходилось. Да и клинок первого ангела Света, известный своей сокрушающей разительностью по всему Сущему, мгновенно остудил пыл Ярги и заставил его вместе с Гавриилом отойти подальше. Не хватало вернуться обратно без столь нужных ответов, да и ещё, скорее всего, потерпеть поражение от ангела, которого большая часть совета считала сумасшедшим. Поэтому Ярга был вынужден отступить и сглаживать возникший конфликт.

– Люцифер, извини, что не слушали тебя раньше. Пойми! Нельзя нам возвращаться с пустыми руками.

– Всё одно! Говорить с вами не желаю! – отрезал Люцифер, давая понять, что они ничего не добьются. – Ступайте в Мир Богов, там найдёте пророка. От него пророчество и услышите.

– Ну что ж! Не хочешь – не надо. Световиду не понравится, что ты ему отказал! – решил пригрозить Ярга верховным богом.

– Ты меня Световидом не пугай! С ним уж как-нибудь без тебя слажу! – жёстко ответил ангел.

– Воля твоя! Придёт время – сочтёмся! – пригрозил бог, отправляясь с Гавриилом обратно в Свет.

– Верно! Воля только моя! – кинул вслед богу Люцифер и снова взгромоздился на пик скалы.

Ангел испытывал неприязнь к оступившемуся богу и после разговора с ним чувствовал себя так, будто испачкался. Проснувшаяся ярость лишала покоя, не позволяя обрести контроль над мыслями и эмоциями. В сердцах Светоносный ударил кулаком по скале, отбив от неё кусок кристалла, который покатился вниз, создав небольшой обвал. Его взгляд остановился на оставшемся треснутом обломке прозрачного камня, который уже никогда не станет столь же красивым, как был до разрушения, вызванного яростью ангела. «Всего одна несдержанная эмоция может погубить не только красоту, но и породившую её жизнь», – промелькнула мысль в сознании Люцифера. Он немедленно успокоился и уже полным умиротворения взглядом проводил удаляющихся в Свет визитёров.

Дождавшись, когда Ярга с Гавриилом покинут границу и окончательно скроются в Свете, ангел, взмахнув крыльями, стремительно взмыл ввысь. Сделав пару кругов над долиной, усыпанной чёрными валунами, он ринулся вниз к тверди подобно соколу, падающему камнем на жертву. На мгновение показалось, что он хочет разбиться, но внезапно один из огромных валунов разверзся, являя в своём чреве бурлящую лаву, которая в миг поглотила воина Света. Чрево также стремительно захлопнулось, и Люцифер исчез, будто его вовсе и не было.

Спустя некоторое время из Света в сторону Тьмы промчался могучий Перун, который пересек равнину среза Сущего, заметив, как на пике скалы восседает Люцифер, охраняющий равновесие. Ангел не двигался и безучастно смотрел в одну точку, словно покинул разумом своё тело. «Надеюсь, он меня не заметил», – подумал Громовержец, стараясь избегать постороннего внимания к своей персоне, следуя в стан Тьмы по поручению совета. А через мгновение он растворился в бескрайних тёмных просторах.

Глава 9

Я был опустошён неожиданным предательством и попыткой родственников избавиться от меня. Словно вырвали какую-то часть души, и образовавшуюся пустоту заняли разочарование, гнев и желание отомстить. Этот шквал чувств захлестнул и терзал, не давая трезво оценить произошедшие события. В этом непонятном, душевном состоянии я и летел за своим братом, Вельзевулом, в его огненные владения. На миг показалось, что я – преступник, виновный в том, что посмел родиться, и теперь следую к месту заключения, где хозяин ада придумает самое страшное наказание, и мне придётся вечно осознавать свой проступок, испытывая жуткие муки. Забавно! Наверное, Князь очень бы обрадовался, если бы это было именно так. Возможно и Тьма… Нет! Я всё же не хотел верить, что мать желала мне смерти.

Сразу вспомнилась аллея каменных статуй, где наравне с виновными, по моему мнению, страдали и несправедливо осужденные мученики. Их не убили, а предали забвению. Хотя, наверное, лучше бы убили. Ведь муки, которые они испытывали – ужасны. В памяти всплыла невыносимая боль того окаменевшего существа, до которого имел неосторожность прикоснуться, и меня передёрнуло, словно она вновь пронзила душу. Мученик тогда щедро поделился своими страданиями, и моё тело их прекрасно помнило, а вместе с ними память явила и причину, приведшую несчастного изобретателя на аллею каменных изваяний.

Его судьба чем-то походила на мою участь. Он своим творением представлял угрозу для власти бога его родного мира, а я сам по себе, только родившись, уже мешал, как минимум, Князю. Только мне в отличие от этого изобретателя посчастливилось бы стать личной, каменной статуэткой самой Тьмы. «Это, конечно, честь!» – ухмыльнулся я, пытаясь пошутить. Но то ли шутка была плохой, то ли шутник из меня неважный, потому разочарование даже не собиралось развеиваться.

Мысль о предательстве матери просто изводила. И чтобы не сойти с ума, решил гнать горькие думы как можно дальше, ибо ещё теплилась надежда, что я ошибаюсь на счёт моей прародительницы. Тем не менее, твёрдо решил – во что бы то ни стало, разрушить эту аллею во владениях Вельзевула, освободив всех пленников, даже если мой брат будет против этого своеволия. Иначе она не даст мне покоя…

Окунувшись в эти неприятные размышления, я летел за своим огненным братом и верил: он никогда меня не предаст. Почему-то я чувствовал, что на него я могу положиться. Чего бы ему ни стоило, он всегда поддержит и поможет. Мысль об этом согревала и немного утешала.

Откуда возникла эта уверенность? Не знаю. Может, кто-то её незаметно поселил в мой разум. Например, тот же Хаос, чьё повсеместное и незримое присутствие я теперь ощущал в полной мере. Он действительно являлся неотъемлемой частью Сущего, которое зиждилось на его основах. Или всё же Тьма вселила в меня веру, что Вельзевул никогда не предаст, чтобы потом, когда я не буду ожидать, уничтожить меня его руками? Ведь она может нанести свой удар, завладев разумом Вельзевула. Ей же почти удалось растворить в себе моё сознание!

Мысли и подозрения становились навязчивыми, и всё оттого, что не давало покоя предательство и бесцеремонное поведение со стороны Тьмы. Она, скорее всего, уверена, что поступала в интересах всех сразу, и так было бы лучше, в том числе и для меня, если я сгину в её чреве. Только почему она меня не спросила, хочу ли я стать её безвольной частью?! Это бесило!

Сейчас я ощущал всю Тьму, будто был ею. Мог мгновенно обнаружить всё происходящее в ней и оказаться в любой части её владений. Вернувшись в свою демоническую ипостась, я почувствовал, как наложенные на меня ограничения пали. Именно они, лежащие на плечах каждого отпрыска Тьмы, определяли его безоговорочную принадлежность этой части Сущего. И каждое дитя было обязано беспрекословно ей подчиняться. Вырвавшись из любящих объятий матери, я был предоставлен теперь только себе, перестав быть чьей-либо собственностью. Но что меня настораживало, так это моё разное восприятие Тьмы, которую я чувствовал в себе, будучи её частью, и той, что назвалась моей матерью, продолжающей неустанно следить за мной. Её пристальный взгляд давал о себе знать постоянно, будто она ждала удобного случая для расправы. Хотя сейчас я её присутствия не ощущал, словно она потеряла меня из виду. Потому успокоился, постарался отбросить мысли о предательстве и сосредоточиться на том, где искать Творца, который, наверное, смог бы ответить на не дающие мне покоя вопросы.

Обыскать Сущее не представлялось возможным, так как на это не хватит и вечности. Отыскать через Хаос тоже не получиться. Там было только эхо гласа. А, осознавая колоссальность масштабов творения, я понимал: о месте нахождения Творца действительно, как и сказал дракон, знает только он сам. Где его искать? Ничего толкового на ум не приходило.

Поглощенный мыслями, создавшими путаницу в голове, я не заметил, как вновь оказался в огненном мире Вельзевула. За всё время полета в Пекло мы так не проронили и слова. Брат, наверное, из тактичности, заметив мой задумчивый вид, не беспокоил. Поэтому я беспечно не придал значения, куда лечу, слепо следуя за огненным силуэтом. Только, когда мы остановились посреди безбрежных просторов мерно текущей лавы, я спросил:

– Где мы? Почему не в твоих покоях?

– Здесь рождается кровь Сущего и здесь она умирает, – объяснил Вельзевул с явно выраженным к ней уважением.

Перед нами простирался бесконечный огненный пейзаж, на котором была только лава, всё также завораживающая своими немыслимыми формами, образующимися от её течения в разные стороны. Раскинувшееся бескрайнее огненное море то вспучивалось, то проседало. Местами из него вырывались внушительного размера фонтаны, падающие на огненную гладь, создавая огромные впадины, стремящиеся сразу затянуться. Иногда лава замирала, но затем снова вздрагивала, и по её поверхности пробегали волны. Она словно танцевала поражающий своими па танец, в котором порождала саму себя и несла жизнь всем мирам Сущего. Это зрелище умиротворяло и приводило в полное оцепенение. Было страшно даже пошевелиться, чтобы не нарушить своими невыразительными движениями эту огненную красоту танца.

– Цель нашего прибытия сюда ты скоро узнаешь, – вывел меня из созерцательного состояния своим голосом Вельзевул. – Лучше расскажи как ты? Туго пришлось?

– Даже более того! Сначала мать наша хотела поглотить меня. Еле вырвался. А потом и Хаос чуть не поглотил, – кратко поведал я о своем бестелесном путешествии и плавно упал на поверхность лавы.

Огненная материя медленно меня окутала, оставив на поверхности только голову.

– Почему Тьма хотела тебя поглотить? – требовал подробностей Вельзевул, усаживаясь на свой огненный трон, выросший из глубин лавы.

– Сказала, что я представляю угрозу её детям. Но, не желая убивать, решила только лишь растворить в своей сути. Так сказать вернуть обратно в заботливое лоно, из которого я и вылупился, – улыбаясь, ответил я. – Хотя, по мне это и есть та же самая смерть.

– Согласен, – кивнул головой он, явно не ожидая от Тьмы таких категоричных действий. – И как ты вырвался?

– Сам толком ещё не осознаю. Могу только сказать, что с трудом. Начал сопротивляться и так этим увлёкся, что оказался в Хаосе. Но я тогда почувствовал, что Тьма вопреки своему разуму мне и помогла, – намеренно пропустил я ту часть своего путешествия, в которой оказался на кромке Сущего, где снова слышал таинственный голос.

– Это как? – удивился Вельзевул, не понимая, о чём я толкую.

– Не знаю. Наверное, это сродни тому, когда ты не хочешь, но делаешь, – попытался я объяснить, но, судя по всему не исчерпывающе, так как лицо хозяина ада продолжало выражать непонимание.

Усталость давала о себе знать. Говорилось мне с трудом. Но чтобы не провалиться полностью в забытье, я решил продолжить своё повествование. Как, вдруг, ощутил через лаву какое-то стремительное движение. Я растворился сознанием в лаве и, всмотревшись сквозь неё, увидел искру света. Она была такой яркой, что ослепляла. В этой искре чувствовалась рука самого Творца. От радости и в надежде, что это он и есть, я встрепенулся и вскочил на ноги. Лава подо мной сразу затвердела, не охотно выпуская из своих нежных объятий. Я ощутил прилив сил, от былой усталости не осталось и следа. Воодушевленный, всматриваясь в глубины мира мук и страданий, я замер. Вельзевул, увидев моё беспокойство, крикнул:

– Что с тобой?! Куда ты смотришь?!

– Свет! Видишь! Он приближается к нам! Наверное, это Творец!