Последняя звезда

– Господи, какая мощь!.. – выдавил из себя потрясённый Леонид.

Кеос был потрясён не меньше. Немного подумав, он заговорил.

– У них должны быть передовые разъезды. То, что мы видим – авангард колонны, это только видимая часть. Если бы я был на месте Дария, то выслал бы дозоры повсюду, по всем этим холмам, с приказом убивать или задерживать всякого, кто их встретит.

– Ты тоже об этом подумал? – спросил Леонид. – Тогда нельзя терять ни минуты. – Амариллис, Диметриос, вы всех сосчитали?

Амариллис улыбнулся и показал на несколько мешочков с камушками, что лежали на земле.

– Черт, забыл, что ты плохо считаешь! Но ты придумал считать камушками. Молодец! Однако, что-то маловато камней.

– Один камень – это одна сотня. До ста я считать уме…

Он не договорил, потому что молчавший до этого времени Диметриос вдруг стащил его на землю и зажал рот. Знаками воин показал, что кто-то приближается. Прислушались. Кеос приложил ухо к земле. Гул сбивал его, но даже на фоне этого гула он услышал явственный топот конских копыт где-то неподалёку. Бросились к лошадям, завели их в кусты, прижали к земле.

Через минуту на поляну, где они только что стояли, вылетел разъезд персов. Человек сто, не меньше. Разъезд остановился. Некоторые конники спешились, некоторые продолжали сидеть в седле. Те, что спешились, поспешили отлить. Один перс подошёл настолько близко к кустам, что, отливая, чуть было не замочил голову Кеоса. Сын Радия лежал, стиснув зубы, боясь дышать, свободной рукой поглаживая коня, молясь всем конским богам только об одном: чтобы это в сущности хорошее, но глупое животное не вздумало прогуляться. Но толи конь был слишком усталым, толи перс слишком беспечным, однако на сей раз всё обошлось. Облегчившись, перс пошёл обратно к своим.

– Хорошо, что их много, – шепнул Амариллис. – Сразу затоптали все наши следы.

А тем временем конники дождались дозорных, они вернулись с того направления, откуда только что приехали Кеос и Леонид.

– И как только мы с ними не столкнулись? – шепнул Кеос.

– Проклятье! – выругался Леонид.

Дозорные что-то доложили персидскому сотнику, тот кивнул, и махнул рукой. Тотчас новые дозорные полетели вперёд, а вернувшиеся заняли место в строю. Сотник махнул рукой, и персы двинулись дальше, несколько отклоняясь на север от направления, по которому шли греческие конные разведчики.

Как только хвост колонны скрылся из виду, все четверо греков, не сговариваясь, как по команде вскочили на коней и галопом бросились на запад, где ждал их авангард греческого войска. Снимать тряпьё с копыт не было времени, поэтому шли почти бесшумно, лишь оружие изредка позвякивало.

Когда Леонид вылетел на Флегонта, чуть не выбив его из седла, на лице у него не было ни капли веселья, и ему явно было не до баб. Выслушав доклад, Флегонт немедленно отправил гонцов к царю.

Войско Дария в трёх часах пути! Долгожданная битва была близка, как никогда.

XI

Последние события обсуждаются теперь уже не только в узких кругах научного сообщества, но затрагивают буквально каждого гражданина, кто хотя бы немного думает о своём будущем.

Что же дальше?! Ответ на этот вопрос волнует теперь всех, начиная от малышей, которые спрашивают «Мама, а правда, что наше Солнце погаснет?», и, заканчивая самим Президентом, который при подавлении бунта Зерлианцев потерял свои лучшие гвардейские полки[52 - {Звёздная гвардия – элитные части армии Серединной Республики.}].

Где же выход, и кто же может знать путь к спасению? Возможно, наука, которою, кстати, многие считают виновником нынешнего кризиса, сделает попытку реабилитироваться? Может быть, наука с высоты своего авторитета и опыта, насчитывающего миллионы лет, знает ответы на вопросы? Может ли она повести человечество к новой форме существования?

Очень скоро мы с Вами это узнаем. Наш корреспондент внимательно следит за ходом глобальных исследований, проводящихся сейчас в Института пространства-времени. Его репортажи вы сможете каждодневно видеть на нашем канале в 17.00 по Серединному времени.

Из выпуска новостей «Вестника Республики.

Тодд застал Евгения Вязина лежащим на кровати с отсутствующим взглядом. Сразу было видно, что он играет. Импланты[53 - {Импланты – вживлённые в мозг устройства, способные передавать человеку звуковую, видео, осязательную и другую информацию.}] позволяли человеку, да, в принципе, любому Разумному погружаться в виртуальные миры одним мысленным приказом, – как по мановению волшебной палочки. Благо в играх недостатка не было. Евгений явно бродил сейчас где-то в волшебных мирах, в одной из своих любимых игр, спасал принцесс, убивал драконов, разрушал замки…

– Опять принцессу тискаешь? – издевательски поинтересовался Тодд. Он зашёл без стука, формы на нём не было, а значит – он зашёл как друг, а не как командир. За долгие годы, проведённые в космосе, люди сумели приспособиться к постоянным чередованиям службы и работы. Давно известно, что смешивать службу и дружбу вредно, а вот приходилось. И люди научилась быстро переключаться из состояния отдыха и досуга – в служебное и боевое состояние, а равно – и в обратном направлении. Для этого существовал условный язык одежды, жестов и мимики, который безошибочно позволял определить, в каком качестве предстаёт перед тобой знакомый человек, – в качестве начальника, коллеги или товарища на отдыхе. Притом, что в жизни он мог быть всеми тремя одновременно. В тесных кораблях, на заре космической эры, когда человек столетиями вынужден был находиться в компании одних и тех же людей, сплавлялся новый тип «психически устойчивого индивида». Правда, далась такая устойчивость не бесплатно, а ценой потери изрядной доли душевной чувствительности, но кто об этом сейчас помнит?!

– А, это ты, Тодди, за-а-хо-о-ди, – медленно, словно нараспев произнёс Вязин, не меняя фокусировки глаз. Он по-прежнему частью сознания оставался в игре.

– Хорош лежать, Евгений! Я собираюсь пропустить пару стаканчиков, и мне позарез нужно твоё общество!

– Да-да, сейчас, только сохраню уровень, – глаза Евгения ненадолго задвигались, а потом опять разфокусировались. – Ты как поживаешь-то? – совершенно невпопад спросил он.

– Да как я поживаю? – ответил Тодд, ничуть не удивившись. – Странно я поживаю в последнее время. Вот, к примеру, не выходит у меня из головы этот зонд. Я ведь его проверял по базам. Ни в одной его нет! С трудом нашёл, где бы думаешь? В старом архиве землян, он называется «библиотека», представляешь? Запись сделана ещё до Эры Великих космических открытий. Даже не запись, тогда ещё не было структурированной информации, просто упоминание. Этот зонд очень старый. Очень! С ним связано что-то очень-очень важное, я чувствую! Понимаешь, Женя?

– Да-да, – не меняя позы и отсутствующего выражения лица, рассеянно ответил Евгений.

– Видишь ли, его создали с целью поиска иных цивилизаций. Эта музыка, которую мы слушали, этот золотой диск, – это всё послание землян той эпохи, послание в космос. Это одна из самых первых записей в истории, слышишь?

– Угу…

– Но самое странное – не в этом! Известно, что почти все цивилизации до первого контакта предпринимали что-либо подобное: оставляли вымпелы на других планетах, запускали зонды с посланиями другим мирам… Самое странное не в том, кто его запустил, а в том, куда его запустили. Ты слушаешь?

– Угу…

– Слушай, я тут подумал, может пивка? – Филби вдруг поменял тему разговора, видя, что друг его почти игнорирует. Надо было как-то заинтересовать Вязина.

– Ты знаешь, у меня чего-то разболелась голова… – так же вяло ответил Евгений.

– Ясно дело, болит, ей ведь не хватает пива!

– Не-ет, ты уж прости, друг…

– Блин, ты когда-нибудь выйдешь из этой своей проклятой игрушки! – Тодд начинал злиться.

Евгений с обреченным видом сфокусировал зрение где-то на переносице Филби, и, глядя на друга каким-то неестественным потусторонним взглядом, старательно выговаривая слова, произнёс:

– Я весь – внимание, друг мой! Весь – внимание, – при этом он смотрел на Тодда так отстраненно, так безмятежно, как смотрят на неизбежное зло, или нет, как взрослые смотрят на шаловливых детей, которые, вроде бы вреда не приносят, но и пользы от них явно никакой, разве что, они забавные. А правильнее всего было бы их уложить спать, тогда взрослым было бы спокойнее.

– Да ладно, Женя, не мучай себя! – понял состояние друга Тодд, – Не надо. Я же вижу, тебе не до меня. Но ты добрый!

– Я дико извиняюсь, дружище, дико извиняюсь! Я, наверное, не вежлив с тобой, я, наверное, совсем не уделяю тебе внимания… Но прости: я вот такой, какой есть, чего уж себя насиловать-то? Знаешь, у меня сейчас в войске пять тысяч фаланстеров. Моё войско прошло всю Персию и теперь идёт дальше на Восток. В последней битве удалось набрать одиннадцать слонов, а два индийских раджи стали моими вассалами.

Тодд внимательно выслушал Евгения и понял, какая бездонная пропасть их сейчас разделяет.

– Ладно, не оправдывайся, лежи, я смутно понимаю то, о чём ты говоришь, но я вижу, как увлекает тебя игра, отдыхай! Поговорим, когда будешь в кондиции…

– Да я успею наиграться, ведь не каждый день ко мне приходит в гости друг, – вполне резонно, но не вполне убедительно заметил Евгений, – Посиди со мной просто так. Налей себе чайку… а, ты уже налил, ну ты расскажи, как ты живёшь?

– Да я уж рассказал! Ладно, я лучше пойду…

– Ты не обижайся, дружище, ты заходи ещё!

– Зайду, зайду, – С этими словами, полными надежды, Тодд Филби вывалился из каюты Вязина, и пошёл дальше искать собеседников, «по списку». Благо, времени было предостаточно, за взятие языка он получил увольнительную, аж на сутки, что по военному времени – гигантский срок.

Следующим в списке друзей-собеседников-собутыльников был Магуин[54 - {Магуин – раса, отрицающая персонификацию индивидуумов. Очень умны и идеально взаимодействуют между собой.}] – очень странный и очень забавный пилот из расы магуинов. Собственно, всех сынов этой расы звали одинаково Ма-гу-ин. Индивидуальных имён они не имели, ибо не стремились себя каким-либо образом персонифицировать, а для взаимодействия в конкретных ситуациях выбирали себе имена в зависимости от функций, например: Охранник, Отец семейства, Смотрящий за плодовыми деревьями, Перевозящий по маршруту «12» в первую смену, Номер 3546 в шеренге. Язык у них был очень ёмкий, щелкающий, он позволял создавать гигантские словесные конструкции в мгновение ока. Причём, таких функциональных имён могло быть много, и для каждого, кто знал магуина лично, магуин имел своё уникальное имя и значение. Например, если мама обращалась к маленькому магуину, она называла его «сын, родившийся летом», и маленький магуин точно знал, что от него ждут, прежде всего, послушания и сыновней любви. А если мама говорила ему «сын, наследник отца», то маленький магуин знал, что от него ожидают ответственности и мужских поступков.