Последняя звезда

Глупый, глупый царь!

Бедный, бедный царь! Ему вдруг невыносимо стало жаль себя. Он хотел найти сочувствие, всего лишь капельку сочувствия, хоть у кого, хотя бы вот у этой гусеницы! А вместо сочувствия встретил лишь жестокую больную насмешливую правду.

Он поискал глазами зелёную спинку насекомого. Но гусенице надоело висеть на нитке, и она куда-то поднялась, снова вверх, на высокое дерево, туда, откуда и пришла. И он остался один рядом со своей клеткой. Со своей золочёной царской колесницей-клеткой. Разум вернулся к нему. И жалость отступила. Накатил зябкий утренний холод.

В который раз разбитый персидский царь задумался о том, что пора это прекратить. Он устал от бегства, от унижений, устал просить помощи и войска от своих бывших сатрапов. Лучше бы он погиб в бою. Лучше бы так…

Но судьба спасла его, не дав погибнуть с честью. Он спасся вместе с горсткой телохранителей, он бежал с поля боя, бросил разбитое и тоже бегущее войско, и вот теперь он здесь. Волею случая он не был ни убит, ни отравлен, не задушен. А лучше бы был…

Но безжалостная судьба приготовила ему худшее испытание. Она сделала так, что он, творец своего творения, своего царства, теперь был вынужден созерцать его крах и конец. Крах и конец!!!

Но самое страшное, ему выпало не просто увидеть, но оставаться в живых гораздо дольше, чем следовало бы, и пережить этот крах на себе, на своей шкуре, своим нутром, всем естеством и душой измерить глубину своего падения и ничтожества.

Первые несколько дней после битвы при Гавгамелах Дарий не мог ни есть, ни пить, а всё только гнал и гнал лошадей, стремясь как можно скорее добраться до Экбатаны и там, за стенами крепости начать собирать новое войско. А когда вместо приюта и войск, он получил лишь свежих лошадей, провизию и отказ служить царю-неудачнику, Дарий, наконец, понял, что проиграна не просто битва, проиграно царство. Удар был настолько силён, что сломил его личность. Вместе с телохранителями они бежали дальше, в Иран, всё ещё утешая себя надеждой найти помощь. Дарий молчал и отказывался есть. Через три дня телохранители чуть было не силой влили в него вино, запихали хлеб, заставляя есть, давиться и проглатывать. На пятый день он смирился и стал есть сам.

А потом стало ещё хуже. Как-то на привале в одной из придорожных деревень, он увидел женщину. В иные времена он даже не взглянул бы на неё, слишком низкого рода она была, да и царский гарем не пустовал. Но сейчас он был всего лишь обессилившим, замученным мужчиной, который не в силах был больше нести груз царской чести. И он вдруг сорвался, пал, сраженный жалостью к себе, и переспал с этой шлюхой. После этого стало совсем погано. Душа отказывалась верить и держаться в бренном теле. А человек слаб! Ох, как слаб человек! Как много находится способов уговорить себя и свою совесть! Тем более, после стольких лишений.

Вот уже целый год он живёт в состоянии загнанного животного, словно привязанного к своей колеснице-клетке. Очередная битва, поражение, бегство. Сбор сил. Снова битва, поражение бегство. Замкнутый круг! Эта колесница – всё, что осталось от его былого величия, если её бросить, его перестанут уважать. Слуги отвернутся от него, их и так уже почти не осталось. Без золочёной колесницы в нём перестанут узнавать царя, последние верные сатрапы перестанут принимать и давать кров. Они окончательно поймут, что его можно не бояться. Хорош царь, разъезжающий по своему бывшему царству верхом, без свиты и знаков роскоши.

Так сидел задумчивый Дарий, прислонившись к колесу своей золочёной колесницы, посередь степи. Оставшиеся сатрапы звали его ехать, но он отказывался. Они тормошили его, но он только махал руками. Просто сидел в полузабытьи.

Рядом, обнажив меч, стоял Арман, его последний телохранитель. Когда разбегалась дружина, Арман сказал, что выполнит клятву, данную отцу Дария, и будет защищать его сына. Он не может удерживать людей, как не может и предать царя, но будет с ним до последней минуты. Каменной глыбой возвышался седой воин над дремлющим Дарием, и никто, ни одна мразь, ни одна гиена рода человеческого не решалась приблизиться к этой немой зловещей фигуре со сверкающим мечом.

Но что это?

– Как дела, царь? Я та самая бабочка, что была гусеницей.

Дарий не поверил: с ним снова кто-то разговаривает!

– Как хорошо, со мной никто не говорил вот уже несколько дней!

– Я прилетела, чтобы говорить тебе правду, царь! Твоя песенка спета, царь! Царство твое завоевано, царь, твои жены полонены. Царь, остался ты один!

– Ах, опять ты издеваешься надо мной, маленькая гадкая гусеница!

– Бабочка! Уже бабочка! Я недавно отрастила крылья! Нет, царь, я просто говорю тебе правду. Правду, которую тебе боятся сказать даже верные слуги.

– Я хочу умереть!

– Нет, царь, твоя судьба так не хочет: дать тебе умереть было бы самым большим для тебя подарком, который ты не заслужил. Ведь ты отверг милость победителя. Ты не сдался! Александр простил бы тебя!

– Греки не прощают своих врагов! Ты разве не помнишь, что они сделали с Троей!

– Тише, тише, царь! Александр не такой, как все греки, он особенный! Слышал, он помиловал твоих жён, твою сестру! Он пощадил их всех, и они живут во дворце, как и прежде.

– Да, я слышал, и это ужасно! Меня предали даже самые близкие. Но Хейдара, она же…

– Но ты отверг милость победителя! Ты предпочел мстить Александру, собираешь на него войско. А победитель не прощает тех, кто отвергает его милость. Он их наказывает. Твоим наказанием будет то, что ты воочию увидишь, во что превращается твой мир под греческой пятой! А вторым наказанием… Царь! Почему ты не слушаешь меня, царь!!!

Арман тронул неподвижно сидящего перед ним человека за плечо. Человек ничего не сказал, никак не ответил, лишь смотрел прямо перед собой пустыми остекленелыми глазами. Арман отшатнулся, случайно заглянув в этот бездушный колодец.

И только тут он заметил бабочку, великолепную красивую, яркую бабочку, сидящую на плече царя. Бабочка нехотя вспорхнула, сделала круг, словно раздумывая о предстоящем пути, и не спеша, стала подниматься куда-то вверх, в синее бездонное степное небо.

XXVII

«[…]До тех пор, пока горит хотя бы одна звезда, человечество не умрет! Вселенная не погаснет! Жизнь не остановится, поскольку, энергия горящих звезд будет провоцировать всё новые и новые превращения материи.

Из речи ТайПу, Президента Серединной Республики.

– Материя и энергия едины, это мы с вами знаем со школьной скамьи, так? – Оружейник Тохойя[95 - {В языке тахин все имена одиночные, без фамилии и отчества.}] очень увлекался физикой. Равно как и химией, историей, биологией, философией и вообще всем, что можно было бы изучить и применить. А сейчас судьба предоставила ему великолепную возможность обогатиться знаниями из практической физики. Поэтому, он буквально не давал проходу Ведущему научной программы Хавазу Орбисону. Всякий раз, когда они пересекались, он заваливал его вопросами, и спорил, спорил до зелёных соплей. Нельзя сказать, что Хаваз был против. Он тоже очень любил поспорить. Но даже этой сверх общительной ящерице общество Тохойи порой казалось чересчур. Вот и сейчас, когда Хаваз зашёл в Центр управления вооружением[96 - {Центр управления вооружением – соответствует боевой рубке на старых кораблях.}], Тохойя начал с безобидного вопроса про вес боеприпасов, их баланс относительно центра масс корабля, а потом плавно перевёл разговор на интересующую его тему. Сегодня этой темой были ноль-прыжки.

– Да, материя и энергия – суть одно, – осторожно ответил Хаваз и попался: тема была ему интересной, и теперь он уже не мог так просто уйти от Тохойи. – Материя есть энергия, энергия есть материя.

– Я об этом думал, – подхватил Тохойя. – Думал в связи с ноль-прыжками. Вот как возможен прыжок? Я думаю, это подобно тому, как космический корабль, находясь на орбите планеты, видит всю территорию сверху и может с лёгкостью выбрать место посадки, так и ноль-пространственный челнок как бы «видит» всю Вселенную сверху.

– Мой дорогой Друг, я был бы на Вашем месте осторожнее, наши обычные слова работают в релятивистике с большой натяжкой.

– Ну, хорошо, вот другой образ. – Ничуть не смутился Тохойя. – Вы словно находитесь в подводной лодке и выбираете, в какой точке Вам всплыть. Но надо понимать, что всплыть – значит разрушить ноль-состояние пространства-времени. То есть, Вы можете бесконечно долго находиться «под водой», пока у Вас есть энергия на поддержание ноль-состояния, то есть на поддержание баланса между энергетическим и материальным состоянием корабля. Верно?

– Что ж, верно! – Согласился Хаваз, которому нравился не совсем точный, но очень образный язык корабельного оружейника. – А вот вам ещё и третий образ: Вы как бы находитесь нигде и везде одновременно. В какой точке Вселенной выйти – абсолютно всё равно. То есть, разница есть, но с точки зрения затрат времени/энергии – она ничтожна. Это то же самое, что для космического корабля выбор точки посадки на планете: существенные энергетические затраты будут только на снижение и торможение, и они будут практически одинаковы везде, в любой точки посадки. Значение имеет только сам факт посадки, так как до любой точки планеты челнок, находясь на орбите, долетит почти без затрат топлива и притом, очень быстро.

– Знаете, Хаваз, я бы сравнил этот переход/посадку с переходом между мирами!

– Поясните!

– Ну, вот: находясь на орбите, Вы находитесь в одном мире, поскольку там невесомость, там нет сопротивления воздуха и т.д. и т.п. А вот перейдя на планету, Вы невольно попадаете и под действие гравитации и под действие сопротивления воздуха. Это уже другой мир! Так же и переход из ноль-пространства есть переход из мира с одними законами в мир с совершенно другими законами.

– В принципе, верно, – опять согласился Хаваз. – Корабль в ноль-пространстве может выбирать, где ему «приземлиться», то есть проявиться в ткани нашего, «обычного» мира? Именно это проверяет гравиометр[97 - {Гравиометр – прибор для измерения гравитации.}], который может отслеживать характеристики пространства-времени. Такой прибор безошибочно точно «видит» окружающие гравитационные характеристики местности. Сверяясь с бортовым компьютером, он распознаёт по гравитационной карте, в какой части Вселенной вы находитесь.

– А что нужно, чтобы, выбрав место, «затормозить» и «приземлиться»?

Хаваз немного подумал, вспомнил что-то из школьных лет, поэтому заулыбался, и ответил:

– Необходимо лишь смоделировать гравитационно-временные характеристики нужного пространства. Например, Вы хотите появиться в местности, где Вас окружают три галактики одна с массой 1,2*10 в 22 степени, другая – 1,7*10 в 22 степени, третья… В общем, вы модулируете соотношение и распределение масс в минимальных размерах и входите в резонанс с этим местом.

– А, это когда корабль начинает «звенеть»! – вспомнил бывалый вояка.

– Да-да, так и говорят «звенеть», это атомарный резонанс[98 - {Атомарный резонанс – особый релятивистский эффект, наблюдаемый в момент перехода объекта из ноль-пространства в наш мир и обратно. Проявляется в характерном «звоне» материальных объектов.}]. И вот теперь дело за малым – отключить ноль-оболочку и позволить пространству захватить Вас, как бы «воплотить в себя». И – вуаля! Вы за миллиарды световых лет от места старта в считанные секунды – то время, которое понадобиться прибору, чтобы смоделировать характеристики.

– Хаваз, а вот мы с ребятами всегда боимся, что прибор сломается. Было бы так глупо умереть в этой Изнанке. Говорят, оттуда невозможно выбраться.

– Ерунда! – Отрезал Хаваз, – Если сломается… тогда Вы действительно надолго застрянете в ноль-пространстве, но не навсегда. Когда закончится энергия на поддержание ноль-статуса, вас выбросит в произвольной точке пространства-времени. Со многими первыми путешественниками так и случалось. У нас в институте даже есть специальный прибор, который позволяет точно сказать, кто, где и когда вошёл в ноль-пространство и кто, где и когда вышел. Есть специальные каналы связи, которые поддерживают постоянно открытые ноль-пространственные тоннели, позволяя нам оперативно связываться с любой точкой Вселенной… – Хаваз осёкся.

Тохойя понял, что случайно забрался на запретную территорию и поспешил перевести разговор в другое русло:

– А скажи мне, Хаваз, дружище, вот Разумные последний миллион лет свободно перемещались по известной части Вселенной. Неужели никому не захотелось пойти дальше? Какой нам нужно настроить для этого резонанс?..

– Хороший вопрос, – ответил Хаваз и задумался. – Дело в том, что ноль-пространство, это не планета и даже не целый Космос. Если в Космосе вы спокойно сможете лететь по прямой энное количество лет, и рано или поздно попадёте в неизведанные края, то с ноль-пространством так не получится. Нужны точные гравитационные координаты точки назначения.