Последняя звезда

Капитан решил, что главное он выяснил – Крис не враг, не скрытый недруг, не мрачный подонок, не шизофреник. Экипажу он не помеха. Он просто бежит от себя, бежит от любви. Что ж, пусть! Здесь, на корабле глубинной разведки ему самое место! Это хорошая возможность сбежать от себя, пусть на время. Филби подумалось, что и он сам стал разведчиком, так же пытаясь сбежать. От любви, от предательства, от трудностей, от скуки, да мало ли ещё от чего. Поэтому Филби знал наверняка – бегство от себя, это как затянувшийся отпуск – все равно рано или поздно придется возвращаться на работу. Крису это ещё только предстояло узнать. Приняв решение платить доверием за доверие, капитан решил перевести разговор на другую тему:

– Кстати о машинках, – сказал он, – Каково твоё мнение о состоянии корабля?

XXIV

«Убожество, какое я убожество! Какое же я жалкое ничтожное существо!» – думал Кеос, глядя на Александра.

Вот он, богоравный, в золотых доспехах, в полном величии и славе, восседает на своём великолепном коне! Хотя, что конь! Что доспехи! Всё это тлен. А вот он ¬ – сын смертной женщины – он воистину бессмертен! И дело даже не в том, что его деяния прославили его имя в веках. Это и так понятно. Причина не в деяниях. Он сам по себе такой! Яростный, красивый, умный, неудержимый, страстный, предприимчивый, бесстрашный!..

Кеос, не отрывая глаз, наблюдал за царём. Оторваться от этого зрелища было невозможно. Царь говорил!

А говорил царь с их кавалерийским начальником, Аминтой. Содержание разговора Кеос не слышал. Ему это было не положено. Да и неважно. Кеос наблюдал за тем, как говорит Александр. Он помнил это чувство. Царь говорил медленно, четко и громко, останавливаясь после каждой фразы, чтобы дать собеседнику время осмыслить. Смотрел в глаза. Создавалось ощущение, что он видит тебя насквозь, но под его взглядом не было ни неуютно, ни тревожно, нет. Скорее, наоборот. Ты ловил каждое его слово, стараясь отвечать потом так же ясно и четко. Но, конечно, мало кому это удавалось. Разве что Клиту ¬ – приближенному царя. Но и тот был лишь бледной его тенью. После минуты разговора с царём у тебя возникало ощущение, что он читает твои мысли. Едва успел подумать о чем-то, а Александр уже отвечал, будто глядя тебе прямо в душу. Кеос знал об этом не понаслышке. Ему несколько раз приходилось разговаривать с царём, когда начальник кавалерии отправлял его с донесением. Почему-то начальник предпочитал особые вести передавать через Кеоса, вероятно, памятуя о его роде, который служил царю уже не одно поколение. Кеос не думал о причинах такого доверия. Он с радостью использовал любую возможность, чтобы просто увидеть царя. Это были счастливейшие минуты его жизни. А о счастье говорить с ним Кеос в первый раз даже и не помышлял. Царь сам заговаривал с ним, при чем каждый раз это было совершенно не нужно. Наверное, Александр сам видел желание его подданных говорить с ним и не мог отказать. Эти случайные краткие минуты разговора Кеос потом вспоминал, внимательно размышляя над каждым произнесённым словом. Что сказал царь? Что ответил Кеос? Мог ли он ответить короче или иначе? Достойно ли он построил свой ответ? Не показался ли царю слишком болтливым? Будут ли гордиться им родственники? Вот он сядет и расскажет им о том, как служил царю. «А как царь в общении с простыми людьми?» – спросят они. И Кеос расскажет им про то, как прост и одновременно мудр царь. Как безгранично и глубоко он мудр. Вот как-то раз Кеоса отправили с донесением о конной разведке. Кеос подъехал к приближённому царя, поприветствовал его и уже было открыл рот для доклада, но неожиданно Александр лично подозвал его. Как мог Александр запомнить его имя, для Кеоса до сих пор осталось загадкой. Царь спросил:

¬ – Что-то твоя лошадь в мыле, Кеос. Ты один так торопился или вся моя кавалерия тоже в мыле и вот-вот останется без лошадей?

¬ – Я один торопился государь с важным донесением от начальника кавалерии.

Государь тогда выслушал его и отпустил, а на последок сказал:

¬ – Всегда соизмеряй важность донесения с тем, стоит ли загнать коня, Кеос. Донесение важно, но несколько минут сейчас ничего не решат. А ведь тебе на этом коне ещё воевать и воевать!

Кеос на всю жизнь запомнил этот урок. В этом был весь Александр. Кеос расскажет родичам, о том, что царь, в сущности, простой человек и очень хороший воин. По крайней мере, он знает и понимает жизнь простых воинов порой даже лучше, чем они сами. Царь не делает различия между знатным воином и воином из простых родов. Царь одинаково заботится обо всех, ведь все они – неразрывно связанные между собой части его войска. Царь видит и помнит каждого, словно бы у него тысячи глаз, а ум его бездонен! Поэтому он и велик. Поэтому он и бессмертен. А Кеос так не может. Но, пожалуй, об этом он не будет рассказывать своим родичам. Пусть эта зависть, эта сладкая белая зависть останется его тайной.

Он – ничтожество! Он маленькое ничтожество, которое лишь как попугай может повторять за другими. У него нет ничего своего. Тело? Его дала мать. Разум? Его воспитал и всему обучил отец. Мудрость? Аристотель много говорил о мудрости на своих свободных лекциях и он, Кеос даже что-то запомнил. Величие? Крупицы величия перепали ему от великого македонского царя, как крохи падают с человеческого стола воробьям на радость. И он, Кеос, с жадностью схватил эти крохи и будет хранить их до конца своих ничтожных дней, дней маленькой весёлой и беззаботной птахи.

Ему не дано так устремляться в высь, как это может Александр.

Ему не дано так думать, ¬ – глубоко, мудро, яростно! Зажигая всех вокруг своими мыслями, заражая всех вокруг своими идеями так, что люди начинают о них думать как о своих собственных.

Кеосу не дано так чувствовать. Его чувства совсем крошечные, как у птахи. Он словно пескарик, щиплет травку, пробуя её на вкус, в любой момент готовый сорваться в бегство, спасаясь от ужасной щуки. Чувства Александра другие. Мощные и сильные как река, они затопляют собой всё, к чему прикасаются, напитывают влагой, прохладой, силой…

Кеосу не дано так двигаться по жизни. Он ничего толком не знает, всегда во всём сомневается. Что бы не предпринял, ни в чем не испытывает уверенности. Не знает, чего хочет. Вот, это, пожалуй, основное, Его желания дробные, в них словно нет единства и направления, нет стержня. А у Александра есть. Это даже не стержень, это столп. Основа бытия. На этот столп навивается не только жизнь Александра, но и множество других жизней, которые его окружают. Если вдуматься, то и войско, да что там, войско, – всё царство стоит на этом столпе по имени Александр. Сломайся этот столп – и рассыплется царство, словно его и не было никогда. И войско распадётся-разбредётся по своим уделам проживать великое царство. И мир снова погрузится в хаос, в первобытное своё состояние.

Да и был ли мир до Александра? Да, мы, конечно, жили как-то, даже делали какие-то свои суетные делишки. Но думали ли мы, кто мы? Думали ли мы о том, что мы есть на этом свете? Думали ли мы о Боге? Ну да, конечно, мы знали, что боги есть. Но что давало нам это знание? Разве что, возможность справлять обряды. Но думали ли мы о том, что угодно Богу и Миру? О том, что Мир един, как един Бог. И Бог хочет видеть свой созданный им Мир единым. Несмотря на множество богов, разные языки, огромные расстояния, Мир должен быть единым, поскольку его замыслил таким Бог. И это ведь так очевидно. Разве хочет отец, чтобы его дети враждовали друг с другом? Разве не желает он единства своим детям, мира и любви? И почему только раньше это не приходило грекам в голову?

Но вот пришёл Александр. Никто не знает, кем вложены ему эти мысли, им самим или богами. Наверняка богами. Одно ясно: мысли эти светлые и вызывают отклик в сердцах людей, да так, что готовы эти люди идти за ним, хоть на смерть, хоть на край света.

Однако Александр не кичится своей силой, а наоборот, на равных делит с ними все тяготы похода, за что воины любят его ещё больше. Не злоупотребляет Александр и своей властью, но наоборот, говорит, что люди равны перед богами. Говорит, что каждый человек мог бы оказаться на его месте. Мол, что он просто орудие, и что нет никакого подвига в том, что меч рубит, а щит защищает. Что он царь, и он царствует, как подобает царю, исполняет свой долг перед народом и перед богами. И что каждый должен найти свой путь и своё предназначение в этой жизни, и что если человек будет усерден в поисках, то рука божества коснётся любого из нас, смертных.

«А вот я не пойму никак, – думал Кеос, – в чём же мой смысл и моё предназначение? Ничего я не чувствую и ничего не смыслю, никакого такого божьего предначертания. Хуже того, даже направления не понимаю. Иду туда, где красиво, либо сытно, либо тепло. Могу вечером влюбиться в девушку так, что готов отдать за неё жизнь, а утром сбежать от неё и после даже не вспомнить. Что это? Болезнь, слабость или отсутствие опыта? Не знаю. Хотя, и не всё так изменчиво. Есть в моей жизни место и постоянству: мне по душе царь Александр и его деяния. Душа моя только и способна, что бесконечно и преданно любить его и желает только одного: помогать ему, быть рядом с ним, умереть за него! В том моё самое большое утешение. В том и вижу своё предназначение и судьбу. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, когда-нибудь я и пойму, в чём же моё истинное предназначение, но не сейчас. Видно пока не дорос. Не постичь и не понять мне, ничтожному человеку Божий промысел! Так уж пусть всё идёт, как идёт и будет то, что будет! Вручаю свою судьбу в руки Божие и в руки царя Александра» – так решил для себя Кеос.

XXV

«[…]Хотя Озирис и очень старая звезда да притом, находящаяся в одной из старейших центральных галактик, её смерть не могла быть вызвана естественными причинами. По прогнозам ученых Озирису можно было бы гореть ещё несколько миллионов лет. Теперь правительство вынуждено официально признать, что происходят, некие базовые изменения в самой структуре материи. И это не просто локальные флуктуации пространства-времени на Окраине, как пытаются убедить нас некоторые политики. Очевидно, что эти изменения затронули уже всю Вселенную, включая её самые старые и устойчивые центральные области.

В заключении хочется вспомнить наше прошлогоднее интервью с профессором Зууурмом, который утверждал, что на решение загадки окраинных флуктуаций уйдут жизни нескольких поколений ученых. И пусть жизнь людей теперь весьма длительна и зачастую превышает несколько тысяч лет, но вот есть ли она, эта тысяча лет? В свете последних событий, складывается ощущение, что у нас с вами уже нет этого времени.

Из выпуска новостей «Вестника Республики.

Через три месяца подготовки к автономному плаванию, корабль «Чёрная звезда», под завязку набитый новейшим научным оборудованием, укомплектованный лучшими кадрами, в назначенный час вышел на орбиту гигантской черной дыры, расположенной прямо в центре галактики Хархоорн[93 - {Хархоорн – одна из старейших центральных галактик. В её ядре находится самая крупная во Вселенной черная дыра.}].

Брифинг команды был в самом разгаре. Главный научный руководитель программы, Туффир Орбисон стоял сбоку от гигантской голограммы, изображавшая корабль в разрезе. Ещё двое учёных сидели во главе стола. Капитан Филби, заложив руки за спину, прохаживался вдоль кают-компании.

– Туффир, вы простите мне мою безграмотность, я не ученый, а солдат, моё дело – исполнять приказы, – задал свой вопрос штурман Евгений Вязин, когда подошла его очередь, – Я так до конца и не могу понять, зачем нам лезть в эту дырку? – Вязин пренебрежительно ткнул пальцем в гигантскую черную воронку, – Неужели нельзя послать туда зонд, роботов или что-нибудь ещё попроще?! Зачем тащить туда всех этих прекрасных и живых ребят? – Вязин кивнул на людей, сидевших за столом, нахмурился, склонил голову в знак признательности Орбисону за ожидаемый ответ и сел.

– Видите ли, любезнейший господин Вязин, – Туффир Орбисон был важен и нетороплив. В деле объяснения основ он был капитален, как скала. – Конечно же, эта светлейшая мысль уже приходила нам в голову…

– !!!

– Более того, мы уже успешно воспользовались Вашим советом, правда, ещё до того, как он успел у Вас созреть…

– ?!

– И уже послали туда зонд! Да не один, а целых три десятка!!!

– И где же все эти зонды?

– Они все пропали.

– И что, вы называете это успехом?!

– Все, кроме трёх последних, прошу заметить! В их конструкцию мы внесли одну маленькую модификацию. Да, да, три последних зонда вернулись целыми и невредимыми, их выбросило из Мерцающего Океана в строго заданной точке. Тем самым, они на практике доказали возможность навигации в минус-пространстве[94 - {Минус-пространство – по аналогии с ноль-пространством, пространство черной дыры. Аналогично пространству другой вселенной.}].

Немой вопрос застыл на лицах членов экипажа.

– Извиняюсь, господа. Мы в каком-то смысле опережаем время, поэтому у нас тут новые термины появляются быстрее, чем они успевают стать частью официальной науки. Минус-пространство – это один из таких терминов. По аналогии с ноль-пространством, мы называем так пространство черной дыры. Что аналогично пространству другой Вселенной.

Кстати, ваша историческая находка, «Вояджер», помог нам сделать финальные расчеты, которых и не хватало для полной картины. Так что, успешное возвращение этих последних трёх зондов-разведчиков, Ваша прямая с Филби заслуга. По этой причине, мы и делаем следующий шаг, – посылаем туда людей. – Туффир кивнул в сторону иллюминатора.

Собравшиеся в брифинг-зале сейчас были свидетелями великолепного зрелища: чёрная дыра, как ненасытное космическое чудовище, пожирала огромное облако звёздного газа, выбрасывая по своим полюсам гигантские разноцветные джеты.

– Другими словами, Тодд, я был прав тогда, надо было всё-таки этот хлам выбросить. – Передал по закрытой внутренней связи Евгений. – Глядишь, сейчас остались бы живы.

Филби благоразумно промолчал.

– Ничего не понимаю! Если зонды вернулись, почему бы не продолжить исследование роботами? Зачем рисковать людьми? – Главный инженер Хромов вставил свои «пять копеек».

– Видите ли, мой любезный друг, – Туфф говорил медленно, с расстановкой, – зонды не смогли снять никаких свидетельств своего пребывания там. Мы так и не поняли, что лежит по ту сторону. Они вернулись чистыми, как младенцы, белыми, как лист бумаги…

– Но показатели датчиков, сенсоры, гравитация, магнитные поля, пространственно-временные отпечатки, камеры наблюдения в конце концов! Вы не подумайте, я не отказываюсь от работы, но хочется понимать смысл задачи!

– Спасибо за ваш вопрос, – терпеливо продолжал Орбисон. – Именно для того, чтобы понять смысл задачи, мы сегодня здесь все с Вами и собрались. Так вот, ни датчики, ни камеры не показали ни-че-го! Абсолютно ничего!

– Может быть, зонды и не попали в цель? Может быть, они проскочили мимо?! – с чисто женской непосредственностью предположила главврач Лидия Харламова.

– Проскочили мимо черной дыры?! Вы шутите, госпожа Харламова? Впрочем, у Вас будет возможность попробовать проскочить мимо, если вдруг передумаете прыгать. – Пошутил Туффир. Все засмеялись. – Кстати, а как вы объясните, любезная Лидия, что они вынырнули из Окраины? Вошли в чёрную дыру здесь, в Хархоорне, в центральной галактике, а вышли на Окраине.

– То есть, Вы хотите сказать, что перемещение произошло, но при этом никаких физических характеристик пока зонд пребывал там… ну, в этой, другой Вселенной, мы не зафиксировали?! – Лидия занервничала.