Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг

– Откуда такие сведения?! – разгневанно вскричал Ралдор, как ошпаренный кипятком, вскочив со стула и опрокинув чарку с недопитым вином. – Да что они могут противопоставить нам? Север надёжно закрыт, через Вэтфэльд им просто не пробиться. Да и разве дерзнут они идти против конкордата. Не думаю, что эта вражда стала бы уместной для Альвионии! – заявил уверенно Кроул.

– Так-то оно так, но вот ведь в чём незадача, в Вэтфэльде трон перешёл в руки принца Бахорна, который не так давно, получив отказ от дочери покойного Томада, грозился выступить на Форлианд войной. Ведь немалым известно, что Вэтфэльд был вынужден пойти на союз с Форлиандом и подобное их явно не радует. А Альвионии, смею предположить, до нас нет никакого дела. Не забывайте, что многим конкордат навязан, так что на него я бы уповать не стал.

– Бред, какой же бред! – недоумевал герцог, шагая из стороны в сторону. – Какой-то мальчишка собирается вести войну в союзе с обречённой на вымирание страной? Советник, вы сами-то верите в то, что говорите?

– Стал бы я понапрасну запугивать вас? Поверьте, подобное не в моей власти, Ваше Сиятельство, – подобострастно сказал Бромар.

– Многие в этом мире потворствуют золоту и власти, более того, они покорно служат им – твёрдо заявил Бромар.

– Неужели вы хотите сказать, что если я не соглашусь на ваши условия, то Риннглэйд останется без военной поддержки?! Да это же шантаж! – заявил Кроул, с трудом сдерживаясь от желания схватить собеседника за грудки.

– Заметьте, Ваше Сиятельство, мой язык подобного не изрекал, – подметил Бромар, будто извиняясь.

– Но смысла сказанного это не изменило, – оскорблено заявил Кроул. Глаза его блеснули недоверием и гневом.

– Никоим образом, Ваше Сиятельство, это всего лишь предостережение, хотя не стану скрывать, что от вашего решения очень многое будет зависеть, – сохраняя спокойствие, пообещал советник.

– Возникает вопрос, верить ли мне вам теперь, после эдаких-то предостережений, – передразнив собеседника, язвительно ответил Ралдор, задумчиво опустившись на стул и потерев лицо ладонями. Сомнения неумолимо раздирали его на части. Они не позволяли герцогу принять сторону Бромара, но и отказать из-за грядущей опасности также не позволяли. Советник занервничал как никогда, колебания Кроула, досаждавшие ему, уже выводили из себя. Но проиграть Бромар не мог. Он бы тогда себе не простил.

– Ваше Сиятельство, прошу принять его в знак моей искренности, – сказал Бромар, сняв с шеи золотой кулон, украшенный яшмой и опалом, и протянул его герцогу. – Когда-то он принадлежал моей матери – последнее,… что от неё осталось, – грустно произнёс советник.

– Разве стоит жертвовать такой ценной вещью? – удивился Кроул, как-то недоверчиво посматривая на собеседника. Сомнения продолжали роиться в его голове, будто рой неугомонных пчёл.

– Стоит, – твёрдо ответил Бромар, бестрепетно встретив взгляд герцога. – Как бы она мне не была дорога, благополучие Вэйтстоун всё же куда важнее, – добавил советник.

– Так и быть, я дам согласие на эту свадьбу, но пусть лорд Кромат сам явится за невестой, а пока я могу лишь подарить вам это, – приняв кулон от собеседника и бережно положив его во внутренний карман камзола, согласился Кроул, неспешно направляясь к шкафу. Аккуратно взяв из него ларчик из эбена, отделанный слоновой костью с инкрустированными в неё рубинами, герцог поставил его на стол и открыл ключом, висевшим у него на шеи на золотой цепочке.

– Я храню здесь то, что содержит в себе множество памятных и очень значимых для меня событий, – объяснил Ралдор, ставя на стол вырезанную из клёна фигурку танцующей в пышном платье девушки с длинными волосами. – Я сделал её, когда ещё был юнцом.

– А кому посвящена эта фигурка? – поинтересовался Бромар, пристально рассматривая её.

– Моей младшей сестре, – стараясь не показывать печали, закравшейся в глаза, произнёс Кроул. Не торопясь он убрал ларец на прежнее место.

– А где она сейчас? – настойчиво спросил Бромар, бросая пытливый взгляд.

– По-моему вы и так задержались, советник, довольно тратить своё время и моё терпение на глупые россказни, тем более, что вас ждут в Вэйтстоун! – ушёл от разговора Ралдор. Не оборачиваясь, он подал Бромару один из своих перстней. Подобный жест мог послужить как соглашением на предложение, так и оказаться предметом вражды и раздора.

– Как будет угодно, Ваше Сиятельство, – послушно ответил Бромар, приняв перстень. Герцог закрыл шкаф и проскрипел зубами. Но обернувшись, он растёкся в улыбке. На краю стола, как ни в чём не бывало, стояла фигурка, облитая солнечным светом, прокравшимся через занавеси. Ралдор, освободившись от сомнений, словно одержимый, схватил её и прижал к груди.

– Моя семья никогда больше не познает бед! – взволнованно прошептал Кроул, нежно поглаживая фигурку по волнам деревянных волос.

хозяина рудников, она терпела это, ради того, чтобы найти способ сбежать из этого ужасного места, ради того, чтобы вернуться к Тайрису – последнему столпу семьи, оберегающего её от безвозвратного обращения в пепелище…

Глава 7

Полдень. Тускло-желтоватые облака, охватив небосклон, настырно затмевали солнце. С запада медленно плыли клоки тяжёлых серых туч, готовых вот-вот разразиться дождём. Проказливый ветер то и дело играл сырыми обнажёнными кленовыми ветвями. Отчасти лес в это время года выглядел пугающе. Верхушки деревьев походили на тонкие корявые пальцы, а стройные промокшие стволы на иссохшие руки мертвецов. Некогда очаровывавший своей пёстротой лесной наряд теперь лежал, перемешанный с грязью на сырой земле, не привлекая абсолютно никакого внимания. Из-за царившей денно и нощно тишины, это место выглядело отнюдь не погружённым в сон, оно больше казалось недружелюбно-мёртвым, проклятым. Однако нет-нет, а по лесным тропам кто-нибудь да проходил, нарушая безупречный осенний покой. На сей раз беспробудной дремоте кленовника помешали скрипы колёс, позвякивания лат и фырканье лошадей, сопровождаемое хлюпаньем грязи.

Впереди всех на вороном коне, защищённом кольчугой, поверх которой была натянута алая ткань с гербом Вэйтстоун, ехал облачённый в латные доспехи и кожаный алый плащ суровый широкоплечий чуть выше среднего роста мужчина. Под густыми чёрными бровями блестели зоркие карие глаза. Русые волосы окаймляли лицо до подбородка, заросшего густой аккуратно обровненной бородой. На рельефном нагруднике карминной краской позировали узоры, напоминающие грифона. Похожие рисунки были на шипастых наплечниках, поножах и латных рукавицах. Эти узоры, нанесённые на сталь, превращали её в своего рода магический проводник, значительно усиливавший силу заклинателя.

За мужчиной, возглавлявшим отряд, следовало двое всадников, повозка, а за ней ещё четверо мужчин. Только в отличие от своего командира, с их плеч спускались синие груботканые плащи, головы надёжно защищали шлемы бацинеты с кольчужными бармицами, из-за спин выглядывали арбалеты. Туловище охраняла длинно-рукавная кольчуга, поверх которой было надето индиговое сюрко с гербом Вэйтстоун. Руки закрывали латные перчатки, ноги – латные сапоги и кожаные поножи с металлическими пластинами на бёдрах. Лица этих мужчин не выражали практически никаких эмоций, а в глазах будто бы поселился холод. Но всех этих людей объединяло отнюдь не хладнокровие и молчание, их плащи украшал один и тот же рисунок – золотокрылый ангел с пламенным мечом в правой руке, говоривший о том, что все они служители собора святого Нэраэля.

– Люди этой деревни преступили закон. Едва известие о смерти Его Величества Томада Тронэра до них дошло, как они тотчас бросили работу и забили надсмотрщика. Этим неблаговерным дерзновенным жестом они выказали своё вероломство не только по отношению к сменившейся власти, но и к нашему Небесному Отцу, что крайне непозволительно! Посему эти люди объявлены мятежниками и должны понести достойное наказание, и проучить их следует так, чтобы они надолго это запомнили! – приказным неоспоримым тоном говорил командир соборников, сбросив с головы капюшон и пристально заглядывая в лица подчинённых. Ответом стали безгласные кивки и понимающие взгляды.

– Вряд ли нас ожидает тёплый приём, так что будьте готовы без колебаний обагрить мечи! – не оборачивая головы, с нежеланием договорил Рэ?мал.

Тропинка из леса вела прямиком к деревне, окружённой стеной из заостренных кленовых досок. Как только крестьяне заметили всадников с гербом Вэйтстоун, то сразу же затворили ворота и в спешке начали подпирать их всем, чем только могли.

Командир отряда Соборников, взяв под руку топфхельм, венчанный по бокам красными щетинистыми крыльями, неторопливо опустился с коня и, бряцая латными сапогами, бесстрашно подступил к воротам.

– Не заставляйте нас применять силу, живо открывайте ворота! – потребовал Рэмал, обнажив волнистый двуручный меч – фламберг, в узорчатую рукоять которого, по кругу в три рядка через один были инкрустированы небольшие восьмиугольные рубины и белые стёклышки.

– Чтобы не сталось с нами, мы не станем подчиняться твоему приказу, убирайся туда, отколь приспел! – показавшись из-за стены, смело заявил хриплым голосом пожилой мужчина, потрепанный худобой, и седой, точно призрак.

– Ты совершаешь печальную ошибку, старик! Последний раз приказываю, внемли голосу разума, отвори ворота или будем говорить на языке стали и огня! – грозным обещанием прозвучал раздражённый голос Рэмала.

– Довольно угроз, Мы не боимся вас! Мы измаялись потворствовать прихоти господ, коим до нашенских жизней никакого дела нету! Хватит, хватит гнуть спины, ужели вы мните, что мы дозволим продолжать над собой издеваться, аль мало натерпелись семьи нашенские, ужель мало они испили страданий?! – был непреклонен в своём слове старейшина.

– Значит, ты перечишь воле короля, дерзостный наглец?! Ну что ж, если тебе не жаль жизней этих запутавшихся бедолаг, Дэарсуэ анум – гневно произнёс Рэмал, направив заалевшее лезвие клинка в сторону ворот. В его невозмутимых карих глазах вспыхнули вишнёво-красные молнии, и в следующий момент с меча соскользнула красная стрела, озарив своим ярким светом округу. Ворота, подобно хрупкой фарфоровой вазе, с грохотом разлетелись на кусочки, взметнув в воздух едва заметные тонкие извивающиеся алые ленточки и облако мелкой щепы.

– Сгруппироваться для стрелкового боя! Зарядить арбалеты! – бесстрастно скомандовал Рэмал, вонзив половину лезвия меча, горящего рунами, в землю. Незамедлительно следом за рухнувшими воротами в крестьян, вооружённых косами, топорами и вилами, посыпались, неся смерть, чёрные арбалетные болты. Разъярённая толпа помчалась на Рэмала. Он даже бровью не повёл перед опасностью, будучи спокойным настолько, что казалось у него, как у камня совершенно не было эмоций. Надев на голову шлем, Рэмал терпеливо выжидал, когда орда иступлённых крестьян доберётся до него. И как только один из мужей занёс над его головой серп, Рэмал вырвал из земли вместе с дерниной раскаленный фламберг и рассёк нападающего пополам. Волна жара, исходящего от клинка, обдала мятежников, поубавив их смелость. Лезвие с каждой секундой становилось всё горячее, то ли черпая злобу приближавшихся крестьян, то ли впитывая ярость владельца, скапливаясь внутри. Соборники в синих плащах обнажили эспадоны и плотным ровным строем поспешили на защиту командира. Струи и шлейфы крови выбились из глубоких ран, обагрив бездушную холодную сталь. Несколько крестьян замертво упали на мокрую осеннюю траву.

– Назад! – гневно приказал Рэмал, не оборачивая головы на подчинённых. Они тот час покорно отступили на исходную позицию и принялись заряжать арбалеты для очередного смертоносного залпа. Крестьяне же, увидев беспощадность и невозмутимость мужчин в синих плащах, опешили, засомневавшись в победе. Твёрдая убеждённость мятежников в совершаемом протесте вмиг оказалась растёрта в пыль безысходности и неуверенности.

– Сражайтеся, бейтеся из последних сил за землю нашенскую, за близких нашенских, за свободу свойскую! – воскликнул какой-то мужчина из толпы, явно ослеплённый ненавистью. Он воинственно закричал и, замахнувшись косой, в сумасбродном отчаянии бросился на верную гибель. Едва лишь он приблизился к Рэмалу на расстояние меча, как был уже обречён на ужасную немилосердную смерть. Следом за пылающим лезвием фламберга, словно заговорённый, нёсся поток раскаленных искр. Командир отряда Соборников быстро занёс клинок над головой и в пару грациозно-смертельных ударов изрубил нападающего на несколько обожженных кусков. Мятежники, ошеломленные необычной силой и жестокостью, отпрянули от Рэмала. Тогда его лицо затряслось от гнева, и он, произнеся заклинание, ударил светящимся алым огнём кулаком оземь. Эфемерные рубиновые волны поползли от руки в сторону крестьян. Последовал подземный толчок, за ним другой, а потом ещё и ещё один, и каждый из них был сильнее предыдущего. Страх выбил толпу мятежников из оцепеняющей тревоги и заставил её отступать к разрушенным воротам деревни. Прогремел подземный взрыв, и земля, затрещав, разверзлась перед охваченными беспокойством и испугом мужами, выпуская из своих мрачных недр каменные шипы. С огромной скоростью, двигаясь по прямой траектории, они вырывались из почвы и пронзали всё на своём пути, порождая смятение и хаос. Однако гнев земли прекратился так же неожиданно, как и возник. Командир отряда Соборников сбросил с головы тяготящий дыхание и сужающий кругозор шлем и, угрожающе нацелив пульсирующее карминным блеском лезвие меча на усмирённую толпу, сурового предупредил:

– На колени или от вас и мокрого места не останется!

Крестьяне безропотно поспешили угодить Рэмалу.

– Если в знак сопротивления вы посмеете хотя бы руку поднять, клянусь святым Нэраэлем, я её вам отсеку и повешу на шею! – пообещал Рэмал – Говорливый старик… где он, где этот подстрекатель?! Я знаю, вы его скрываете, напрасно! Я требую его немедленной выдачи или вы все горько пожалеете! – ультимативно потребовал Рэмал. Его взгляд клокотал пугающей злостью. Но крестьяне, застыв в трепетном молчании, виновато свесили головы.

– Не стоит меня испытывать! – переступал черту терпения Рэмал. – Хватит покрывать бунтовщика, он свой выбор сделал, так что немедленно выдайте его для правосудия или я убью эту женщину! – ожесточённо оскалился командир Соборников, схватив под руку невинную крестьянку. Она обессилено обмякла, заливаясь слезами.

– Да что же вы за люди эдакие! – раздался из гущи рыданий и перешёптываний смелый возглас пожилой женщины. – Выдайте старика, он энто всё накликал – ему и ответ держать! Глаголала я вам, дескать, не надыть надсмотрщика трогать, но нету, вы евонному слову грязному поверили, а я отвращала вас, дык вы меня едва ли глаз не лишили! Вот расхлёбывайте тепереча, мнили, что с рук сойдёт, да вот и вся недолга.

– Правильно, старый энтот нас бесовскими сетями опутал, заклятиями своими погаными в голову к нам залез. Он пущай отвечает, нечего гибнуть нам за умыслы евошние! – поддержал пожилую женщину бородатый верзила.

– Да-да, выдайте подлеца! – загудела толпа, требуя расплаты. Через какое мгновение двое кряжистых детин вынырнуло из-за конюшни, ведя под руки, брыкавшегося зачинщика. Они бросили его к ногам Рэмала. Старик судорожно затрясся и тотчас обмер, когда его макушки коснулся фламберг командира Соборников.

– Многие нынче поплатились за нашенскую ошибку, изволь не губить более никого, – попросили юноши, выдавшие заговорщика. Рэмал смягчился, тяжело вздохнув.

– Ошибку? неповиновение и бунт, нельзя назвать ошибкой! Не убивать вас уже милосердие, но не прощение. Но раз вы выдали мне того, кто в воле нашего короля посмел усомниться, тот, кто своим мятежом оскорбил и унизил его, я не только исполню обещанное, но и дам вам шанс раскаяться за содеянное. Однако милость нашего Небесного Отца вам следует заслужить, искупив перед ним свой грех, – назидательно изрёк Рэмал.

– Но как же нам искупить его? – в растерянном недоумении спросили крестьяне.

– Ваши женщины в знак прощения подарят собору святого Нэраэля десять крепких здоровых мальчиков, – предложил командир Соборников. Крестьяне зашептались. Они колебались. Решение с трудом давалось им, ложась на сердце тесным бременем.

– Мы навлеки на себя энту беду сами, и расплачиваться за неё нам. Придётся отдать ему то, что он просит! – вопреки желанию, сказал мужчина, державший за руку женщину, возле которой мрачно навис командир соборников, будто грозя ей расправой.