И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

– Пятнадцать рублей за телевизор.

– По прейскуранту – двадцать пять, – возразил Виктор.

– По прейскуранту нам в бытовке отремонтируют.

Нам не приходилось выбирать. Нас устраивала оплата по пятнадцать рублей. Всё равно всех денег не заработаешь. Сто пятьдесят рублей придутся нам очень кстати!

Первый телевизор не включался – сгорел предохранитель: выбило диод в блоке питания. «Пятнадцать рублей», – начал считать я. В другом – не было красного цвета: оборвалось сопротивление на плате кинескопа. В третьем телевизоре не было звука: выпала лампа 6П14П из панельки. В четвёртом не было растра – пробило конденсатор в задающем генераторе строк. Итого – шестьдесят рублей!

К вечеру мы записали на свой счёт десять отремонтированных телевизоров. Деньги нам выдадут завтра утром в конторе.

Заведующая пообещала помочь с гостиницей.

– Отвезёшь их к музыкантам, – сказала она шофёру, молодому парню, который приехал за нами. – Так Рудаков распорядился.

По всей видимости, в гостинице мест не было.

– А музыканты – это кто? – спросил Виктор шофёра, усаживаясь в машину, УАЗ-ик с брезентовым верхом. – В каком смысле?

– В прямом, – вдруг засмеялся тот. – Играют в ресторане!

Указав на низкий лес, подступающий к поселку, – у нас сосны, ели выше, наверное, в два раза – я высказал предположение, что в таком лесу нет крупных зверей. Шофёр не согласился и рассказал, как охотился на медведя и про рыбалку. «А какие места на речке, какие места! – на его лице появилось восхищение. – Вам надо обязательно посмотреть!» Чем дольше он рассказывал о реке, охоте, тем больше я проникался мыслью о том, что наша встреча на этом не закончится, что мы съездим с ним на рыбалку, посидим у костра.

У крыльца деревянного дома, разделённого на две квартиры, курил светловолосый парень.

– Привет! – шофёр поздоровался с ним за руку, как со старым знакомым. – Эти ребята будут жить у вас. Так Рудаков распорядился.

– Рудаков? – тот окинул нас недоумённым взглядом.

– Рудаков, – подтвердил шофёр.

– Но у нас две койки и обе заняты.

– Ты пойми, Рудаков распорядился!

– Мне всё равно. Если согласны спать на полу, то пожалуйста.

Шофёр пошёл к машине с сознанием выполненного долга. Его задача состояла в том, чтобы привезти нас на место. Я посмотрел ему вслед. Заинтригованный его рассказом о рыбалке, мне хотелось ещё раз встретиться с ним, съездить на рыбалку. У него была моторная лодка. Но мы больше не встретились.

Квартира была однокомнатная. Обстановка – спартанская: две железные кровати, стол, два стула, шифоньер.

– У нас даже постелить на пол нечего, – сказал парень.

Спать на голом полу, откровенно признаться, мне не хотелось. По кислой физиономии Виктора я понял, что ему тоже не хочется.

Вошёл ещё один парень, чем-то озабоченный, – увидел нас и вопросительно посмотрел на своего товарища.

– Поздравь нас, Сергей, с квартирантами! – улыбнулся тот. – Представляешь, сейчас приехал какой-то мужик и сказал, что какой-то Рудаков распорядился поселить этих парней у нас!

Походило на то, что Сергей тоже не знал, кто такой Рудаков.

– Ладно, мы опаздываем, – сказал он после минуты общего молчания. – Вот ключ, – он положил ключ на стол. – Кинете в почтовый ящик, если пойдёте куда.

– Будем спать на полу? – сказал Виктор, когда они ушли.

– Я предлагаю сходить в гостиницу.

Гостиница находилась за посёлком в лесу. Я ожидал увидеть дом барачного типа – вроде гостиницы «Чайка» в Хандыге, где мы жили в номере на втором этаже с выбитым оконным блоком. Перед нами предстал странный интересный дом – треугольное сооружение из стекла от земли до конька с деревянным пристроем. Я впервые увидел такую необычную гостиницу! Стеклянное сооружение было холлом, а в пристрое находились номера. За гостиницей был крутой спуск к реке Вилюй, которую перегораживала плотина гидроэлектростанции. Виднелось обширное водохранилище. Холмистые берега реки и водохранилища были покрыты лесом.

Администратор, женщина в возрасте, незаметно сидела в глубине холла за обыкновенным столиком.

– Знаете что, места у нас есть, – задумчиво сказала она. – Подождите немного. Гостиница ведомственная. А нас, знаете, как ругают, если мы селим без разрешения? – на её лице появилось озабоченное выражение. – Так что, не поселю. Звоните вашему начальству, чтобы договорилось с нашим.

Я взял справочник.

– Заведующей позвонишь? – спросил Виктор.

– Директору ОРС-а.

Не успел я набрать номер телефона, как женщина сказала:

– Так и быть – поселю. Только напишите благодарность, что я такой-то и такой-то выражаю благодарность, – она назвала себя. – Потому что она добрый, отзывчивый человек. Или как-нибудь по-другому. Что она, мол, заслуживает уважения. Понимаете? – она подала нам книгу отзывов.

Ужинали в ресторане, находившемся в центре посёлка. Зал был с низким потолком, затуманенный дымом сигарет. Разговоры слились в монотонный гул, звенела посуда. На сцене играл ансамбль – знакомые нам ребята и ещё двое.

Мы заказали селёдку, бифштекс, триста грамм коньяка: кроме коньяка и шампанского ничего другого из спиртного не было.

Если бы не музыканты и обслуживание, могло показаться, что мы были в столовой: посетители были в повседневной одежде. Сосед по столику напротив меня был в застиранном джемпере, из выреза которого выступала неопрятная рубашка с протёртым на изгибе воротником. Сосед слева был в глухом свитере.

На музыкантов не обращали внимания. Они видели это – играли без энтузиазма, по обязанности, с большими перерывами.

Нам принесли селёдку, порезанную на ломтики и присыпанную кругляшами лука, бифштекс с жареной картошкой и яйцом, консервированным горошком, коньяк в графинчике.

– Здесь ровно триста? – спросил Виктор, наливая мне.

– Будем надеяться.

– За удачные дни, – он поднял рюмку.

Вкусовые качества селёдки соответствовали её аппетитному виду. Она была нежной – ломтики таяли во рту.

– Предупредим музыкантов? – предложил я.

– Насчёт чего?

– Что мы поселились в гостиницу.

– Сами догадаются.