И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

Я приехал на работу. Валера курил в коридоре у окна, помятый, с взлохмаченными волосами. Я поздоровался с ним и увидел, что у него сильно распухла щека.

– У тебя зуб болит?

– Давайте начинайте, начинайте! – он вдруг вспылил. – Вам нужон мальчик, над котором можно посмеятца. Вы без этого не можоте. Ну, ударили меня, ударили! Теперь ты доволен? Да? Смейся!

Я с недоумением посмотрел на него и пошёл в общую комнату, сел за стол рядом с Андреем Якубовым, крупным, бородатым регулировщиком:

– Что-то сегодня Валера не в духе.

– Будешь не в духе, – он засмеялся. – Жена ударила его табуреткой!

Специальность телемастера сделала Валеру в своей деревне необходимым человеком. Он ремонтировал качественно, брал недорого. К нему постоянно обращались. Сначала он отдавал деньги жене, затем – часть денег, наконец, совсем перестал отдавать, считая «шабашку» своей законной добычей. Жена уговаривала его и по-хорошему, и по-плохому, – пугала, что расскажет начальству: радиодетали он брал на заводе, а затем списывал на телевизоры, которые ремонтировал в командировках. Наконец, её терпение лопнуло. Она решила пожаловаться начальнику нашего отдела. Я представлял её страшной, похожей на бабу Ягу. Она оказалась розовощёкой, плотной, круглой женщиной, с мягкими, приятными чертами лица.

Я увидел их – Валеру и его жену – на улице, у крыльца отдела. Она сидела на лавочке, выглядела строго, непреклонно. Походило на то, что она приняла какое-то решение, и никто её не сможет переубедить. Валера стоял перед ней с просящим, умоляющим видом.

Наш начальник смутился, растерялся, не знал, как держать себя с этой женщиной, что ответить ей. Наверное, любой растерялся бы на его месте.

– Накажите его! – требовала она. – Он ворует детали на заводе! Ни стыда, ни совести! Шабашит направо и налево. Ремонтироват телевизоры. А деньги мне не отдаёт. Всё пропиват! Вы скажите ему, чтобы он, – она показала пальцем на Валеру, – отдавал деньги мне!

Мне было интересно посмотреть на жену Валеры после всего того, что я узнал о ней.

ЛЮБИМАЯ ТЕРРИТОРИЯ

Я вышел из отдела на улицу. Меня сразу обдало горячим воздухом и ослепило солнцем: наш отдел находился в полуподвале жилого дома, комфортно прохладном, затенённым кустарником и деревьями. Я надел солнцезащитные очки. Вдруг кто-то окликнул меня, – как оказалось, Андрей Якубов: он курил, сидя на лавочке, находившейся напротив нашего отдела, в тени деревьев.

Ему тоже надо на завод. Мне надо получить в бухгалтерии деньги для командировочных расходов. А ему – получить на складе радиодетали. Мы пошли на автобусную остановку. Наш отдел находился не на территории завода.

Андрей решил купить в киоске «Союзпечати» программу передач на следующую неделю. Продавец сказала, что программы будут завтра. Если бы мне понадобилась программа, а её не оказалось, я сразу пошёл бы дальше по своим делам. Андрей начал внимательно осматривать товар. Сначала он смотрел на газеты, потом – на журналы, затем – на сувениры, ручки и карандаши. Наконец он купил аскорбиновой кислоты, – несколько крупных таблеток в красивой упаковке.

– Сыну, – пояснил он. – Аскорбинка лучше, чем жвачка. Когда он пузырь выдувает, у меня сразу перед глазами возникает противная скользкая мокрая лягушка. У неё тоже появляется пузырь, когда она квакает.

Мы ждали автобус в тени деревьев: ещё не было десяти утра, а солнце палило немилосердно.

– Сегодня напевал всё утро: «Секс, секс, как это мило. Секс, секс – без перерыва». Не знает, что это такое, а поёт.

– Кто поёт? – я не понял.

– Сын. Сейчас по ящику чего только не передают. А дети, как магнитофоны – схватывают на лету. Человеческий мозг имеет такую особенность, – хорошее не запомнит, а ерунду, – пожалуйста. Уже анекдоты рассказывает, представляешь? – он удивленно посмотрел на меня. – Буратино пообещал Мальвине рубль, если она залезет на дерево. Она залезла и рассказала черепахе Тортилле. «Какая ты глупая, – сказала черепаха. – Он хотел посмотреть на твои трусики!» На следующий день Буратино опять попросил Мальвину залезть на дерево. Она залезла. А трусы спрятала в карман. Вот какой анекдот рассказал мне сын!

– А сколько ему лет?

– Семь! – засмеялся Андрей.

Мы не без труда втиснулись в переполненный автобус. Изнуряющая духота, яркое, слепящее солнце, разгоряченные пассажиры, набитые в автобусе, как селёдка в бочке, – всё это неожиданно угнетающе подействовало на Андрея.

– Надоел мне этот город, – скучно, разочарованно сказал он, держась за поручень, крупный, сильный, как медведь, в рубашке с коротким рукавом, мясистыми руками, толстыми пальцами. – Надоело всё. Вставать в шесть утра, ехать в переполненном автобусе. Знаешь, бывает такое паршивое настроение, когда всё раздражает – эта сутолока, беготня. Не дай бог, думаешь, сейчас кто-нибудь заденет, – развернусь и ударю. Или смотришь, все бегут куда-то, занимают очередь, ругаются. Что покупают – не понятно.

Пропуск на завод у нас был со свободным входом и выходом.

Узкая дорога, по которой мы шли к заводоуправлению, напоминала ущелье: по обе стороны стояли высокие заводские цеха, опутанные трубами вентиляции. Производственный гул был ровным, постоянным.

– Зайдем к воякам? – предложил Андрей.

Наверное, две трети цехов были заняты военным производством. По этому поводу говорили: «Кто сказал, что телевизионный завод выпускает телевизоры?» Ходить с Андреем по заводу – означало потерять полдня: у него полно знакомых, ему надо всех обойти. А мне надо получить аванс для командировочных расходов, купить билет на поезд. Чем быстрее я освобожусь, тем быстрее окажусь на пляже – на острове Гребнёвские пески, у Канавинского моста. Я решил искупаться и немного позагорать. День был жаркий, солнечный. Провести несколько часов на пляже – эта мысль мне показалась очаровательно прекрасной, требующей немедленной реализации. Мне нравится пляж на этом острове. Прокалённый жёлтый песок, незаметное течение речки с искристой рябью солнечных бликов, мягкое песчаное дно. Я искупаюсь, обсохну на солнышке, открою бутылку пива. Короче говоря, мне не хотелось идти к воякам! Это отразились на моем лице, и Андрей сказал:

– Да мы по быстрому! На минутку.

В большой комнате, в которую мы вошли, было два человека – молодая женщина печатала на машинке, и худощавый мужчина читал за столом газету. Появление Андрея оживило их. Похоже, им было приятно увидеть его.

– Слушай, Петрович, как насчёт моего дела? – спросил Андрей.

– Я не против, – лицо мужчины приняло деловое выражение. – Только напомни, насчёт какого?

– Насчёт станка.

Полгода назад Петрович познакомил его с токарем, который мог сделать деревообрабатывающий станок – вал для циркулярной пилы и ножей, стол с отверстиями для пилы и ножей, раму. Токарь запросил за станок семьдесят рублей. Андрей принял это к сведению и больше не приходил. За эти полгода токарь, наверное, забыл Андрея. И он снова обратился к Петровичу.

Я ни разу не был в этом кабинете. На стене у стола Петровича висели два больших рекламных плаката радиолокационных станций, которые делали на нашем заводе. И плакат с фотографиями ракет, самолётов и крупным заголовком: «СВКН – средства воздушно-космического нападения».

Этот кабинет, как оказалось, был проходной. Я увидел дверь, оббитую чёрной кожей, с табличкой, на которой было написано:

Уполномоченный Главного управления вооружений войск ПВО

Эта дверь открылась, – вошёл высокий мужчина средних лет, с короткой стрижкой, военной выправкой, в гражданском костюме. Он неожиданно тепло поздоровался с Андреем, – как с родственником, которого давно не видел.

– Надо поговорить! – он пригласил его в свой кабинет и обратился к женщине, печатающей на машинке: – Валя, организуй нам чаю!

Я с удивлением посмотрел на Андрея. Как он познакомился с ними? Что у них общего?! У нас – гражданское производство. У них – военное. Я даже не подозревал, что на заводе есть такой кабинет. А Андрея здесь все хорошо знали.

Петрович привёл нас в мастерскую, – затемнённое помещение с низким потолком, замасленным железным полом, металлообрабатывающими станками, стеллажами, нагруженными валами, шестернями, болванками.

– Серёга, мы опять насчёт станка, – сказал он моложавому парню, в замасленной спецовке, кирзовых ботинках, который работал за узким, высоким фрезерным станком.

– Как в прошлый раз? – Сергей недоверчиво посмотрел на Андрея.

– Я тогда не смог, – начал оправдываться тот. – В командировку послали. Закрутился с другими делами. Мы договаривались за семьдесят. Так, кажется?

– Был такой разговор.

– Год назад, – сказал другой токарь, пожилой мужчина с выцветшими глазами, изрезанный морщинами. Он выключил свой станок, погасил индивидуальное освещение, вытер руки о ветошь и подошёл к нам.

– Ладно вам год назад – полгода! Осенью подходил. Я понимаю, что цены выросли, и не возражаю. Договоримся. Сколько?

– Сколько возьмём? – пожилой мужчина внимательно посмотрел на Сергея.

– Вопрос интересный, Вова.

– А ты сам, сколько можешь дать? – к нам подошёл ещё один токарь, толстый мужик с круглым, гладким лицом, деловой, решительный. – Какие у тебя, так сказать, возможности?