Найти Нострадамуса

– А где он?

– Это очень сложный вопрос. Такую реликвию необходимо было спрятать так, чтобы кроме меня никто, никогда не смог ее найти. Поэтому путь до нее далек и сопряжен с многими опасностями. Много ночей и дней потребуется нам, чтобы добыть его. Много людей погибнет в поисках заветного камня…

– Короче, ты не помнишь, где спрятал камень? – перебил его герцог.

– Не помню – опустив голову, подтвердил Мерлин

– В подвале он лежит – сказал Христофорушка. Бегая в панике по замку, он случайно услышал о предложении Жака. Мысль о том, что не все еще потеряно, успокоила его, он вернулся в кресло и продолжил пить кофе.

– Когда Мерлин к нам заселялся, он потребовал себе комнату в подземелье для хранения дорогих ему вещей, как он сказал. Я иногда хожу туда вытирать пыль. Камень, точно такой же как наш, валяется там на одной из полок.

Теперь все посмотрели на Мерлина.

– Очень может быть – не стал возражать он.

Вся компания спустилась в темницу. Жак и Мерлин освещали себе дорогу факелами. Герцог пользовался электрическим фонариком, подаренным ему недавно оруженосцем.

– Ну и где вход в подземелье? – с недоверием спросил Жак.

– Он же тайный. Что же вы думаете, это будет дверь с большими буквами «Тайное подземелье»? – сказал герцог.

– Хватит издеваться, веди – ответил Жак.

Они прошли мимо длинного ряда дверей, ведущих в тюремные камеры. Осталась только одна дверь, через решетчатое окошко которой лился мерцающий свет от горящей там свечи. Герцог подошел к ней.

– Что, вход в подземелье находится в камере епископа? – удивился Жак

– Ага, вот видишь – герцог поднял фонарик и Жак увидел над дверью надпись: «Тайное подземелье».

Глава 9

Епископ тем временем сидел и рассуждал, как он поведет себя, когда в его камеру войдет палач. Он не сомневался, что живым его не выпустят, а следовательно, нужно встретить свою судьбу как можно эффектнее. Чтобы потомки запомнили в веках отвагу, несчастного епископа и, может даже, причислили его к лику святых. А может быть убийцы так восхитятся его твердостью, что даже отпустят подобру поздорову. Эх, был бы у меня меч – думал он – тогда бы я живо их всех покрошил и вернул бы это греховное место в лоно церкви. Но, во-первых, меч – не лучшее оружие для пастора, несущего добро, во-вторых, меча у него не было, в-третьих, и в глубине души епископ с сожалением это признавал, он сроду не держал в руках оружия и вряд ли справился бы со своими соперниками. А по сему оставалось сражаться исключительно с помощью слова божьего. Итак, он молится, стоя на коленях, когда входит палач. Он, епископ, спокоен. Заканчивает свою молитву, встает, и говорит палачу: сам я не боюсь смерти, потому что душа моя сразу же отлетит в небеса. А тебе гореть в геенне огненной во веки вечные. Нет, не так, лучше осеню его крестным знамением и скажу: прощаю тебя сын мой, на небесах я буду молиться за то, что хотя бы на смертном одре ты раскаялся в своем грехе и обрел тем самым спасение души своей. Епископ улыбался, раз за разом представляя себе эту сцену и каждый раз одновременно с улыбкой слезы проступали на его глазах от восхищения собственным героизмом.

Но как только замок с лязгом открылся и дверь распахнулась, весь героизм епископа куда-то улетучился. Он подпрыгнул, пробежал несколько кругов по своей камере, размахивая руками, и в конце концов забился в угол, пытаясь как можно сильнее вжаться в стену, словно это могло спасти его. Епископа словно парализовало. Он был так напуган, что не мог и пошевелиться.

– Подвиньтесь-ка, ваше преосвященство – сказал герцог.

Не став дожидаться, когда епископ выполнит его просьбу, он сам обхватил его руками, приподнял, и переставил в сторону. Затем он нажал на секретную кнопку, и в стене, там, где только что стоял епископ, отворился секретный проход. Компания, не обращая никакого внимания на священника, который до сих пор словно статуя, стоял возле стены, прошла внутрь.

В подземелье было темно и сыро. Со стен падали капли воды, просачивающейся сквозь трещины в камнях. Факелы то и дело выхватывали из темноты старинные предметы: запыленные сундуки, латы, оскалившихся гнилыми зубами скелетов, прибитых к стене, или валяющихся прямо на полу. Вдруг герцог, шедший впереди вскрикнул и, отбросив фонарь, выхватил из-за пояса меч. Он стоял, готовый в любую секунду отразить атаку, но атаки не последовало. Напротив, его встречала только мертвая тишина.

Когда Жак опомнился, он подошел к тому, что так испугало герцога. Это была огромная драконья туша. Чешуйчатое тело с большими, сильно изорванными перепончатыми крыльями, венчала огромная морда на длинной шее. Глаза чудовища были закрыты.

Мерлин спокойно подошел и похлопал чудовище по голове:

– Эх, Рико, когда-то мы с тобой еще полетаем…

Жак осмотрел тушу. На брюхе ее виднелась небольшая табличка: «Изготовлено в Мексике в 2093 году. Запрещаются самостоятельные полеты лицам, не достигшим 18 лет». Компания двинулась дальше и, наконец, попала в большую комнату. Здесь вдоль стен стояли длинные ряды полок. На одной из них Мерлин увидел знакомый пузырек.

– Ой, мои таблеточки – радостно сказал он, и тут же проглотил сразу три штуки – теперь припоминаю, я действительно оставил камень где-то здесь. Подождите минуточку, я отыщу тайное укрытие, куда его запихнул. Кстати, это очень опасно, ведь я снабдил тайник особыми смертельными заклинаниями.

– Вот он – Жак наклонился, вытащил камень из под ножки шкафа и протянул Мерлину.

– Ах, да, точно – ответил тот, приняв драгоценный артефакт – теперь надо его правильно настроить, чтобы он переместил нас из двадцать первого века прямиком в наш родной 1492 год. И желательно на пару дней позже, чем тот день, откуда мы отправимся.

Мерлин взял с одной из полок логарифмическую линейку и начал что-то вычислять. По-видимому, у него никак не получалось. Он долго пыхтел и бормотал про себя: «так, в последний раз я переместился на тысячу лет, значит, берем логарифм от тридцати, возводим его в степень, из полученного результата берем синус…».

Мерлин стоял так минут пять. Потом в гневе сломал линейку о колено, забросил ее куда-то в дальний угол и сказал:

– Я закончил вычисления. Сейчас произведу коррекцию.

С этими словами волшебник взял с полки молоток и шлепнул по камню так, что от того отлетел внушительных размеров кусок. Мерлин подобрал остатки и с гордостью в голосе произнес:

– Господа, этот камень без сомнения, вернет нас обратно.

После немой паузы, длившейся еще десять минут, герцог сказал: «Отлично», после чего все успокоились и перешли к следующему пункту повестки. Здесь же, в дальнем уголке подземелья, лежало пять больших продолговатых ящиков – точно таких, в которых Мерлин сохранял свои таблетки.

– Отлично! – обрадовался Жак. Думаю, пятеро человек быстро отыщут наших беглецов в будущем!

– Вообще-то, четыре – поправил его Мерлин. Один сохранительный ящик неисправен. Сели батарейки. Заряда хватит от силы, лет на двадцать. Вот, посмотри.

И Мерлин указал на большой белый крест, нарисованный мелом на крышке ящика.

– Ну что же, господа, не отправиться ли нам в будущее прямо сейчас? – сказал герцог.

– А как же епископ? – спросил Жак.

Тут все вспомнили про епископа. Когда компания снова вернулась в его темницу, тот все еще стоял, прижавшись к стене, в позе статуи.

– Что будем с ним делать? – спросил герцог.

– Тут ему оставаться нельзя – он видел вход в подземелье. Давайте переселим его в другую камеру – ответил Мерлин.

– В другую тоже нельзя – они все заняты – возразил герцог. В соседней Христофорушка хранит неприкосновенный запас кофе. Я там был. Туда даже мышь не поместится. В другой камере у нас тайный проход в мои покои. Ну а в остальных камерах вообще нет замков.

– Давайте возьмем его с собой – предложил Мерлин.

– Ты что, дурак? Ведь он тут же сбежит – ответил герцог.

– Не сбежит. Если захочет вернуться назад, не сбежит – сказал Мерлин, подбрасывая в руке заветный камень.

Спор прервали торопливые шаги. Некто спускался по лестнице в коридор темницы. Вскоре на свет факелов вышел Христофорушка. Обычную для него ночную рубашку с белым колпаком и мягкими тапочками дополнил внушительных размеров топор, который он держал в руке.

– Это вы – сказал он разочарованно – а я слышу, кто-то в темнице копошится, решил, что жулики хотят похитить мой кофе. Вот, пришел защищать.

И он красноречиво взмахнул топором.

– Пожалуй, можно оставить епископа на попечение Христофорушке – предложил Мерлин.