Сгустки света

Сгустки света
Сергей Варварин

Поддавшись секундному порыву, Виктор Колобов присваивает себе находку, от которой следовало бы держаться подальше. Довольно быстро молодому человеку становится ясно, что в будущем опасный предмет способен причинить очень крупные неприятности. Но цепь случайных и неслучайных событий не позволяет ему отыграть ситуацию назад. Избавиться от приобретения оказывается довольно непросто. Клубок проблем затягивается всё туже и приводит Колобова к открытому столкновению с сотрудниками уголовного розыска.

Сгустки света

Сергей Варварин

© Сергей Варварин, 2019

ISBN 978-5-4496-7035-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Вера Матвеевна поднялась, как всегда, затемно, хозяйство требовало внимания. Она уже переделала кучу дел и хлопотала во дворе, насыпая курам зерно в эмалированный таз, когда октябрьское солнце выглянуло из-за соседской крыши и осветило двор ярким, не по-осеннему тёплым светом. На завалинку деревянного дома, наблюдая за хозяйкой, запрыгнул огромный рыжий кот и довольно прищурился, подставив усатую морду навстречу солнечным лучам. Звуки проснувшегося города, доносившиеся из-за высокого забора, совсем его не беспокоили. Где-то рядом прогромыхал маневровый, басовито трубя на всю округу. От резкого звука тепловозного гудка кот нервно встряхнул ушами, но своей позы не изменил: всё-таки во дворе он чувствовал себя в полной безопасности.

Женщина закончила возиться с зерном и, проходя мимо, ласково потрепала кота по загривку. С расположенного неподалёку железнодорожного вокзала до неё донёсся монотонный голос диктора, объявившего о прибытии очередного поезда. Вера Матвеевна, как и все проживающие в округе, знала расписание движения наизусть и на этот голос внимания совсем не обращала. Люди привыкли и к объявлениям диктора, и к стуку колёс проходящих по магистрали составов.

По соседству кипела железнодорожная жизнь: множество подъездных путей вели к различным ремонтным мастерским, депо и прочим сооружениям, которые обеспечивали бесперебойную работу всех местечковых служб Министерства путей сообщения. Маленький поселок возле вокзала, заложенный больше ста лет назад для проживания рабочих и служащих железной дороги, разросся теперь далеко за пределы станционной территории и дал название целому району в их областном центре неподалёку от Москвы. Именовался он «Магистральным» в честь железнодорожной линии, которая пронизывала его насквозь и соединяла юг центральной России со столицей.

Вера Матвеевна Колобова жила в собственном небольшом домике вместе с двадцатилетним сыном Виктором, который совсем недавно демобилизовался из армии. Всю жизнь она проработала осмотрщицей вагонов в депо и вышла на пенсию пару лет назад. Так получилось, что с мужем они развелись ещё до родов. Витька отца вообще не знал, и поднимать сына на ноги ей пришлось одной. Мать старалась изо всех сил, но денег хватало только на самое необходимое. Времена нынче стояли трудные, а когда в России простой народ жировал?

«Постоянно что-то у нас случается! То революция, то война, то перестройка… Десять лет уж в другой стране живём, а просвета всё не видно!» – любила поворчать Вера Матвеевна.

Впрочем, в рассуждения о политике она не лезла. Для неё гораздо важнее было то, что рядом. Дом, огород, сад. Витька вот из армии вернулся! Пенсионерка надеялась, что парень скоро встанет на ноги, женится, приведёт сюда жену. Глядишь, внуки пойдут!

Радостные мысли сменялись тревожными. Такое случалось в последний год довольно часто, когда она думала о сыне. На Кавказе шла вторая кампания, парень служил там, где было очень горячо. Пенсионерка переживала за него и провела много бессонных ночей, молясь о том, чтобы он пришёл домой живой. Бог, видимо, услышал мольбы старой женщины. Виктор вернулся из армии даже досрочно. Правда, через госпиталь. Ранение, к счастью, оказалась не опасным для жизни, но материнское сердце наполнялось болью и страданием, когда Вера Матвеевна вспоминала о днях, проведённых в беспокойных ожиданиях. Ей казалось, что случись с Витькой самое страшное, то она просто не сможет жить дальше. Слава богу, для него эта проклятая война уже позади! Пенсионерка не понимала, за что, за чьи интересы там льётся кровь с обеих сторон, и, наверное, как и все матери, хотела скорейшего наступления мира.

Виктор ничего особо про войну не рассказывал, берёг материнские нервы, но она-то видела, что сын стал совсем другим человеком. Из безалаберного весельчака он превратился в какого-то настороженного молодого волка. Витька как будто всё ещё находился среди чужих недружелюбных гор. Его настроение могло в одну секунду круто поменяться. Казалось бы, только что он смеялся над какой-нибудь шуткой и вот уже ни с того ни с сего чуть ли не кидался на людей без видимой причины. Веру Матвеевну такое поведение очень волновало, она понимала, что нервная система у парня расшатана и ему необходимо время, чтобы заново привыкнуть к гражданской жизни.

А иногда, как это часто случалось раньше, они садились рядышком на диван, он клал на колени матери свою голову, словно и не было в их жизни никакой войны. Неторопливые беседы о том о сём неизбежно приходили к обсуждению темы его будущей профессии. До армии Витька успел закончить железнодорожное ПТУ по обычной рабочей специальности «слесарь подвижного состава», но теперь связывать свою судьбу с железной дорогой, «железкой», передумал. Да и Вера Матвеевна желала сыну другого будущего, как ей представлялось, более светлого. Она предлагала ему устроиться на работу в милицию.

– Государева служба! Уважаемым человеком будешь. И руки не по локоть в мазуте! – говорила она, поглаживая своей огрубевшей ладонью короткостриженые волосы на голове сына.

Виктор, в принципе, тоже склонялся к этому варианту, тем более в армии он служил во внутренних войсках и со спецификой работы правоохранителей был знаком не понаслышке. Ему частенько доводилось участвовать в совместных с милицией операциях на освобождённых от боевиков территориях. Не сказать, что в работе органов внутренних дел ему нравилось абсолютно всё. Например, писанина, которой хватало в милицейской рутине, его раздражала с детства. А ещё он очень недолюбливал то, что связано с соблюдением различных уставов, наставлений по службе и тому подобное. Но если не в милицию, то куда идти? «Крутить гайки в депо», как он сам выражался, Виктор не хотел категорически. В коммерческий ларёк торговать? Это уж вообще не для него. Так что ничего страшного, дисциплина в милиции всё-таки не армейская, приспособится.

Главное, служба в органах открывала доступ к оружию, убийственная красота и могущество которого поразила Колобова во время пребывания на Северном Кавказе. Казалось, что за возможность на законных основаниях ежедневно держать в руках автомат он вытерпит любые неудобства и тяготы. Дело оставалось за малым: сходить в располагающийся на соседней улице Магистральный райотдел милиции и поинтересоваться там насчёт имеющихся вакансий. Мать ждала этого момента и сына не торопила. А Витька что-то тянул и тянул, говоря, что всё-таки никак не может до конца определиться со своим будущим.

2

Часов в девять Вера Матвеевна засобиралась на рынок купить свежих продуктов и вышла за забор. Неподалёку от её дома двое молодых парней-цыган, лет по семнадцать каждому, что-то шумно обсуждали на своём языке. Разговор шёл на повышенных тонах. Хотя женщина и не понимала ни слова, не оставалось сомнений, что чавелы явно выясняют отношения между собой. Ругань она услышала ещё со двора, а увидела цыган только сейчас, когда оказалась на улице.

Этот народ компактно проживал на окраине Магистрального района в своих кирпичных домах-дворцах. Со временем из больших безвкусных цыганских коробок образовался целый квартал. Мнение окружающих об их образе жизни ромов не интересовало. Они жили по своим законам и мышковали традиционными промыслами: продавали на рынках всякую всячину да приставали на улицах к прохожим с просьбами погадать. Но вот некоторые семьи занимались абсолютно криминальным бизнесом – торговали наркотиками. И хотя вся округа об этом знала, в том числе и милиция, искоренить данную беду никак не получалось. Ромы чувствовали себя эдакими хозяевами жизни, поэтому отношения с местными складывались, мягко говоря, натянуто, если не сказать больше.

Один из парней, явно недовольный ходом разговора, нервно достал сигарету и, словно не замечая Веры Матвеевны, демонстративно бросил пустую пачку на землю. Смятая картонка, описав незамысловатую дугу, упала в палисадник Колобовой, огороженный аккуратным штакетником. Женщина, только что мечтавшая о будущем своего Витьки, совсем не хотела конфликта, но и молча проглотить факт явного неуважения к себе не смогла. Она как можно сдержаннее сделала парню замечание, чтобы он поднял пустую пачку и не мусорил на чужой территории. Но градус разговора цыган был уже поднят на критическую высоту, и Вера Матвеевна невольно стала громоотводом для двух поссорившихся ребят.

– На какой чужой территории? – взорвался один из них, видя, что перед ним всего лишь пожилая женщина. – Чего, бабка, плетёшь? Я что хочу, то и делаю, а ты вообще заткнись!

Ссора, возникшая практически из ничего, стремительно разрасталась. Пенсионерка, совершенно не ожидавшая такой агрессии, попыталась ещё что-то сказать, чтобы вразумить молодых людей, но те, почуяв, что могут вести себя безнаказанно, вошли в раж и поливали женщину отборным матом. Они жили неподалёку и привыкли видеть её в одиночестве, обычно занятую своим хозяйством. О существовании недавно демобилизованного сына эти ребята либо совсем не знали, либо просто забыли.

А сын от криков на улице проснулся. Спал он в зале, окна которого как раз выходили на палисадник. Услышав, что мать кто-то громко оскорбляет, Витька Колобов быстро накинул кое-чего на себя и пулей вылетел наружу. От увиденного он поначалу даже слегка опешил. Слева от него двое цыган прижали мать к палисаднику, размахивая перед её лицом руками и громко вопя. Она беспомощно пыталась прикрыться от нападающих своей авоськой. Через секунду один из парней, который стоял от Витьки дальше, прямо на его глазах пнул пенсионерку ногой, оставив на темной юбке грязный след от своего лакированного ботинка. Женщина пошатнулась, но устояла, из глаз её брызнули слёзы.

И если Виктор, когда бежал на улицу, не представлял себе, что делать, то, увидев, как кто-то беззастенчиво бьёт его мать ногами, уже не колебался ни секунды. Он будто вихрь влетел в гущу событий и с разбегу мощным прямым ударом правой ноги в корпус буквально снёс стоявшего ближе к нему пацана, расчищая себе путь ко второму, стукнувшему Веру Матвеевну.

Словно лёгкая кегля после встречи с тяжёлым шаром на дорожке боулинга, цыган перелетел через невысокий штакетник и уткнулся носом в пожелтевшую клумбу, едва не врезавшись по ходу своего движения в бедную пенсионерку. Витька моментально переключился на основного обидчика, который, надо отдать ему должное, достаточно быстро сообразил, что к чему. Он развернулся лицом к Колобову и попытался поднять руки на уровень подбородка, стараясь встать в боевую стойку.

Колобов научился неплохо «махаться» ещё во времена своей учёбы в школе. Ярость слепила глаза и добавляла сил. Кровь кипела. Не давая противнику опомниться, он левой рукой схватил того поверх кулаков за воротник кожаной куртки, дёрнул на себя, лишив равновесия, и на встречном курсе нанёс сокрушительный боковой удар правой. Кулак попал в челюсть с характерным чваканьем, пацан потерял ориентацию в пространстве, ноги его на мгновение оторвались от земли, и он рухнул на землю как мешок, набитый картошкой.

Всё было кончено. Тихо матерясь, первый цыган выбрался из палисадника и склонился над болезненно приходящим в себя товарищем.

– Ты сломал ему челюсть! – прошипел он, добавил какие-то ругательства на своём языке, а потом вновь перешёл на русский: – Наши заставят тебя ответить за это!

Ещё не остыв, Виктор опять было бросился в схватку, но на пути встала Вера Матвеевна.

– Прошу тебя, охолонись, хватит! Пошли в дом!

Слова матери подействовали.

Сын обнял плачущую женщину и, обращаясь к поверженным противникам, зло сказал:

– Валите отсюда. Ещё раз увижу – поотрываю головы!

Цыгане с проклятиями поплелись по улице прочь, а Витька только теперь почувствовал острую боль в правой кисти, точнее, в районе первой пястной кости, не обратив внимания на травму в горячке драки. Видимо, атакуя, он немного не довернул кисть, и в лицо соперника удар пришелся не костяшками указательного и среднего пальцев, как это было бы правильно, а косточками указательного и большого. Причём основная нагрузка легла на совершенно занемевший сейчас большой палец. Кисть опухала прямо на глазах, сгибать пальцы стало практически невозможно. Да и где-то в грудине уже забытой болью отозвались недавно зажившие ребра, перелом которых он залечивал в госпитале. Виктор ощутил, что ему опять тяжело вдыхать воздух полной грудью.

Подумалось:

«Видимо, рановато мне ещё так напрягаться. Окажись парни покрепче, что я бы смог сделать с такой дыхалкой? И рука, вот… Хорошо, что сразу удалось всё решить!»

Дома Вера Матвеевна разохалась над повреждённой кистью сына, достала из холодильника лёд и стала прикладывать его к опухшим пальцам. Виктор терпел, хотя было больно, и вполуха слушал причитания матери. Пенсионерка жаловалась, что, пока сын был в армии, местные цыгане совсем распоясались, особенно молодняк. Что никого не уважают, понавезли сюда наркоты, и теперь отовсюду к ним в район съезжаются разные отбросы за своей дозой. На улицу скоро страшно выходить будет!

Вера Матвеевна опасалась, что после случившегося у сына будут проблемы, так как цыгане, скорее всего, просто так про драку не забудут. По её мнению, сейчас нужно срочно идти в милицию, пока не поздно. Она винила себя, что сделала замечание парням из-за какой-то пустой пачки, в связи с чем на ровном месте вырос такой конфликт.

А сын утешал и жалел мать, ведь он знал, что она точно ни в чём не виновата и не заслужила к себе такого отношения:

– Ладно, мам, ничего страшного. Ну, повздорили немного, они должны же хоть что-то понимать, чего на пожилую женщину наехали? Совсем тут оборзели, никаких берегов не видят. Получили своё, теперь впредь умнее будут!

Но разгорающийся всё сильнее огонёк страха в глазах матери однозначно сигнализировал Витьке, что его слова звучат неубедительно. Кого больше он сейчас успокаивал: мать или себя?

На душе скребли кошки. Пацаны-то были явно моложе, ему в принципе не соперники. А выхлестнул он их «по-взрослому», особенно одного. И хотя парни явно сами накосячили, спросить за них с Виктора могли серьёзно.

«Мама права по большому счёту, – размышлял он. – Скорее всего, второй раунд всё-таки состоится. И стопроцентно он не будет таким лёгким. Сколько их сюда придёт? С чем, с ножами? Наверно, действительно надо идти в милицию. И, кстати, не только по поводу случившегося сегодня. И не только по поводу работы. Давно пора!»

Колобов тревожился за мать, видя, как её колотит нервная дрожь. Разгневанные цыгане вполне могут отыграться на старой женщине. Да и за дом беспокоился, сожгут ещё из мести! Так что все дороги вели в РОВД. Тем более на повестке давно маячил ещё один вопрос, решение которого он оттягивал всё последнее время, не зная, как к нему подступиться. Теперь тянуть больше нельзя, настало время разрубить этот чёртов узел!

3

– С ноля до четырёх часов в наряд по патрулированию селения заступает сержант Колобов и рядовой Зуев! Старший наряда – сержант Колобов! Сейчас времени двадцать один ноль-ноль, отдыхать! Я в штаб батальона, буду утром! – командир роты внутренних войск закончил разбор событий сегодняшнего дня назначением бойцов по местам несения службы на ближайшую ночь.