Пленники острова Стримов

Точно не скажу, но думаю, прошло несколько часов. Я жутко устал. Консуэла коснулась рукой моего плеча. Я вздрогнул, оглянулся. Она прошептала несколько слов и медленно кивнула. Даже в кромешной тьме можно было разглядеть блеск в ее глазах. Похоже, она плакала. Надо было что-то сказать, что угодно, попытаться утешить, но слова все не находились. Тогда я обнял ее, но она вывернулась и спрыгнула в воду, окунулась с головой, наверняка в надежде смыть слезы, вынырнула, что-то прошептала скороговоркой и скрылась под водой.

Стоило мне остаться в одиночестве, в голову полезли мысли, мрачные и отвратительные. Они завладели сознанием, обретая в темноте реальные очертания. Мне виделись акулы, большие, прожорливые. Разум наводнили морские чудовища, которых не видел свет, все они копошились в темной воде под лодочкой, опутывали щупальцами девушку, подкрадывались ко мне. Тут еще и пираты отличились, погасили огни на яхте, остался лишь тусклый свет прожектора, освещающего берег. Это окончательно задавило остатки энтузиазма.

– А что будет, если они все поймут? Поймут, что мы задумали и догадаются погасить огни? Как мы вернемся? Куда плыть? – спросил я в темноту и вздрогнул. Вода у надувного борта засветилась природным светом, поверхность вздыбилась, показалась Консуэла. Ее волосы искрились, по ним, создавая светящийся водопад, плавно стекали потоки живого света.

Она схватилась обеими руками за борт, я попытался помочь ей выбраться, но она только мотнула головой. Что-то быстро зашептала, умолкла, догадалась, что я ее не понимаю. Подняла руку и, поднеся ее почти к моему лицу начала что-то показывать, при этом продолжая говорить. Не могу сказать точно, то ли я на подсознательном уровне таки немного знал испанский язык, то ли, что более правдоподобно, вник в смысл ее жестов, но я действительно понял. Все понял, быстро и сразу. Правда, то, что понял, меня ничуть не радовало. Все свидетельствовало в пользу того, что она сама не справится, а это значит – мой выход.

Как-то слишком быстро мы договорились. Девушка схватила конец длинной веревки и исчезла в глубине. Я, на удивление ярко, представил себя, погружающегося в толщу вод, почувствовал холодок на спине и это притом, что вода очень даже теплая…

Легкий всплеск. Показалась Консуэла, ее большой палец поднят вверх. Да, это понятно – у нее все хорошо. А вот хорошо ли все у меня?

Ее глаза, светящиеся отраженным светом ночного неба с вызовом смотрели на меня. В их бездне полыхал бесовский огонек, она дразнила меня, не иначе! Нет, вполне возможно, что я ничего подобного не видел, темно все-таки, ночь, пусть даже море подсвечено светящимся планктоном, а небо звездами, возможно, но разве в этом суть! Важно то, что она, девушка, бесстрашно погружается, а я…

Не давая себе подумать, я перекатился через борт. Плюхнулся, подняв целый фонтан брызг. Взял из рук девушки веревку, глубоко вдохнул и, часто перебирая руками, начал спускаться вниз.

А что, очень даже занимательное дело. Особенно в темноте, когда не видишь, сколько метров воды над тобой.

Я ничего не увидел, я почувствовал – спуск окончен. Остановился, пошарил рукой, нащупал трубу – элемент ограждения суденышка, к которому и была привязана веревка. Пошарил дальше – палуба, наклонена почти вертикально. Прикосновение. Консуэла взяла меня за руку, пытаясь подвести к тому самому препятствию, которое не удалось ей одолеть. С огромным трудом я убедил себя последовать за ней, выпустить столь надежный ориентир.

Ведущая во внутренние помещения дверь. Я тщательно ощупал ее, в мыслях воссоздавая устройство и конструкцию. Понемногу начало приходить понимание – полотно должно отъезжать в правую сторону, но сдвинуть его не получается. Причина в трубе. Толстая труба, скорее всего, часть мачты, каким-то образом умудрилась влететь в маленький иллюминатор. Она разбила стекло и заклинила весь механизм. Что делать понять несложно – надо постараться и вытащить ее наружу. Надо всего лишь напрячься…

Увлекшись ощупыванием затонувшего судна, я позабыл о том, что человеку необходимо дышать. Вот только организм об этом помнил. Тут-таки все навалилось: понимание ситуации, страх, желание жить. Маскируясь под эти понятные и своевременные чувства, подкралась паника. Я заметался, задергался, понимая, что найти веревку в темноте в принципе невозможно. Попытался разобраться, где верх, где низ, но так и не смог. Захотелось закричать, громко изо всех сил. В тот самый момент, когда я был готов потерять остатки рассудка, мою голову сжали руки, нежно, но сильно. Консуэла. Ее губы встретились с моими, легкие получили живительный кислород. Она взмахнула рукой и мы, обнявшись, будто в полусне, начали подниматься на поверхность.

Несколько минут я не мог ничего делать, я только дышал. Жадно глотал воздух, не в силах насытиться.

Удалось успокоиться, удалось себя заставить. Решился. Схватился за веревку, быстро перебирая руками, спустился вниз. Теперь все было иначе, здесь, на дне я был почти как дома, еще бы, я ведь чуть не погиб, чуть не остался навеки в пучине…

Труба упиралась. Что-то не давало ей двигаться, наверняка чем-то привалило, тяжелым чем-то, но что упрямство металла, в сравнении с упрямством человека! Во время первого погружения удалось ее расшатать, во время второго сдвинуть с места, после третьего дверь была открыта. Теперь я не стал искать веревку, она была не нужна. Довольный результатом, с чувством выполненного долга я с силой оттолкнулся от наклонной палубы и медленно, радуясь ощущению воды, выталкивающей меня, поднялся на поверхность. Слегка промахнулся, но это вовсе не беда.

К тому времени, когда я подплыл к лодке, Консуэла уже вернулась. Она держала в руках коробку из прозрачного пластика. Девушка забралась в легкое наше суденышко, помогла мне, жадно поцеловала, нашептывая что-то этакое… знать бы хоть что… показала рукой в направлении востока, туда, где звезды потихоньку гасли, а небо становилось ярче. Красноречиво кивнула, мол, надо спешить…

Очень скоро я начал осознавать – нам неимоверно повезло! Да, я начал понимать, что легкое надувное суденышко запросто могло бы затеряться в морских просторах. Будь ветер хоть немного свежее, чем в то утро, будь волны выше, волнение моря серьезнее, не видать нам берега. Вынесло бы нас в океан, а то и вовсе накрыло мощным валом, одним из тех, которые корабли опрокидывают!

Тем не менее, нам везло, значит, надо было этим пользоваться. Тут важно не терять время. Так что, отгоняя разумные и не очень мысли, сдирая ладони в кровь, я работал веслами. Старался изо всех сил, но когда восточный край небосклона сменил ночную непроглядную черноту на густую синеву с алыми нотками приближающегося рассвета, остров все еще был далеко. Слишком далеко.

Несколько раз Консуэла садилась на весла, но это ничего не меняло, просто она давала мне возможность передохнуть, тем временем стирая свои ладошки.

Казалось, миг прошел и над водой показался краешек раскаленного дневного светила. С одной стороны, это и неплохо. Мы приближались к острову с востока, как бы ни старались пираты, насколько бы внимательно не осматривали они морскую гладь, нас они не увидят. Но это пока. Ведь чем ближе мы к берегу, тем выше солнце, тем легче нас обнаружить. Не стоит забывать и о пиратском катере, который где-то неподалеку. Что с того, что я пока его не видел, это ничего не означало…

Я принял решение. Вместо того чтобы держать курс на остров, свернул чуточку левее, рассчитывая пристать к берегу вдали от лагеря и причала. Это, конечно же, время, да и силы, но другого варианта просто не было…

Консуэла вытянула вперед руку, указывая на песчаный участок, небольшой пляж свободный от потенциально опасных валунов. Девушка печально улыбнулась, показала рукой на себя, на воду, на берег, изобразила руками движения, которые делают пловцы, стремясь к финишу. Красиво! Нет, все понятно. Тогда, той ночью, когда она сбежала от пиратов, она выбралась на берег именно здесь, место удобное…

Откуда-то с берега, думаю, оттуда, где находился лагерь пиратов, прилетели звуки выстрелов, их заглушали крики. Боль? Ликование? Предвкушение? Так и не разберешь. Расстояние большое, трудно судить, что там происходит. Хочется верить, что нас не увидели, к примеру, с верхушки маяка, что нас не разыскивают, что сейчас толпы пиратов не мчат за нами на всех парах. Хочется, верить хочется, но гораздо сильнее хочется растянуться на песке, закрыть глаза, расслабиться. Благо вот он песок, уже под ногами, только ляг, только закрой глаза…

Пришлось открыть, глаза открыть. За плечо, со всей настойчивостью, на которую только была способна, меня трясла Консуэла. Она что-то шептала и испуганно оглядывалась. Убедившись в том, что я поднимаюсь, она красноречиво указала рукой в направлении лагеря пиратов, на меня, на лодку.

– Конечно, ты права. Уходить самое время, да и лодку надо спрятать, – пробормотал я, силясь распрямить спину, которая упорно не хотела разгибаться.

Из лодки выпустили воздух. Недолго думая я свернул ее, как мог плотнее, подошел к ближайшему валуну, вырыл под ним ямку в песке, затолкал плавательное средство, засыпал. Пальцами разровнял получившийся холмик.

Понимая меня без слов, Консуэла позаимствовала несколько веток у ближайшего куста и, действуя ими будто метлой, замела следы. Мы спустились к воде. Двигаясь вдоль ее кромки, не оставляя отпечатков, направились в обход острова. Другого варианта не было, уже светло, следовательно, прямых путей для нас нет…

Прошло никак не меньше часа. Ничего не менялось, мы шли, вода ласкала босые ноги, она же добросовестно скрывала следы нашего присутствия. Голоса пиратов, как и звуки выстрелов, остались далеко позади. Стало легко и спокойно. Даже настроение и то понемногу возвращалось. Ведь что может быть лучше: теплое ласковое спокойное море, приглушенные крики морских птиц, все еще не раскалившийся воздух, и главное, красивая девушка, идущая рядом. Идиллия! Ее рука в моей руке, ее черные глаза поглядывают на меня, улыбаются они, смеются. Она говорит, много говорит, рассказывает что-то, наверняка смешное, наверняка интересное. Я не понимаю ничего, да разве в этом суть!

Мы шли, а конца пути все не было видно. Нет, мы не заблудились. Невозможно заблудиться, двигаясь по берегу, вышагивая вокруг острова. Просто занимали меня другие вопросы, не следил я за тем, где мы находимся, практически не смотрел по сторонам. Не смотрел, а тут раз и взглянул. От удивления даже рот открыл. Берег, пологий и поросший деревьями, давно сменился каменистым обрывом. Но дело не в этом, просто вода начала прибывать, а место, где мы оказались, было мне очень знакомо.

– Прилив начался! – крикнул я, Консуэла взглянула на меня, лучезарно улыбнулась. – Думаю, нам нужно подняться вон туда…

Склон, скала, поднимающаяся просто перед нами была вся в сколах и трещинах. Под водой то тут, то там валялись острые осколки, отколовшиеся от сплошного каменного массива. Изрядно изменившаяся местность, но не узнать ее было невозможно.

Девушка внимательно смотрела на меня.

– Видишь, вмятину в скале, чуть ниже средины? – я изо всех сил жестикулировал. Сработало, Консуэла кивнула. – Это именно то место, где был вход в подземелье. Понимаешь?

Ответом был кивок и много-много слов, таких непонятных, но таких приятных, и какая мне разница, что она говорит!

– Вон оттуда я увидел твои следы, как давно это было! Предлагаю подняться наверх и переждать прилив. А лучше не так, давай дождемся вечера и спокойно пойдем напрямую. Конечно, со всей мыслимой осторожностью. Ты согласна? – конечно, согласна! Тот, кто так мило улыбается, точно не возражает. – Надо только взобраться наверх, надеюсь, это будет несложно. Все-таки наши друзья-пираты здорово постарались, весь склон изрешетили, вон какие нам ступени прорубили!

Используя многочисленные воронки в качестве опоры для рук и ног, удалось вскарабкаться на каменную «террасу». Я сбросил несколько камней, расчистив пространство. Помог девушке.

– Жаль, если честно, у меня была слабенькая надежда, думал, удастся открыть дверь и спокойно пройтись под землей! – я коснулся искореженного металла, прекрасно понимая, что дверь уже никогда не откроется. Разве что изнутри взорвать что-то большое и мощное. – Ну и ладно, не очень и хотелось, пойдем верхом.

Консуэла внимательно посмотрела на меня, пожала плечами и улыбнулась. «Умеет же она улыбаться! Особенно шикарна ее улыбка на фоне бескрайнего моря! – одна за другой полезли мысли, одна другой глупее. – А еще на фоне пышной зелени. Наверняка бы она дополнила утренний кофе, тот, что в постель…»

Пока я мечтал, не пытаясь бороться с глупостями, Консуэла не теряла времени, она вскрыла ящичек с аварийным запасом. По-хозяйски перебрала его содержимое: сверточки да пакетики. Достала две плитки чего-то отдаленно напоминающего шоколад, одну дала мне, в другую впилась зубами сама. Вспомнилась первая наша встреча, тогда я угощал ее галетами, сейчас она меня…

Трапезу довершила вода из пакетика, самая обычная, но такая вкусная! Опустошив пакет, я встретился взглядом с девушкой. Она сказала несколько слов, слегка наклонила голову, всматриваясь в мои глаза. Слова звучали так приятно, а искорки смеха в глазах были такими пьянящими, что я не удержался и поцеловал ее в кончик носа. Консуэла рассмеялась, слегка отстранилась, осмотрелась, выбирая, как бы устроиться, села, поджав ноги, повернулась ко мне спиной, оттолкнула меня, положила голову мне на грудь и что-то промурлыкала. Ясное дело, она устроилась, ей удобно, а значит – удобно и мне…

Как-то раньше я не замечал, что солнце, миновав зенит, не просто клонится к горизонту, оно буквально падает вниз. Казалось, только я присел, только закрыл глаза, как солнечный диск уже коснулся малиновых вод вечернего моря. Он уже не падал, некуда ему больше спешить, он замер давая возможность насладиться тем, краше чего мало что есть на свете – морским закатом.

Вытянулся идеальный круг, становясь овалом, расползлось солнце, расплылось вдоль горизонта. Восходящие воздушные потоки разорвали идеальный шар. Его края уже не были частями круга, угловатыми стали они, казалось, будто и не закат видим мы, а кинофильм. Привет из прошлого – открытый кинотеатр, романтичное кино, финальная сцена. Все красиво, жаль только киномеханик уснул, заклинило механизм, вот и наблюдаем мы несколько дрожащих кадров.

Все. Скрылось солнце, утонуло в бездне вод. Осталось от него малиновое свечение в полнеба да легкая печаль, грусть, сглаженная пониманием того, что время быстротечно, что будет утро, солнце вернется, обязательно вернется…

Проводив закат, мы начали собираться. Нести объемный контейнер не было смысла. Консуэла вынула радиостанцию, освободила один из пакетиков, завернула ее. Взвесила в руке, покачала головой, рассмеялась и отдала мне.

Одолели подъем. Трудный подъем, постарались пираты, изрешетили весь берег, разбили мастерски изготовленные ступени. Нет, но это просто безобразие, так вот взять и испортить одно из украшений острова! Удалось же им рассмотреть вход! Вполне вероятно, Димка знает, как восстановить волшебные ступени. Но это после, когда он поправится.

Вечерний лес встретил нас тишиной. Удивительно-насыщенной тишиной. Был в ней только легкий шелест листвы – неспешный разговор старых деревьев, которые перешептывались между собой, делясь свежими новостями. Не слышал я других звуков. Не было криков птиц, вечно ссорящихся в вышине, не было скребущихся звуков мелких грызунов, роющих себе норы. Спокойствие леса – отличный признак. Лес наш друг, он обязательно предупредит, как только появится кто-то, замышляющий недоброе.

Долго раздумывать, выбирая маршрут, не приходилось. Нам надо было вернуться туда, откуда вышли, следовательно, нам прямо. С одной существенной поправкой, надо обойти лагерь пиратов, стараясь не слишком к нему приближаться. Это значит надо подняться на склон горы и осторожно, чтобы не заметили сверху и не услышали снизу идти туда, где находился наш разрушенный домик. Далее придется спуститься с холма, выйти на берег моря и уже оттуда, вдоль стены дота…

– Очень хочется верить в то, что нас все еще ждут, – часть меня, та, которая за здоровый пессимизм не смогла промолчать. – Прошло больше суток, за это время многое могло измениться и не обязательно в лучшую сторону…

Консуэла толкнула меня в плечо, я вздрогнул. Она прошептала несколько слов. Тут все понятно и без перевода. Идти надо, а не столбом стоять. Столб посреди леса это вообще нонсенс…

С каждым шагом цель была ближе. Безо всяких приключений мы взобрались на склон, миновали то место, где ранее был вход в наклонную галерею, снова углубились в лес. Чуточку поплутали среди густого кустарника. Переплетенный лианами он превратился в непроходимый лабиринт.